Сергей Семенов - Беженка Луиза

Когда зажгли огонь, пришла Луиза. Увидав собравшихся девиц, она почему-то повеселела, свободно и приветливо поздоровалась с каждой и спросила:

– - Это что, подруги Наташи?

– - Подруги. Вот им всем желательно на твое мастерство поглядеть да позаняться, -- объяснила Татьяна.

– - Очень рада. С такой компанией и заниматься будет весело. Тогда пойдемте ко мне, там лучше познакомимся.

– - Они давно хотели идти, да не смеют.

– - Чего же? Совсем напрасно. Никогда не бойтесь людей… Люди не звери. Пойдемте.

Девицы приободрились и пошли за Луизой. У беженок все было так же, как и вчера, хозяева были изумлены чистотой и опрятностью, которые завели латышки. С любопытством начали разглядывать бывшие у них вещи, а Луиза все им показывала и объясняла.

Потом Луиза отдельно спросила каждую, кто что знает, кто чему хотел бы выучиться и к чему у кого лежит больше сердце. Все признали, что и простое шитье, и вышивки, и вязанье у ней очень хороши, и всем захотелось все так же уметь делать. Луиза засмеялась.

– - Нельзя сразу всему… Нужно по порядку. У нас в Митаве…

И она начала объяснять, как у них в Митаве обучают рукоделью.

Повозившись насчет порядка, Луиза записала каждую, кто с чего будет начинать, рассказала, какой кому нужен материал, и когда деловая часть была закончена, началась общая беседа.

– - Ну, теперь давайте ближе знакомиться, расскажите, из какой кто семьи. Ну, хоть ты? -- обратилась Луиза к первой взрослой девице с большими глазами, весноватым, но приятным лицом.

Девушка эта была Ольга Михайлова, одна дочь у матери, мать ее вдова. У нее есть старший брат, живет в Москве в приказчиках. Он там женился, и у него есть дети, которые ходят в городское училище.

Вторая девица Матреша из осиротелой семьи. У ней умерла мать. Она была старшая. На ее руках два братишки и еще сестренка, которых она обшивает и обмывает. Ей в первую голову хотелось обучиться получше шить и хотя как-нибудь кроить. Она сказала, что и ее сестренка будет сюда ходить, только на смену. Когда сестра, когда она.

Подростки были из больших семей. Когда Луиза узнала эти подробности, то стала еще веселей.

– - Очень хорошо. Всем это будет на пользу. Вот скорей добывайте материалу, да и за работу.

Материалу можно добыть только в городе, куда больше ездили в базарный день, раз в неделю. Этот день подходил скоро.

– - Может быть, я с вами бы поехала. Мне самой кое-что нужно купить, да и вам помогу что лучше выбрать

– - Вот хорошо-то, -- хором одобрили все девицы.

Разговор разгорался, девицы делались смелее. Давешняя робость их прошла, и они уже бойко отвечали на вопросы, сами задавали их. Незаметно пришло время, когда запели петухи.

– - Батюшки, как поздно-то! -- всполошилась Матреша. -- Мне еще ужинать собирать было надо.

– - Ну, чай, без тебя поужинали.

– - Все-таки надоть итить, хозяевам покой давать.

– - Ничего, ничего, -- ободряла их Луиза.

Девушки поднялись и стали прощаться. Луиза радушно простилась с ними, просила не забывать ее и проводила всех на улицу.

Девушки разошлись счастливые. Они впервые так хорошо и как-то совсем по-новому почувствовали себя каждая.

На другой день перед обедом к Стуловым пришла девочка из семьи базарных торговцев Смолиных. Звали ее Марфуша. Она была на год постарше Наташи. Как из богатой семьи, Марфуша льнула больше к девицам постарше. Стуловых удивило то, что она к ним пришла. И пришедшая чувствовала себя не совсем ловко. Она сейчас же подошла к Наташке и шепнула подруге, что ей нужно сказать два слова. Наташка отошла с ней в чулан.

– - Наташа, миленькая, -- сейчас же просительно заговорила Марфуша, -- говорят, ваша жиличка девок учить собирается?

– - Собирается.

– - А меня она не примет?

– - Не знаю. Чай, примет.

– - Нельзя ль узнать как?

– - Поди сходи к ней.

– - Да я одна-то боюсь.

– - Чего ж бояться, нешь она кусается?

– - Все ж таки не свой человек. Пойдем ты со мной.

Наташка немного подумала и согласилась:

– - Ну, что ж, пойдем…

Они сейчас же отправились в ту избу. Луиза сидела за столом и писала какое-то письмо, а по другой конец стола сидела Анна. Девушка отложила писанье в сторону и пытливо взглянула на вновь пришедшую.

– - А я тебе еще одну ученицу привела.

– - Очень хорошо, -- окинув с головы до ног Марфушу, одобрила Луиза. -- Тоже рукоделью?

– - Да.

– - А грамоте знаешь?

– - Немного знаю.

– - Отчего немного? Нужно было больше знать. Твои родители тоже крестьяне?

– - Они богаче, -- пояснила Наташа.

– - А богатым скорей надо учиться, им доступно. Твои родители хорошего тебе не желали. А что ты по рукоделью можешь?

– - Что же я могу, я ничего не знаю.

– - Ну, как же, если связать что или сшить?

– - Мы привыкли во всем купленном, -- смущенно заявила Марфуша.

– - Купленное -- это когда новое, а если починить что? Да опять, всего не накупишься.

– - Ты прими уж ее, -- заступилась за Марфушу Наташка, -- она и научится.

– - Конечно, приму, пожалуйста, приходи. Запаси только материала.

Она рассказала, чего сколько Марфуше нужно, и эта девочка ушла от Луизы с закружившейся от радости головой. Когда они пришли в избу Стуловых, Ларька заметил:

– - Лафа вам, девкам, будете вы в кучку собираться пойдут у вас каждый день посиделки.

– - А тебе завидно?

– - Завидовать нечему, а немножко жаль, нешто мне в платье нарядиться да платком повязаться.

– - Только попробуй, мы тебя так турнем…

Подошел базарный день. Луиза съездила с своими ученицами в город. Запаслись материалом. Будущие рукодельницы на другое утро пришли к беженкам и стали подготовляться к работе. С первого же дня работа началась, и кто начал вязать, кто вышивать, кто просто приучаться шить. Дело у всех спорилось, наука давалась каждой. Прошло каких-нибудь две недели, как Татьяна зазвала к себе одну соседку, вынесла из чулана отрезок холстины с цветисто расшитыми концами и проговорила:

– - Погляди-ка, как моя Наташка научилась расписывать.

Соседка взяла в руки богато расшитое полотенце, долго любовалась им, потом охнула и вздохнула:

– - Жалко, у меня никого нет, а то и я бы отдала в эту науку.

– - А вон Андрею какую шарфу связала, -- еще похвасталась Татьяна.

– - Вот они, золотые ручки-то! А мы что?!

– - Мы зато черную работу ломаем, -- в утешенье соседке сказала Татьяна.

– - Ломать-то можно, да что из этого толка? И медведь ломает, да из его ломанья выходит одна валежь.

Все ученицы ходили к Луизе очень охотно, просиживали все положенное время, нередко забегали и в неположенное или в сумерки или вечерком. Квартира беженок стала для них самым притягательным местом. За работой они разговаривали, шутили, пели песни. Луиза более всего подбивала их на песни, внимательно вслушивалась в каждый стих, что они пели. Иногда она пела и сама, но она пела по-латышски и все более одну песню с заунывным мотивом. Эту песню Луиза пела с большим увлечением. Однажды девицы пристали к ней и стали просить рассказать, о чем поется в песне. Луиза рассказала, что в песне поется про народ, у которого в песнях нет веселья, а только одно грустное. Эти песни щемят сердце и навевают тоску. И вот спрашивается докуда же будут люди петь так грустно, когда же грянет у них веселая и могучая песня о вольной воле? И никто не знает, когда наступит такое время.