Андрей Белый - Том 4. Маски

Оля же Иколева с Колей Каклевым у Велекеклевой, Лены (в Клеоклева доме живет) собираются — тоже пойти; интересное зрелище; но Хиерейко им:

— Знаете, — пули!

Что произошло?

Бастовавшие, сломав заборы домов Фентефефрева, Психопержицкой, прогнав Фентефефревых, Психопержицкую, Савву Совакина и Гридоедова, хлынули чрез заборные сломы под Тителев флигель, к которому было подъехали городовые с машинами; и баррикады устроили, мигом поленьями вход заложивши и встретивши залпом полицию; из ледника выволакивать стали какие-то ящики; и через сломы забора утаскивали: на завод.

Появились солдаты; и весь укрепленный район (дома Тителевой, Фентефефрева, Психопержицкой, с заводом) они обложили; всю ночь перестрелка была.

Поговаривали, что орудие выслано, чтобы… картечью тарахнуть: и Тителевский особняк разнести, коли сопротивление продолжится.

И за забором, в той части, которая в Козиев смотрит, десятка отборная вооруженных рабочих и интеллигентов, дружинников, ночь просидела, чтоб, коли понадобится, — тарарахнуть: —

— Ликоленко,

Ланя Клоблохова, Кай Колуквйрций, Лювомник, Кактацкий, Достойнис, Маман, Малалайкен, Шевахом; —

— Устин Ушниканим; командовал!

Точно такая же десятка сидела — перед Гартагаловым; здесь — Огурцыков, Бабарь, Осип Пестень, Корней Жутчу-чук, Уртукуер, Осиним Онисьев, Терентий Трещец, Галда-ган Николай Куломайтос; —

— командовал: —

— Джемал-Оснаки!

А третья десятка, — для связи, — в которой поробче народ, между флигелем и ледником; и она — про запас: —

— Крысов, Личкин, Лиднилин, Орловиков, Сима Севчосенков, Лев Андалулин, Пусков, Ангелоков, Павлин Шлингешланге, Ефрем Пендерюлев.

Мардарий Муфлончик — над всеми начальник; Терентий же Тителев как в воду канул.

Всю ночь выносили тюки, несли стражу, простреливали; распевали: «Вставай, подымайся», «Интернационал»; Шлингешланге шутливые песенки складывал:

Утро: дым.

Баба-Агния, брат Никанор, брат Иван, Владиславик, Лизаша — закупорились: пули свищут; и покает пробками; тут, тут, там, там, как отрезаны: выхода нет; на растоптанном снеге в окне перебег курток кожаных.

Пок, пок —

— тут, тут!

При Лизаше, которая бредит, дежурят по очереди: Никанор, Серафима; профессор же в ярком, как тропик, халате, как мумия, остолбенело сидит у окна, без очков, с утомленным, осунувшимся, дико недоуменным лицом; он кровавым изъятием глаза вперяется в стекла; повязка лежит на коленях; шрам — сине-лилов.

Как бурьянники, — космы.

Он слушает шопот — за дверью:

— У вас деньги есть?

— Ни гроша, — эдак-так: а — у вас?

— То же нет.

— Положение: нищие!

— Не до того!

Озирается, как провинившийся пес, — на малютку, которая лишь заглянула; у ней на руках Владиславик; в глазах ее выпуклых — жалоба, даже укор:

— А?

На «а» — опускает свой глазик, не выдержав взгляда: и жалко, сутулится: разуверенье, упадок, бессонница: глазик, как точечка, — тйкитак, тйкитак, — мимо нее:

— Ничего-с!

— Как-нибудь!

И —

— «пок» —

— пукает: пулей.

Вполне укоризненным морщем глядит Никанор после давешнего; точно он говорит:

— Где моя кочерга?

Серафима из жалости лишь подавляет свое отвращение… к щетке; когда за спиной его шепчутся (это — Лиза-безденежье их, и дурацкое их положение), — кажется, речь — о нем.

Он хотел призвать милость на голову падшего, чтоб, примирив отца с дочерью, всем доказать: состраданием испепеляется злоба; а что сделал? Друга сразил, отнимая открытие, даже — жену; дрался с братом; малютке нанес оскорбление: щеткой.

Из принципа, собственным опытом вызванного, поступил, этот выявив опыт:

— Взять в корне!

Его — осудили; он — путаник, добрые чувства которого вихри посеяли, — выскочил — под балаганные бубны: со щеткой в руке.

Между миром и ним все — вторично обрушено: он — как в ядре, из которого выстрелили — в звезды звонкие.

Видно —

— баллистикой быстрых болидов измеривал он социальные связи людей, сформулировав данными аритмологии их, чтобы косности бытов расплавить; но — температура его ужасает, диаметр ее — двести семьдесят три или нуль абсолютный, при минусе; и климат звезд, измеряемый тысячьми градусов, — не Реомюр и не Цельсий, в которых живет, дело ясное, брат, Никанор; и не «сто», кипяток (им кипит Серафима)! Пэпэш, психиатр, — правей всех: — «Гу-лэ ву?»

— Высоко залетели, профессор.

Пал глубоко полосатый паяц в балаганный свой люк!

Тут — ударили в бубны!

Нет, —

— залп!

Но не видели, как бросилась кучка рабочих под сломы забора, отстреливаясь, как солдаты, городовики, побежали за ними.

Туп-туп-туп — под окном; это — к ним; вот квартальный махается шашкою; вот Серафима бросается, чтоб защитить, на колени, хватаясь за полы халата; за ней Никанор перепуганный — ту-ту-ту-ту!

И сейчас же за ним:

— Руки вверх!

В дверях — дуло; и — шашка.

И брат, иронически локти под боки, ладони подбрасывает, вздернув плечи — на брата, Ивана:

— Белиберда, брат!

Серафима, простерши ладони свои, — без иронии:

— Я — принимаю.

Он, не поднимая руки, не повертывая головы к наведенному дулу, кровавым изъятьем смотрит в окошко, не слыша удара чудовищного, от которого — вдребезги стекла; он ими осыпан; он не осязает мороза из рамы пустой.

Он не видит —

— как крыша взлетает под небо, как дым выбухает, бросаяся с нею, как рушится ржаво рыжавый косяк, вместе с жолобом, с кремово-бледным веночком!

Так все, что любило, страдало и мыслило, что восемь месяцев автор словесным сплетеньем являл, вместе с автором, — взорвано: дым в небесах!

Что осело, что — пырснью отвеялось? Кто — уцелел, кто — разорван?

Читатель, —

— пока: —

— продолжение следует.

Кучино. 1 июня 30 г.

Латук — огородное растение, употребляемое в пищу, ядовитый латук — одурманивающее средство.

Лакфиоль — травянистое комнатное и садовое растение с желтыми или коричневыми цветками.

«Русские ведомости» — политическая и литературная газета либерально-земского (в XX в. — кадетского) направления, издавалась в Москве в 1863–1918 гг.

«Ундервуд» — зарубежная фирма по производству пишущих машинок; марка самой распространенной пишущей машинки

Бюхнер Георг (1813–1837) — немецкий писатель, драматург, политический деятель.

Аберрация — отклонение световых лучей под влиянием скорости движения Земли (астр.); ошибка в ходе мысли, случайное заблуждение.