Иван Крылов - Том 3. Басни, стихотворения, письма

«Скажи мне, кумушка, что у тебя за страсть
      Кур красть?»
Крестьянин говорил Лисице, встретясь с нею,
   «Я, право, о тебе жалею!
   Послушай, мы теперь вдвоем,
Я правду всю скажу: ведь в ремесле твоем
   Ни на волос добра не видно.
Не говоря уже, что красть и грех и стыдно,
   И что бранит тебя весь свет;
    Да дня такого нет,
Чтоб не боялась ты за ужин иль обед
   В курятнике оставить шкуры!
   Ну, стоют ли того все куры?» —
   «Кому такая жизнь сносна?»
    Лисица отвечает:
  «Меня так всё в ней столько огорчает,
  Что даже мне и пища не вкусна.
  Когда б ты знал, как я в душе честна!
   Да что же делать? Нужда, дети;
  Притом же иногда, голубчик-кум,
    И то приходит в ум,
Что я ли воровством одна живу на свете?
Хоть этот промысел мне точно острый нож».—
      «Ну, что ж?»
Крестьянин говорит: «коль вправду ты не лжешь,
   Я от греха тебя избавлю
   И честный хлеб тебе доставлю;
Наймись курятник мой от лис ты охранять:
Кому, как не Лисе, все лисьи плутни знать?
  Зато ни в чем не будешь ты нуждаться
И станешь у меня как в масле сыр кататься».
   Торг слажен; и с того ж часа́
   Вступила в караул Лиса.
Пошло у мужика житье Лисе привольно;
  Мужик богат, всего Лисе довольно;
   Лисица стала и сытей,
   Лисица стала и жирней,
   Но всё не сделалась честней:
Некраденый кусок приелся скоро ей;.
  И кумушка тем службу повершила,
   Что, выбрав ночку потемней,
  У куманька всех кур передушила.

   В ком есть и совесть, и закон,
   Тот не украдет, не обманет,
   В какой бы нужде ни был он;
   А вору дай хоть миллион —
   Он воровать не перестанет.

Льву, Кесарю лесов, бог сына даровал.
  Звериную вы знаете природу:
У них, не как у нас — у нас ребенок году,
Хотя б он царский был, и глуп, и слаб, и мал;
    А годовалый Львенок
   Давно уж вышел из пеленок.
Так к году Лев-отец не шуткой думать стал,
  Чтобы сынка невежей не оставить,
   В нем царску честь не уронить,
И чтоб, когда сынку придется царством править,
Не стал бы за сынка народ отца бранить.
Кого ж бы попросить, нанять или заставить
Царевича Царем на-выучку поставить?
  Отдать его Лисе — Лиса умна,
Да лгать великая охотница она;
  А со лжецом во всяком деле мука.—
Так это, думал Царь, не царская наука.
  Отдать Кроту: о нем молва была,
  Что он во всем большой порядок любит:
   Без ощупи шага́ не ступит
И всякое зерно для своего стола
   Он сам и чистит, сам и лупит;
    И словом, слава шла,
Что Крот великий зверь на малые дела:
Беда лишь, под носом глаза Кротовы зорки,
   Да вдаль не видят ничего;
Порядок же Кротов хорош, да для него;
А царство Львиное гораздо больше норки.
Не взять ли Барса? Барс отважен и силён,
  А сверх того, великий тактик он;
   Да Барс политики не знает:
  Гражданских прав совсем не понимает,
Какие ж царствовать уроки он подаст!
  Царь должен быть судья, министр и воин;
   А Барс лишь резаться горазд:
Так и детей учить он царских недостоин.
Короче: звери все, и даже самый Слон,
   Который был в лесах почтён,
    Как в Греции Платон,
  Льву всё еще казался не умен,
     И не учен.
По счастью, или нет (увидим это вскоре),
   Услышав про царево горе,
  Такой же царь, пернатых царь, Орел,
     Который вел
    Со Львом приязнь и дружбу,
Для друга сослужить большую взялся службу
  И вызвался сам Львенка воспитать.
   У Льва как гору с плеч свалило.
И подлинно: чего, казалось, лучше было
Царевичу царя в учители сыскать?
    Вот Львенка снарядили
     И отпустили
   Учиться царствовать к Орлу.
Проходит год и два; меж тем, кого ни спросят,
О Львенке ото всех лишь слышат похвалу:
Все птицы чудеса о нем в лесах разносят.
  И наконец приходит срочный год,
    Царь-Лев за сыном шлёт.
Явился сын; тут царь сбирает весь народ,
   И малых и больших сзывает;
   Сынка целует, обнимает,
И говорит ему он так: «Любезный сын,
   По мне наследник ты один;
Я в гроб уже гляжу, а ты лишь в свет вступаешь:
  Так я тебе охотно царство сдам.
   Скажи теперь при всех лишь нам,
   Чему учен ты, что ты знаешь,
И как ты свой народ счастливым сделать чаешь?» —
«Папа́», ответствовал сынок: «я знаю то,
   Чего не знает здесь никто:
   И от Орла до Перепёлки,
   Какой где птице боле вод,
   Какая чем из них живет,
   Какие яица несет,
И птичьи нужды все сочту вам до иголки.
Вот от учителей тебе мой аттестат:
   У птиц недаром говорят,
   Что я хватаю с неба звезды;
Когда ж намерен ты правленье мне вручить,
  То я тотчас начну зверей учить
      Вить гнезды».
  Тут ахнул царь и весь звериный свет;
   Повесил головы Совет,
  А Лев-старик поздненько спохватился,
   Что Львенок пустякам учился
   И не добро он говорит;
Что пользы нет большой тому знать птичий быт,
Кого зверьми владеть поставила природа,
И что важнейшая наука для царей:
   Знать свойство своего народа
   И выгоды земли своей.

  Старик садить сбирался деревцо.
«Уж пусть бы строиться; да как садить в те лета,
   Когда уж смотришь вон из света!»

   Так, Старику смеясь в лицо,
Три взрослых юноши соседних рассуждали.
«Чтоб плод тебе твои труды желанный дали,
  То надобно, чтоб ты два века жил.
Неужли будешь ты второй Мафусаил?
  Оставь, старинушка, свои работы:
Тебе ли затевать толь дальние расчеты?
Едва ли для тебя текущий верен час?
Такие замыслы простительны для нас:
Мы молоды, цветем и крепостью и силой,
А старику пора знакомиться с могилой».—
«Друзья!» смиренно им ответствует Старик:
   «Издетства я к трудам привык;
А если от того, что делать начинаю,
Не мне лишь одному я пользы ожидаю:
     То, признаюсь,
За труд такой еще охотнее берусь.
  Кто добр, не всё лишь для себя трудится.
Сажая деревцо, и тем я веселюсь,
Что если от него сам тени не дождусь,
То внук мой некогда сей тенью насладится,
   И это для меня уж плод.
Да можно ль и за то ручаться наперед,
  Кто здесь из нас кого переживет?
  Смерть смотрит ли на молодость, на силу,
    Или на прелесть лиц?
Ах, в старости моей прекраснейших девиц
И крепких юношей я провожал в могилу!
Кто знает: может быть, что ваш и ближе час,
И что сыра земля покроет прежде вас».
Как им сказал Старик, так после то и было.
Один из них в торги пошел на кораблях;
Надеждой счастие сперва ему польстило;.
   Но бурею корабль разбило;
Надежду и пловца — всё море поглотило.
    Другой в чужих землях,
   Предавшися порока власти.
   За роскошь, негу и за страсти
Здоровьем, а потом и жизнью заплатил,
А третий — в жаркий день холодного испил