Борис Можаев - Аноним

- Между прочим, в наших местах писатель Куприн побывал. Описывал... Значит, со времен писателя Куприна наши селы полностью изменили свой облик, то есть электрифицированы, радиофицированы и тому подобное. Между прочим, видите напротив дом с мезонином? Фельдшер построил, сам, - он указал в окно.

Дом и в самом деле стоял с мезонином и весьма приличный.

- Интересно! Помните, как в рассказе Куприна фельдшер культурно развлекается? Водку с ландышем пьет, волкам подвывает... Черт-те что!

Актив засмеялся.

- Все изменилось, все! - патетически произнес директор.

- Да, это верно, - сказал завскладом, глядя на свои туфли. - Молодежь у нас хорошая. Все больше в образование идет. Здесь мало кто остается.

- Ну, мы не жалуемся. Рабочих у нас хватает, - сказал директор.

- А с колхозом у вас какие отношения? - спросил я.

- Помогаем. Каждый ткач должен отработать сто трудодней.

- Они что, колхозники?

- Бывшие. А есть которые и с паспортами, - ответил председатель месткома.

- Как им платят за работу в колхозе? Среднемесячный заработок?

- Нет, они на трудодни получают в колхозе, - ответил директор.

- А что платят на трудодни?

- Посчитать можно, - Васютин прикрыл на минуту глаза. - Если считать все со всем, то, пожалуй, по рублю выйдет. Приблизительно...

- А вы поточнее скажите, сколько дали ткачам на трудодень в этом году?

Директор вытянул трубочкой губы:

- Ну, в этом году еще не платили.

- А в прошлом?

- И в прошлом денег не давали...

- А зерно?

- Зерно? Зерно не положено, потому как не колхозники, - оживился директор.

- Так чем же им платят?

- А вот картошку копают - одна десятая часть идет им. Сено дают, торопливо подсказывал председатель месткома. - Усадьбы у них большие. И это в счет.

- Да, да! В этом году залило лесные луга... Так им, знаете, вместо сена болота отдали. Вот они и буркают в них, - засмеялся Васютин. - Частная жилка еще сидит в них, сидит...

- Ого! На себе выносят траву-то... По пояс в воде, - заулыбался председатель месткома. - Пупок готовы надорвать, если для себя. Вот народ!

- Жадность! А ведь у нас зарабатывают помногу - и по семьдесят и по восемьдесят, - сказал Васютин. - Да что ж мы сидим? Пошли к народу! Сами убедитесь. У нас такие передовики, что в счет будущего года работают.

Мы всей гурьбой вышли на крыльцо. И тут нас неожиданно встретила целая толпа ткачей. Они сгрудились перед конторой - больше все бабы. Пелагея Мокеева стояла поодаль, возле забора, рядом с ней покуривал Демушкин. Я сошел вниз, но Васютин и его актив остались на крыльце. Обе группы выжидающе притихли.

- Вы что-то пришли сказать? - обратился я к толпе.

Глядели наверх, на Васютина, меня вроде бы не замечали.

- По скольку часов вы работаете? - спросил я переднюю широколицую женщину в толстой клетчатой шали.

- Она у нас не работает! - крикнул председатель месткома.

Толпа разом зашевелилась, полетели возгласы:

- А сколько она отработала!

- Сколько тику наткала!

- И пенсию не дают!

- Это как рассудить?!

- Не заслужила, - ответил с крыльца директор.

- Это я-то не заслужила! - азартно стукнула себя в грудь женщина в шали. - Бесстыжие глаза твои, Васютин.

- Обманывать государство не надо! - крикнули сверху.

- Вы обманываете государство, вы! - неслось снизу.

- Пустые слова, - сказал Васютин.

- Ах, пустые! А кто нас каждый месяц на работу в колхоз гоняет? Кто?!

- Ну и что? При чем тут государство?

- Вы ему очки втираете, будто сам колхоз справляется.

- Все мы обязаны помогать колхозу.

- А кто платить будет?

- У меня что, частная лавочка?

- А это как, по одиннадцать часов вкалывать?!

- Где это вы по одиннадцать часов вкалываете? - повысил голос директор.

- То ты не знаешь? Здесь, у стана навалтузишься и дома шпули до полуночи мотаешь!

- А я вас не заставляю надомничать. Вы что хотите, чтоб я приказ отдал - в цехе шпули мотать?

- Ну да... Убей нас, убей!

- Что ж мы тогда заработаем?

- И так в колхозе работаем за кукиш...

- Не я же, а вы колхозники! - кричал теперь директор. - Вот и спрашивайте там за работу.

- Не туда гнешь, Васютин. Ты нас тасуешь, как в картежной игре. Вот на что ответь! - грозила пальцем баба в толстой шали.

- Ты уж помалкивай! - набросился на нее директор. - Тебя уволили за воровство? Вот и ступай кричать к своему дому.

- Это я воровка? Пес ты, Васютин, пес! Ты свою подстилку за станки поставил, а Польку Мокееву на шпули перегнал!

- Ты ответишь за такое оскорбление!

- Нет, ты ответь! За что ты бабу обидел? У нее же дите малое!

- Она ему по носу хряпнула.

- Глаза ему выцарапать мало!

- Марфа, хватай его за штанину!

- Бабы! Айда на крыльцо!!!

Ткачихи, крича и размахивая руками, кучно подступили к крыльцу. Васютин побледнел и попятился к дверям.

- Ну что ж, входите... только по одному. Прошу! - он указал на дверь и скрылся в сенях.

В дверях встали тучный завскладом и красильщик в фуфайке.

- Пожалуйста! - любезно приглашал ткачих председатель месткома. Проходите по одной! Значит, показание сделаете. Акт составим, распишетесь. Вот и представитель печати здесь, - кивнул он на меня. - Все честь честью.

- Ну, кто первый?

От толпы отделилась баба в толстой шали и как-то робко протиснулась между дюжей дверной стражей.

- Кто еще? Ну, пожалуйста!

Желающих больше не находилось. Толпа молчала.

- Может, вы сами попросите? - обратился ко мне председатель месткома. Вот товарищ корреспондент. Приглашайте. Только по порядку.

Я отыскал глазами Пелагею Мокееву. Она все так же стояла возле забора и с усмешкой поглядывала на меня.

- Может быть, ты пройдешь, Поля? - спросил председатель месткома.

- После дождичка в четверг... когда соскучусь по вас.

Она отвернулась и, покачивая плечами, пошла к цеху. За ней, по-утиному переваливаясь, заковылял Демушкин, попыхивая своей самокруткой.

В кабинет директора мы вошли все вместе с активом, но председатель месткома уже изловчился где-то прихватить картонную папку.

- Значит, перед вами Матрена Бабкова, тысяча десятьсот четвертого года рождения, беспартийная, бывшая колхозница, - объявлял мне председатель месткома, указывая на Бабкову. - В прошлом году была уволена с фабрики за дебоши и за воровство.

- Это неправда! - крикнула она.

- А вот, пожалуйста, акт... Составлен участковым милиционером и свидетелями - мной и товарищем Свистуновым, - кивнул он на красильщика. Полюбопытствуйте.

Увидев этот акт, Бабкова тяжело, шумно вздохнула и уставилась в пол.

- Очень тонко работала... Катушки из-под ниток после перемотки на шпули вываривала в соленой воде.

- Зачем? - спросил я.

- Хе-хе-хе! Может, ты сама скажешь, Матрена?

Бабкова только затравленно поводила глазами и стояла как парализованная.