Георгий Марков - Сибирь

- Уж такая у нас работа, господин офицер! Без краски газеты не напечатаешь, - сказала Катя, стараясь смотреть на полицейского исподлобья, чтоб не раскрылось каким-нибудь образом несовпадение ее облика с обликом умершей девушки. Полицейскому польстило, что назвали офицером. Он даже приосанился после этих слов.

- Вестимо, - солидно отозвался толстогубый с видом человека, посвященного во все тайны типографского дела.

- Возьмите-ка, - почти кинул- пропуска молодой полицейский. И, пришпоривая своего коня, поскакал дальше. Толстогубый поспешил за ним.

- Небось дезертиров ловят, а нас любопытства ради остановили, - сказала Маша.

- Каких дезертиров? - не поняла Катя, занятая совсем другой мыслью. Ей вспомнилось вчерашнее предупреждение пана Наспмовича относительно новых облав вследствие тревожного состояния в городе, и встречу с полицейскими она именно так и оценила: видать, сильно их прижало, если они даже прохожих на тракте останавливают.

- Каких дезертиров? Самых обыкновенных, Катюша. Мобилизации-то ни на один день не прекращаются.

Скоро до подростков и стариков черед дойдет. Отец наш безвылазно в тайге живет, рассказывает: тайные землянки в лесах появились. Прячутся!

- Ой, грянет скоро революция! Не устоит старый мир, Машенька! - с радостной нотой в голосе воскликпула Катя. Мысль о революции всякий раз рождала в ее душе чувство какого-то неиаъяспимого восторга, ощущение предстоящего счастья, и певучий голос ее прорывался в эти минуты в свою полную силу. Дезертиры в тайге! Это ли не доказательство, что самодержавие приблизилось к последней черте! Катя об этом в Петрограде слыхом не слыхала: дезертиры в тайге!

- Уж скорее бы, Катя, ударили в набат. Смотри, назад полицейские скачут, - забеспокоилась Маша.

- Один скачет, а другой ждет. Что-то они задумали, - взволнованно сказала Катя, снова мысленно возвращаясь к вчерашнему сообщению Наспмовича. - Наверное, мой, пропуск все-таки их насторожил. Маша, я все возьму на себя...

Но что имела в виду Катя под этими словами, она не успела сказать. Молодой полицейский во все горло закричал, с трудом сдерживая коня:

- Эй, девки! Вы куда идеае-то?

- В Ольговку, господин офицер, - соврала Маша.

- Ну вот что... Тырр, ты, язва... - безжалостно натягивая поводья и ожесточенно дергая ими, заговорил полицейский. - Скоро нагонит вас почтовая пара, скажите охраннику, чтоб подвез до Семилужков. Велел, мол, Карпухин... Не забудете? Карпухин...

- Спасибочко... Спасибо! - крикнула вдогонку полицейскому Маша. Вот тебе и на! Ждали одно, а получили совсем другое. В первую минуту даже слов ие нашлось.

Когда полицейские скрылись в лесу, девушки остановились, чтоб обдумать происшедшее.

- Что ж они задумали, Маша? Что?

- Без подвоха мы им не нужны, Катя.

Девушки стояли под ветками пихты, всплескивали руками, смотрели друг на друга, чувствуя свою беспомощность перед загадкой, которая возникла до умопомрачения нежданно-негаданно.

- Может, они решили арестовать нас? Сами кудато торопятся, а тут почтовая подвода подвезет нас прямехонько к ним в лапы.

- Логично, Маша! И скорее всего именно так, - согласилась Катя.

Они замолчали, напряженно думали. Так-то, так, а что-то вроде бы не склеивается одно с другим! Арестовать? А за что, по какому поводу? Впрочем, насчет повода беспокойства излишние. Подозрение! Ну а почему надо их тащить в Семилужки? Не проще ли повернуть в город? В городе тюрьма, следователь, прокурор, суд...

А в Семилужках волостная каталажка, да и та небось за войну-то рухнула...

- А не паникуем мы с тобой, Маша? - вдруг сказала Катя тем спокойным голосом, который и ее саму и подружку вернул к трезвым суждениям.

- А может, он, кобель, повеселиться с нами в Семилужках надумал?! воскликнула Маша.

- Вполне допускаю и это, - сказала Катя. - А все же вопрос остается: проситься нам на подводу или нет? - помолчав, добавила она.

- Хорошо бы! От Семилужков до Лукьяновки рукой подать. А то ноги-то затоскуют. Лазаря запоешь, - смеялась Маша.

- А можем мы сойти раньше? - спросила Катя.

- А почему же нет?

- Я все думаю: не подвох ли какой? - вновь засомневалась Катя. Но дальше размышлять уже не было времени. Почтовая пара рысила совсем близко, слышалось, как пофыркивают кони, постукивает на ухабинах; кошевка.

- Эй, дед, остановись! Карпухин приказал подвезти нас до Семилужков! с озорством крикнула Маша.

Бородатый старик, сидевший на передке с вожжами в руках, придержал коней, сказал, чуть кивая головой, упрятанной в мохнатой папахе:

- А тута поважнее начальство есть...

Заглянув в кошевку, девушки увидели скорчившегося солдата с винтовкой в руках. Он крепко спал, стиснув зубы, отчего лицо его казалось яростно-ожесточенным.

- Лука, подвинься. Карпухин девок велел подвезть, - сказал старик, с затаенной усмешкой поглядывая через плечо на солдата.

Упоминание о Карпухине подействовало на солдата подобно удару в подбородок. Он лязгнул зубами, подскочил на мешках с почтой, открыл испуганные глаза.

- Куда ты меня кличешь? - бормотнул солдат.

- Подвинься, говорю. Девчата вон хотят подъехать.

- Ну, ну, пускай себе, - сонно сказал солдат, но тело свое, закутанное в шинель и тулупчик, передвинул на край кошевки.

Катя и Маша не заставили себя долго ждать. Они сели на заднее сиденье кошевы, прижались друг к другу. Так и теплее и уютнее.

Старик прикрикнул на коней, щелкнул раз-другой бичом.

- Давненько ли енералы-то проскакали? - оборачиваясь, спросил он. Видать, старик заскучал, сидя на передке, и ему хотелось поговорить. Катя тоже решила не упускать момента, расспросить кое о чем ямщика.

- Версты две уже отмахали, - сказала она.

- Побольше, - уточнила Маша.

- Ну, ведь у них кони! -восторженно откликнулся старик.

- Они куда так торопятся? Будто на пожар, без передыха. Любопытствующие Катины глаза встретились с такими же любопытствующими глазами старика.

- Возле Большой Дороховой почту разграбили, ну вот они и ринулись.

- Убили кого-нибудь?

- Убить не убили, а помяли ямщика с почтарем.

Деньги, само собой, забрали.

- Много денег было?

- Способия солдаткам на всю волость везли. Сколько там сумм было одному богу известно. Остались бабы и детишки на мели. Недаром говорится: где тонко, там и рвется,

- Выдадут! Вдовы и сироты за разбой не ответчики, - сказала Маша.

- Как бы не так, милая. Не выдают!

- Не имеют права, - возмутилась Катя.

- Об твое право, девка, ноги господа вытирают, - вдруг очнувшись, сказал солдат.

- Ты смотри-ка, мы думаем, он спит, а он - ушки на макушке. Обскажи, Лука, девкам, пусть зараныпе учатся на кулак нужду мотать.

Солдат сдвинул с переносицы шапку, подобрал ноги, но отмолчался.

- Ох и хватил Лука мурцовки! С германцем воевал, с австрияком воевал, два раза раненный был...