Иван Тургенев - Том 1. Стихотворения, статьи, наброски 1834-1849

На небе буря. Ветер гонит тучи
Своими черными крылами. Вот порой
Взрывает молнья небо. Море ходит
Высокими пенистыми волнами,
Как будто негодуя, что нельзя
На землю ему ринуться. О, чудно!
Как я люблю, когда Природа гневно,
Могучая, все силы соберет
И разразится бурей. Что-то есть
Родное мне в мученьях диких неба,
И молньей загорится вдохновенье
В святилище души, и мое сердце
Как будто вырваться готово из груди…
О, я люблю — люблю я разрушенье!

Синьор. — Молчит. Опять! Какой-то странник
Вас хочет видеть.

   Что людям до меня,
А мне до них? Кто он?

    Он умоляет
Вас тем, кто спас вас некогда.

     А, это
Джакоппо! Ну… введи его.

     Джакоппо
Тебя не ждал я.

   Право, синьор?

     Право?
Что за вопрос, рыбак?

    Да, я рыбак.
И слава богу! Я не так, как вы,
Не знаю то, что хорошо и худо
Между людьми. И я свободен, синьор,
Мне весело на божий мир смотреть
И на людей. Мне жить привольно,
Но у меня сестра.

    А! Джулиа!

     Лучше —
Клянусь святым Геннуарием [83]— лучше б было,
Когда б не знали ее имя вы!
Да, синьор. И с таким презреньем — гордо
Вы не смотрите на меня. Я чист
Пред богом и людьми и смело
Ваш встречу взор. Покоен я.

     Послушай…
Ну — продолжай.

   Вы, может быть, забыли,
Что я вас некогда принес в свой дом
Без жизни и холодного. Я бога
Благодарил за то, что он позволил
Мне сделать доброе. И, синьор, вы
Мне показались добрым. До тех пор
Не знали горя мы. Моя Джулиетта
Была резва и весела. Однажды
Я на глазах ее застал слезу
И грусть на молодом челе. И я
Узнал, что она любит. Вы… вы, Стено,
Ей отвечали, что она жалка
Вам… синьор. Я поклялся богом,
Что я узнаю всё от вас. Я здесь
И жду ответа.

   Слушай. Хладнокровно
Тебе внимал я. И мне жалко стало
Тебя. Я понимаю. Но клянуся,
Что Джулиа невинна. Я не в силах
Ее любить… Джакоппо, не понять
Тебе меня, — но я любви не знаю.
Прощай!

  Я верю вам. Но моя Джулиа…
О, сколько бед вы причинили, Стено!
Ее это убьет. И предо мной
Она завянет. Боже! Боже — ты
Послал на нас годину испытанья,
Но я клянусь вам, если моя Джулиа…
Если ее не станет — о, тогда
Не нужно будет мне знать, кто виновен.
Тогда — пусть судит бог меня!

     Джакоппо…
. Он мне жалок. На него
Смотрел я, как на идеал того,
Чем человек был некогда. И я
Вложил ему огонь мученья в грудь
И стал меж ним и счастьем. Стено,
Да, тебе тяжко будет умирать…
.

Маттео!

  Синьор…

   А!. останься здесь!..
Останься здесь, Маттео… Страшно мне
Быть одному… и тайный ужас грудь
Теснит и жмет… Мне сердце говорит,
<���Что> что-то грозное ко мне подходит…
Ко мне идет… мой демон…

    Синьор, синьор,
Мне жутко…

  Близок он. На меня веет,
Маттео… чем-то неземным…

    Ave Maria! [84]

О… замолчи! Неслышными шагами
Подходит он, и горе мне!.. Но, Стено,
Тебе ль, как робкой деве… О, мне стыдно —

Пусть моя кровь в груди оледенеет
И высохнут глаза при встрече с тем,
Кому нет имени… Но я… вот он!

Мадонна… помоги!

Стено… Стено… Стено…

    Кто ты?

. О, именем того,
Кто власть имеет над тобою, — всем,
Что тебя выше, заклинаю я
Тебя — кто ты?

   Моим познанием…
Моим мученьем заклинаю я
Тебя — кто ты?

   Твой демон.

    Ты… мой демон,
И эта кровь…

   Твоя.

    Моя!

     Я взял
Чистейшую кровь твоей груди.

     Страданье!

В тебе я видел дивный ум,
Кипящий силой, полный дум.
И я сказал: ему не быть великим.
Моим губительным дыханьем
Я его душу оскверню.
Он будет мой, иль я его… С тобой
Мне труден был упорный бой,
Но я исполнил предсказанье…
Я твой владыка!

   Ты… владыка Стено!
И это ты мне говоришь! Проклятье!
Я ведаю — есть тайна, пред которой
Ты бледный раб!
Но в мире силы нет, перед которой
Я бы колена преклонил. И даже,
Когда в моей груди раздавят сердце,
Которое страдает так, — я буду Стено.
Исчезни!

  О, мне дурно! Он исчез.
Но знаю я, что здесь он. Не хочу
Минуты я унизиться до скорби;
Но тяжело мне вечно быть под ним.
Мучение! и этак жить! нет, лучше,
О, лучше умереть! мне слишком тяжко!

Но, Стено… ты подумай… что избрать —
Ничтожество или страдание?

Мне всё он отравил. Да — всё. И это небо,
Так ясное и светлое, меня
Не радует. Всё, что еще могло
В моей груди убитой скорбь и горе
Утишить мгновение, — теперь
Мне кажется покрытым чем-то мрачным.
Я чувствую, что надо мною он,
На меня веет холодом. Да — правда,
Судьба ожесточилась на меня
И не дает минуты мне покоя.
Пускай! Пока паду — стоять я буду,
Но если я паду — не встану я.
.
Одна дорога мне осталась. Да!
Я не один, преследуемый роком,
Но люди есть, которые тогда
Всё доброе в своей груди задавят
И станут ниже человека. Правда,
Тогда они несчастья не узнают,
Но оттого, что слишком станут низки
Они — чтоб быть предметом гнева
Судьбы. И мне ли, мне, который
Так долго с ней боролся, избежать
Ударов моего врага — упав,
Как подлый раб, к ее ногам. Мне стыдно,
Что я мгновенье это думать мог.
.
Но нет! Когда я полные тоскою
На небо очи подымаю — мне
Всё еще веет чем-то дивным, светлым
От синего его шатра. Я знаю,
Мне говорит мой ум, что за могилой
Нет ничего, что всё, что я желал,
Что всё, что я мечтал, — обман и сон.
Но что-то есть во мне, какой-то
Неслышный голос — он мне говорит,
Что моя родина не здесь. Скажи,
Скажи мне, небо, о, зачем так светло,
Там высоко стоишь ты над землей.
В мою истерзанную грудь желание
Врывается к тебе, к тебе лететь,
И я горю, и что же? Бренной цепью
К земле прикован я — и нету сил
Ее порвать могучею рукою…
Как я смешон с моим умом!