Борис Можаев - Полюшко-поле

И вспоминалась ему в такие минуты Надя, едущая сквозь овсы на велосипеде с круглым зеркалом на руле. И уже не то наяву, не то во сне он видел, как клубились ее льняные волосы, как растягивались в улыбке ее потрескавшиеся от ветра губы... И он тянулся к ней, чтобы обнять, поцеловать ее, но перед ним вырастало до огромных размеров круглое зеркало и глупая рожа улыбалась ему оттуда.

"Уберите этот любовный подарок!" - кричал он. "Ну нет, - отвечала эта морда голосом Волгина. - А что скажет Сенька-шофер?"

19

Надя стала выходить на работу в белой шелковой кофточке, в серой юбке и в светлых спортивных туфлях. И шаровары и синие резиновые тапочки бросила в сенях. В сумерках она появлялась в правлении и, разговаривая с Песцовым, старалась пересидеть всех посетителей.

Как-то они рассматривали посевные карты, изучали план полей.

- Рожь опять нас подвела, гектаров двести вымерзло, - поясняла Надя. А всходы яровых хотя и неважные были, но, я так думаю, их еще можно вытянуть. Надо что-то делать. Но не раскачаешь, не поднимешь никого.

- Мне одно только ясно: низкие урожаи не причина, а следствие, - сказал Песцов. - Дело не в земле и даже не в удобрениях, а в равнодушии колхозников. Это просто бедствие, эпидемия!..

- Ну зачем же так? Равнодушие не антонов огонь... И вообще не болезнь. Это вроде засухи. Она от ветра зависит. Как зарядит один и тот же ветер дует и дует все в том же направлении. А оттуда только сушь да пыль. Ни капли дождя! Менять направление надо.

- Ну, я допускаю, что от этого урожаи страдают. Да ведь суть не только в урожае. А как быть с этим разбродом, с пьянством, с этой унылой серостью?

- Все идет от земли... Пока там нет порядка, не будет его и среди людей на селе.

- Может быть, оно и верно, да не утешительно, особенно для тех, кто здесь живет. Сколько вы прожили тут?

- Почти три года.

- Не сладко, поди?

- Всякое бывает.

- Глухомань.

- Вы еще не знаете, что это такое.

- У меня все впереди.

- Иногда мне кажется, будто мы выпали из какого-то состава. Вагоны в тупике...

- Вы просто устали.

Надя чуть заметно улыбнулась:

- Мне порой хочется почувствовать себя как-то по-новому. Словно переодеться во все другое, непривычное.

Она перехватила взгляд Песцова, скользнувший по ее белой кофточке, и неожиданно произнесла, глядя на свои загрубелые, красновато-бурые руки:

- Но вот эти перчатки не снимешь и не заменишь.

Наступила неловкая пауза; через минуту, глядя куда-то в темный угол, Матвей тихо сказал:

- Я вас понимаю... Одиночество - штука трудная.

"Да, несладко ей живется здесь. Бьется как рыба об лед - и все одна. Поддержать порой и то некому, - думал Песцов. - Окончить институт, нажить ум, вкус приобрести... И бух! Как в заточение. В монастырь! Поля полями, дело делом. Но ведь у нее еще и глазищи вон какие. И губы не только ложку хотят целовать. Но куда пойдешь? В школе одни учительницы. В медпункте сестры да фельдшерицы. Опять бабы..."

Встречая Надю, Волгин и Семаков неизменно подшучивали насчет Сеньки-жениха. Надя отвечала раздраженно. И Матвей догадывался, что между ними существуют размолвки совсем иного характера.

Однажды днем Песцов застал ее в правлении спорящей с Семаковым. Тот, моложавый, краснощекий, в клетчатой рубашке с закатанными рукавами, размахивал перед ее лицом руками и говорил возбужденно:

- Нечего его агитировать. Он просто саботажник. Мы с ним по-другому поговорим.

- Как это вы быстро решаете!

- Что значит - вы? Мы - это правление.

- Чего это вы расшумелись? На дворе слышно, - сказал Песцов, входя.

- Ну ладно! Я пошла. - Надя перекинула через плечо парусиновую планшетку и направилась к двери.

- Куда?

- Агитировать одного комбайнера. Не хочет на комбайне работать. - Надя усмехнулась. - Не выполняет решения правления.

- Он просто саботажник. Лодырь, - повторил свое Семаков.

- Да? - Надя искоса взглянула на Семакова. - А я все-таки схожу.

- Погодите, я тоже с вами, - Матвей вышел вслед за Надей из правления.

- Что это за комбайнер? - спросил он ее на улице.

- Лесин по фамилии. Инвалид. Лет двадцать проработал в МТС трактористом-комбайнером, а осенью к нам пришел. Ну и обидели его. Трактора не дали. А теперь он в комбайнеры не идет. А уборочная не за горами.

- Как же это случилось?

- А так же, как все здесь случается, - с горечью ответила Надя.

Изба Лесина стояла с краю, на том порядке, с которого начиналось село. Изба большая, но уже заметно осевшая наперед. Она смотрела окнами в землю так, словно глубоко задумалась о цели своего существования. В левом углу почти пол-избы занимала огромная глинобитная печь, такая же старая, как сама изба. Печь тоже осела, только задней частью, и теперь похожа была на бегемота, разинувшего черную пасть. Под печью стоял высокий сруб из пожелтевшей, словно бронзовой, лиственницы - подпечник. Песцов еще не видел такой диковинной печи и с любопытством разглядывал ее.

За длинным непокрытым столом на широких скамьях сидела вся многочисленная семья Лесиных. Вместе с хозяином курила толстые цигарки сама Лесичиха - пожилая женщина с худым смуглым лицом. У молодой хозяйки на руках двое детей, за столом сидело еще трое ребятишек в коротких замызганных рубашонках; они раскрашивали нарисованные домики и деревья в невообразимые цвета.

- Здравствуйте, хозяева!

- Здравствуйте! Гостями будете.

Хозяин встал со скамьи и, сильно припадая на правую ногу, подал Песцову и Наде по табуретке. Сели. К Песцову подошла худая дымчатая кошка; она вопросительно смотрела на него и вместо мяуканья издавала какие-то скрипучие отрывистые звуки.

- Странная у вас кошка, - сказал Песцов. - Не мяучит, а крякает.

- Ей в субботу сто лет. Небось закрякаешь, - отозвалась старуха.

- А печке? Тоже небось под сотню?

- Без малого семьдесят. Она избе ровесница. Да что избе? Селу! Лесичиха тихо посмеивалась, обнажая щербатые зубы. - Когда ее сбили, то потолка еще не было. Четверть водки на ней роспили. Вот и стоит.

На лице хозяина тоже появилась какая-то тихая, застенчивая улыбка.

- Не передумали насчет комбайна? - спросила Надя.

- Нельзя мне сейчас браться. А ну-ка погоды не будет в уборочную? Чего я на нем заработаю? А у меня вон ртов-то сколько.

- Так ведь не вы же один сядете на комбайн, - сказал Песцов.

- Оно конечно. Только у других комбайнеров тракторы есть. А мой отобрали. Я бы теперь сколько трудодней на нем заработал! Мне бы и простой не страшен был.

- Как же это у вас отобрали трактор? - спросил Песцов.

- Я ремонтировал комбайн в РТС. Но комиссия с приемкой комбайна запоздала. А тут посевная началась. Приезжаю в колхоз, а мой трактор "Беларусь" уже другому отдали - Петру Бутусову.

- Это брат Ивана? - спросил Песцов Надю.