Борис Можаев - Наледь

Он подошел к пианино и взял несколько резких аккордов.

- Помнишь? Кроме этих двух строчек, кажется, так и не продвинулись...

- Зато с каким жаром сочиняли...

- Кстати, почему - "Ты далека, Россия"? Этого я так и не понял.

- Мода была такая... Все куда-нибудь уезжали, кто в Германию, кто в Китай... Ну, как на стройке? Освоился?

- Вроде бы. Все тихо и гладко. Все как будто довольны, а особенно Лукашин.

- Я решил написать о нем очерк. Примерный руководитель.

- Не руководитель, а начальник. Разница! Эх, хороший бы из тебя богомаз вышел... в старину.

Терехин засмеялся.

- Люблю тебя, Серега, хоть и грубиян ты. Давай споем приморскую.

Воронов одним пальцем стал аккомпанировать, и они запели:

За мысом песчаным погасла заря,

В дозор вышел месяц, подняв якоря,

В лучах его тусклых лежит, молчалив,

Широкий Амурский залив.

Они не заметили, как в комнату вошел сильно захмелевший Зеленин.

- Хм, слова-то какие, - ухмыльнулся он за их спиной. - "Месяц, подняв якоря". Уж эти поэты - и якоря месяцу навесят, и рога приставят, и еще черт знает что. - Он подошел к столу, наклонил бутылку и, убедившись, что она пуста, поставил на место. - М-да... Вы здесь поете, а там начальство сердится. Начальство любит почет и внимание к своей персоне, даже в гостях.

- А твоя персона что любит? - спросил Воронов.

- Водку.

- Вот учись у него краткости, - сказал Воронов Терехину. - Все ясно, ничего не убавишь и не добавишь.

- Нет, почему ж не добавить, - возразил Зеленин. - Пошли к столу и добавим.

Их встретил Лукашин поднятой стопкой:

- Вы что ж это прячетесь, деятель?

- Виноват! Друг с Фонтанки утащил... - сказал Воронов, наливая себе.

- А мы здесь как раз отмечали вашу домовитость. Значит, с Фонтанкой покончено навсегда. За дальневосточное пополнение!

Все выпили. Лукашин, поддевая вилкой заменитель шпротов - местную корюшку, развивал свою тему:

- Если с Камчатки заезжают к нам, это, значит, серьезно. Обычно на Камчатке отрабатывают срок и едут на запад.

- Все мы человеки и стремимся туда, где лучше, - вполне естественно, сказал Юпо.

- Это еще вопрос - кому где лучше, - сказала Катя.

- На твоем месте я бы вернулся в производственный отдел, в контору... подмигнул ей Зеленин. - А то осенью холодно станет.

- Боюсь, что меня Сергей Петрович не отпустит, - Катя озорно поглядела на Воронова.

- Кто из вас кого боится - это тоже вопрос, - сказал Юпо.

Воронов сердито посмотрел на него и, не скрывая раздражения, ответил Кате:

- Сдается мне, что вы держите курс на Фонтанку, только ждете попутчика. Уверяю вас - у Зеленина в конторе проще найти, чем у нас на участке.

- Мерсите за совет. Может быть, я им и воспользуюсь, - Катя мило улыбнулась, но ее слегка вывернутые ноздри округлились.

- Да бросьте вы. Далась вам эта Фонтанка. - Терехин не понимал причины неожиданной вспышки и с недоумением глядел то на Воронова, то на Катю.

Синельников решил отвлечь от назревающей перепалки и, откинувшись на спинку стула, заговорил:

- А я вот не знаю, где лучше: там - на западе, или здесь. В самом деле, чем хуже здесь? Тайга, море! А этот соленый дух! От него так и распирает грудь... Конечно, интересно строить дома где-нибудь на московской улице: техника, все образцово. Тут тебе и метро, и в театры ездишь. Но если ты расчищал кусторезом тайгу под будущую улицу, если ты переселялся из палатки в квартиру с паровым отоплением и с ванной... Ты этого никогда не забудешь. Здесь ты лучше видишь свою силу... на что способен.

- И давно вы переселились из палатки? - любезно спросила Катя.

- Ну зачем это? - Михаил взял ее за руку.

- Что? - Синельников смотрел на нее, словно не понял, о чем его спрашивают.

- Ну, деятели, что-то у вас все на личности переходит, - сказал Лукашин. - Надо говорить по существу.

- По существу и говорить не о чем, - сказал Юпо. - Это все слова, Петя. Все значительно проще. Одни едут сюда за чинами, другие - за рублем, третьи - выполнять свой долг. Земли осваивать. Хорошо! Значит, надо. При чем же тут чувство? Я долг выполняю и буду служить, сколько потребуется. Но восторгаться, говорить: приезжайте, мол, сюда, потому что на кабана ходить интереснее, чем в Мариинку, - не стану. Это фальшь, извините.

- Можно подумать, деятель, что вы сомневаетесь в чьей-то искренности, сказал Лукашин.

- Не то, Семен Иванович, - вступилась опять Катя. - Просто надоела философия горожан, попадающих на лоно природы. Ах, море! Ах, тайга! А море, между прочим, соленое и мокрое. А в тайге комары водятся. Ну, мне пора! Извините, и так засиделась. - Она встала. За ней поднялся и Михаил.

- Мне проводник с вашего участка не нужен, - остановила она Михаила, но говорила, обращаясь к Воронову. - Спасибо за угощение. - И потом Зеленину: - Я, кажется, воспользуюсь вашим советом и перейду к вам в производственный отдел. Надо же чем-то и мне отблагодарить гостеприимного хозяина. Сделаю ему приятное. До свидания!

Она вышла, стуча каблучками.

- Извините, - сказал Воронов.

Он встал из-за стола, догнал Катю на лестнице и проводил ее до порога. Дальше она не позволила.

7

Вместе с горячкой дел нахлынула на участок и жара. В солнечные полдни от нагретой опалубки, от арматурных прутьев, от всего этого скопища железа и бетона исходил тягостный жар, и даже порывистый морской ветерок не приносил прохлады. Обычно непоседливые крикливые чайки в такие часы лениво покачивались на волнах. И когда глухие вязкие удары стального штыря в обрезок рельса, висевшего на углу конторы, возвещали обеденный перерыв, люди с наслаждением сбрасывали пропыленные рубахи, комбинезоны, обливались водой, ухали, притворно захлебываясь. Пищу привозили в термосах, разливали под открытым небом на столах, вынесенных из палаток и бараков.

Обычно в обеденное время Воронов, наскоро проглотив тарелку супа, уходил в бухту, заплывал далеко в море, потом загорал где-нибудь в укромном затишке.

Однажды, лежа за выступом скалы, он задремал; разбудили его резкие голоса споривших:

- Я тебе дело говорю, - убеждал хриповатый басок Семена. - Воронов прав - у нас лишние люди на объектах.

- Может, я тоже лишний? - зазвенел возбужденный тенор Михаила. - Может, и мне кельму взять и становиться на кладку домов? Так, что ли?

- Ты подожди, выслушай, - твердил Семен. - Посмотри как следует.

- Отстань!

- Давай сделаем, как прошу. Ведь пойми ты: двенадцать бетонщиков высвободим! На дома пошлем... Квартиры строить!

- Эх, Семен, Семен! Нам надо массивы бетонировать, а ты с чем носишься?

- А дома не надо?

- Все надо. Но ведь не это главное.

- Конечно. Особенно после того, как мистер Забродин себе собственный дом построил.

- Я не меньше твоего в палатках прожил.

- Скажи, чем хвастается! А я вот не хочу больше в палатке жить!