Николай Гоголь - Том 4. Ревизор

Те же и городничий .

Городничий (входит на цыпочках) . Чш… ш…

Анна Андреевна . Что?

Городничий . И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)

Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек всё несет наружу. Что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного. Да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… чорт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто, как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.

Анна Андреевна . А я никакой совершенно не ощутила робости, я просто видела в нем образованного светского, высшего тона человека, а о чинах его мне и нужды нет.

Городничий . Ну, уж вы — женщины. Всё кончено, одного этого слова достаточно! Вам всё — финтюрлютки! Вдруг брякнут ни из того, ни из другого словцо. Вас посекут, да и только, а мужа и поминай как звали. Ты, душа моя, обращалась с ним так свободно, как будто с каким-нибудь Добчинским.

Анна Андреевна . Об этом я уж советую вам не беспокоиться. Мы кой-что знаем такое… (Посматривает на дочь.)

Городничий (один) . Ну, уж с вами говорить !.. Эка в самом деле оказия! До сих пор не могу очнуться от страха.

(Отворяет дверь и говорит в дверь.) Мишка, позови квартальных Свистунова и Держиморду: они тут недалеко где-нибудь за воротами. (После небольшого молчания.) Чудно всё завелось теперь на свете: хоть бы народ-то уж был видный, а то худенькой, тоненькой — как его узнаешь, кто он? Еще военный всё-таки кажет из себя, а как наденет фрачишку — ну, точно муха с подрезанными крыльями. А ведь долго крепился давеча в трактире. Заламливал такие аллегории и екивоки, что, кажись, век бы не добился толку. А вот наконец и подался. Да еще наговорил больше, чем нужно. Видно, что человек молодой.

Те же и Осип. Все бегут к нему навстречу и кивают пальцами .

Анна Андреевна . Подойди сюда, любезный!

Городничий . Чш !.. что? что? спит?

Осип . Нет еще, немножко потягивается.

Анна Андреевна . Послушай, как тебя зовут?

Осип . Осип, сударыня.

Городничий (жене и дочери) . Полно, полно вам!

(Осипу.) Ну, что, друг, тебя накормили хорошо?

Осип . Накормили, покорнейше благодарю, хорошо накормили.

Анна Андреевна . Ну, что, скажи: к твоему барину слишком, я думаю, много ездит графов и князей?

Осип (в сторону) . А что говорить! коли теперь накормили хорошо, значит после еще лучше накормят. (Вслух)

Да, бывают и графы.

Марья Антоновна . Душенька Осип, какой твой барин хорошенькой!

Анна Андреевна . А что, скажи пожалуста, Осип, как он…

Городничий . Да перестаньте пожалуста! Вы этакими пустыми речами только мне мешаете. Ну что, друг ?..

Анна Андреевна . А чин какой на твоем барине?

Осип . Чин обыкновенно какой.

Городничий . Ах, боже мой, вы всё с своими глупыми расспросами! не дадите ни слова поговорить о деле. Ну, что, друг, как твой барин ?.. строг? любит этак распекать или нет?

Осип . Да, порядок любит. Уж ему чтобы всё было в исправности.

Городничий . А мне очень нравится твое лицо! друг, ты должен быть хороший человек. Ну что…

Анна Андреевна . Послушай, Осип, а как барин твой, там, в мундире ходит, или…

Городничий . Полно вам, право, трещотки какие. Здесь нужная вещь. Дело идет о жизни человека… (К Осипу) ну, что, друг, право, мне ты очень нравишься. В дороге не мешает, знаешь, чайку выпить лишний стаканчик; оно теперь холодновато. Так вот тебе пара целковиков на чай.

Осип (принимая деньги) . А покорнейше благодарю, сударь. Дай бог вам всякого здоровья; бедный человек, помогли ему.

Городничий . Хорошо, хорошо, я и сам рад. А что, друг…

Анна Андреевна . Послушай, Осип, а какие глаза больше всего нравятся твоему барину ?..

Марья Антоновна . Осип, душенька! какой миленькой носик у твоего барина!

Городничий . Да постойте, дайте мне !.. (к Осипу)

А что, друг, скажи пожалуста: на что больше барин твой обращает внимание, то есть что ему в дороге больше нравится?

Осип . Любит он, по рассмотрению, что как придется. Больше всего любит, чтобы его приняли хорошо, угощение чтоб было хорошее.

Городничий . Хорошее?

Осип . Да, хорошее. Вот уж на что я, крепостной человек, но и то смотрит, чтобы и мне было хорошо. Ей богу! бывало, заедем куда-нибудь: „Что, Осип, хорошо тебя угостили?“ „Плохо, ваше высокоблагородие!“ „Э, говорит, это, Осип, нехороший хозяин.“ „Ты, говорит, напомни мне, как приеду“. — „А, думаю себе (махнув рукою) , бог с ним! я человек простой“.

Городничий . Хорошо, хорошо и дело ты говоришь. Там я тебе дал на чай, так вот еще сверх того на баранки.

Осип . За что жалуете, ваше высокоблагородие? (прячет деньги) разве уж выпью за ваше здоровье.

Анна Андреевна . Приходи, Осип, ко мне! тоже получишь.

Марья Антоновна . Осип, душенька, поцелуй своего барина! (Слышен из другой комнаты небольшой кашель Хлестакова.)

Городничий . Чш! (Поднимается на цыпочки. Вся сцена вполголоса.) Боже вас сохрани шуметь! идите себе! полно уж вам…

Анна Андреевна . Пойдем, Машинька! я тебе скажу, что́ я заметила у гостя, такое, что нам вдвоем только можно сказать.

Городничий . О, уж там наговорят! я думаю, поди только да послушай! и уши потом заткнешь. (Обращаясь к Осипу) Ну, друг…

Те же, Держиморда и Свистунов .

Городничий . Чш! экие косолапые медведи стучат сапогами! так и валится, как будто сорок пуд сбрасывает кто-нибудь с телеги! Где вас чорт таскает?

Держиморда . Был по приказанию…

Городничий . Чш! (закрывает ему рот) . Эк как каркнула ворона! (дразнит его) был по приказанию! Как из бочки, так рычит! (К Осипу) Ну, друг, ты ступай приготовляй там, что нужно для барина. Всё, что ни есть в доме, требуй. (Осип уходит.) А вы — стоять на крыльце и ни с места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, то взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (показывает ногою) слышите? чш… чш…

(Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)

Та же комната в доме городничего.

Входят осторожно, почти на цыпочках: Аммос Федорович, Артемий Филипович, почтмейстер, Лука Лукич, Добчинский и Бобчинский, в полном параде и мундирах. Вся сцена происходит вполголоса .