Борис Можаев - Полюшко-поле

- Да.

- И вместо "Беларуси" дают мне старый "ДТ-34", - продолжал Лесин. - А мне на "ДТ" работать нельзя: у него тормозные муфты под правую ногу... А у меня, видите, - нога-то правая не годится. Чего ж вы мне, говорю, даете? А не хочешь этого, отвечают, ничего не получишь. Так я и остался без трактора.

- Но вы должны были требовать, настаивать, - сказал Песцов.

- Он у нас не говорок, - махнула рукой Лесичиха, добродушно посмеиваясь. - Где уж ему!

- Не мне тягаться с Бутусовыми, - сказал Лесин.

- А если вам предложат гарантийный минимум в случае непогоды, согласны? - спросила Надя.

Лесин медленно улыбнулся.

- Да кто ж со мной так разговаривает? Мне твердят: садись на комбайн, не то плохо будет. Срывать, мол, уборочную решил!.. Под суд отдадим. Чудаки!..

- Садитесь на комбайн. И трактор вам возвратим, - сказал Песцов.

- Где уж там! У Бутусова не отберешь...

Лишь только вышли за порог лесинской избы, как Матвей заговорил возмущенно:

- Что это за Бутусовы? Что за сила у них? То они бездельников покрывают, этих Бочагова и Треухова, то трактор отобрали у инвалида... Почему же вы молчите?

- Формально Бутусовы всегда правы, - сказала Надя. - Начался сев, а трактор простаивает. К тому же новый. Непорядок. Вот и отобрали.

- Вы говорите так, словно оправдываете их.

- Нет, просто я их хорошо знаю.

Уже вечером, возвращаясь домой вместе с Песцовым, она оглянулась назад, словно боясь, что их подслушают, и тихо сказала:

- Они меня все за девчонку принимают, а ведь мне двадцать шесть лет... - И, немного помедлив, вздохнув, добавила: - Трудно, когда тебя в расчет не берут... Не та, мол, сила.

- Вы по желанию сюда или назначение получили?

- Родина моя здесь... Родители намаялись - в город сбежали. А мне запало в душу деревенское детство... И все сюда тянуло, как в сказку. Метель послушать зимним вечером... при лампе, а еще лучше - совсем погасить свет. И сидеть у окошка. А то сходить во льны... Хорошо звенят они в жаркий полдень. Словом, у каждого есть свои глупости.

- А на целину не хотелось? - с улыбкой спросил Песцов.

- Нет. Я знала, куда еду. Предвидела все...

- И это одиночество?..

- Ну?! Знать бы, где упасть...

- А что? Мужа прихватили бы с собой?

- Брак по нужде... - рассмеялась Надя. - На это храбрость нужна.

Они шли по вечерней пустынной улице. В небе истаивало чистое сияние лимонной зари. Некоторые избы тускло светились сквозь лиственные заслоны палисадников освещенными окнами. Стояла тишина, и где-то далеко-далеко, как на краю вселенной, раздавался одинокий собачий брех.

Песцов невесело усмехнулся.

- А я знаю одного чудака, который однажды женился с благими помыслами: хотел воспитать из нее своего двойника... духовного, так сказать.

- И не смог?

- Просто она оказалась сильнее и упрямее. И потом, всегда была уверена в своей правоте.

- Я понимаю. Значит, по уставу жила...

- Вроде бы!

Песцов взял ее впервые под руку и проводил до крыльца.

- Пойдемте завтра утром рожь посмотрим?

Надя согласилась и быстро пошла к двери, стуча каблуками о деревянные ступени.

20

На другой день их отвез Лубников на дрожках верст за пятнадцать, к речке Су, - "в степя", как говорили в Переваловском.

- Вот вам и рожь. Только любоваться нечем, - сказал он и укатил.

Рожь оказалась жидкой, малорослой, с огромными черными плешинами. Надя срывала тоненькие серо-зеленые стебли и, подавая Песцову, говорила:

- Видите, как вытянулась? Это от зимы, морозная худоба.

- По-моему, от озимой ржи надо отказаться.

- Но она в плане. Вы же сами его утверждали... Заставляли... - Надя засмеялась.

- Допустим, я лично не заставлял...

- Ну какая разница - кто именно? От вас писали, что посев озимых - это нечто новое в здешних краях. Все за новым гоняемся, да старое забываем. А вы знаете, как занимались наши предки скотоводством, ну - тысячу лет назад?

- Летом пасли скот, а зимой - в стойле... Вроде бы так, - улыбнулся Песцов.

- А мы все по-новому норовим - и беспривязное содержание и зеленый конвейер... Но, между прочим, у наших предков мясо было, а у нас его мало. Почему? Ведь все эти новшества разумны?!

- Значит, мы плохо стараемся.

- О, нет! Порой мы очень стараемся, да пропадают наши старания... Уходят, как вода в песок. Надо, чтоб они старались, колхозники. Они с землей связаны. Все дело в них. Надо сделать так, чтобы они сами хватали эти новшества. А не навязывать их.

- Послушайте, Надя, а что бы вы сделали, если б вас назначили председателем?

Она внимательно посмотрела на него и сказала с чуть заметной усмешкой:

- Во-первых, сделала бы вас заместителем. Вы человек покладистый.

- Ну что ж, я согласен, - Матвей подал ей руку. - Похвастайтесь, чем богаты.

Надя весело улыбнулась.

- Пойдемте!

Взявшись за руки, они поднялись на пологий откос сопки, густо поросшей лещиной и высокой травой с яркими вкраплинами цветущих огненных саранок и синих касатиков. Отсюда далеко-далеко видны были синеватые холмы, распадки и поблескивающая на солнце серебристая спираль реки. Совсем крошечные лепились где-то внизу, у речного берега, бревенчатые бараки станов, а еще дальше видны были стада.

- Это наши отгонные пастбища, - сказала Надя. - Здесь и работают и живут... Особый мир.

Возле реки, в небольшом укромной озерце, Песцов увидел огромный розовый цветок - он поднимался на высокой ножке, как журавель над водой. А под ним распластались по воде два зеленых плотных листа с чуть загнутыми краями, величиной с добрый поднос каждый. Песцов засучил штаны, снял туфли и пошел в воду. Но вода оказалась глубокой. "Ух ты, черт! Вот так болото..." Песцов погрузился по пояс, вскинув от неожиданности руки кверху. Вылез он мокрый, но счастливый:

- Лотос... наш, дальневосточный.

- У нас его зовут нелюмбией, - сказала Надя.

- Чудесно! - Песцов положил сорванный цветок на громадный лист и подал ей, как на блюде.

Откуда-то из-за прибрежных зарослей тальника и жимолости донесся плеск воды и заразительный девичий хохот. Надя и Песцов вышли к берегу и увидели стайку купающихся доярок.

- Надюша, в воду! Девочки, хватайте ее! - закричали со всех сторон, но, увидев Матвея, на мгновение смолкли, придирчиво разглядывая его.

Наконец одна, маленькая, конопатая девчушка, находившаяся ближе всех к Песцову, разглядев его мокрые брюки, закричала:

- Девочки, а будущий председатель-то ухажеристый!

- И храбрый, - заметила другая, - штанов не побоялся замочить.

- Черт знает что, - смущенно пробормотал Песцов, оглядывая свои брюки.

- А вы не обращайте на них внимания, - сказала Надя. - Давайте купаться.

Она непринужденно сняла через голову кофточку, потом расстегнула юбку и не опустила, а как-то вылезла из нее, вышагнула... Вместе с этой кофточкой, с юбкой куда-то исчезла и ее худоба. И вся она стояла ослепительно-белой в черном купальнике; и длинные ноги ее, неожиданно сильные в бедрах, и открытая гладкая спина, и плечи, и шея - все теперь выглядело совершенно иным, волнующим. Песцов опустил глаза и тяжело засопел, развязывая шнурок.