Андрей Назаров - Песочный дом

# # #

Авдейка мыл посуду кончиками пальцев, торчавшими из бинтов. Он медлил идти во двор и остановился, когда мыть стало нечего. Тарелки высились китайской башенкой, лежали в ряд ножи с истаявшими лезвиями и сгорбленные вилки. С мучительностью Болонкиного верещания закручивался штопор.

- В Пятом манку дают, - сообщила Иришка.

Она сбросила уличные туфли, шмыгнула в свою комнату и стала ходить там. Авдейка слушал-слушал, а потом не выдержал и приоткрыл дверь.

- Ты что ходишь?

- Надо так. Мне одна тетя сказала - женщина должна так ходить, чтоб в ней ветер отзывался. Они кувшины на голове носят, такие женщины. Это на Востоке. Вот в них ветер и отзывается. Как в лозе.

- Это которой бьют?

- Дурак.

Авдейка обиделся и ушел к себе. Бабуся лежала, прикрыв веками какое-то усилие, а лиса на картине перебегала ручей и не могла перебежать.

Авдейка взял со стола карточки - узкую сетчатую полоску марок со следами зазубренных ножниц продавщицы - и бросил их в сумку вместе с деньгами. Доносились легкие шаги - дура Иришка ходила лозой. Авдейка высунул в ее сторону язык и побежал на улицу. В дверях он столкнулся с дядей Колей, вспомнил, что он тоже кукиш, и молча скользнул мимо. Переступив палку Данаурова, Авдейка влез на цоколь под Болонкиным окном, откуда выглядывало заспанное лицо со следами обиды и хлебных крошек.

- Я согласен, - сказал Авдейка.

- Ура! Ибрагима грабить! - заорал Болонка.

- Не ори! - Авдейка накрыл ладонью орущий рот. Он был мокрый и кололся крошками.

- Ты настоящий друг, - прошептал Болонка. - Я теперь Ибрагима караулить стану - шагу не пропущу. Разнюхаю, когда его дома не будет - тут и накроем. Так?

- Так, - согласился Авдейка. - А про папу ты не плачь. Считай, что убили его - и все.

- Я не плачу, - ответил Болонка, - мама сказала, новый будет.

Авдейка потерял равновесие и отпрыгнул.

- Не веришь?

Авдейка неопределенно покачал головой и пошел за манкой, отыскивая в себе облик отца, застывший и мучительный, словно из глины. Но отец исчез, утратил свое глиняное обличие, которое можно было заменить другим. Отец разбил глину, делавшую его мертвым, как кукушку в часах у Болонки. Теперь он растворился в жизни, он стал всем, и Авдейка ощутил его присутствие.

Сахан, выметавший двор, остановился и занес метлу, но Авдейка прошел, не сбившись с шага. В глазах его светилось такое счастье, что Сахан долго глядел ему вслед, держа торчком забытую метлу. Отстраненное торжество открылось лицом мальчишки, сверкнуло и погасло, оставило в раздражающем недоумении. Сахан яростно раскидал мусор, швырнул в подвал метлу с совком и вышел, тиская в карманах связки ключей.

Во двор поездом вползали Сопелки. Заметив Сахана, они перестроились и образовали круг.

- Ты на битку нашу зарился? Давай, ставь против нее нож.

- Какой еще нож?

- Который у Болонки выиграл, им еще эти... овощи режут.

Услышав про овощи, Сахан снисходительно ухмыльнулся и принес нож.

- Будь человеком, Сахан, - обратился к нему главный Сопелка,. - отдай Болонке нож, он ведь на танк деньги хотел. Отдай за так.

- За так девки дают. Ставьте битку. Сахан наскреб в карманах мелочь и сложил монеты в стопку решкой наверх.

- В кассе девяносто девять, нечет, - объявил он. - Из пяти конов.

Сопелка-игрок стал для броска у черты в десяти шагах от кассы и вытер о штаны взмокшую руку с зажатым диском. Сопелка играл в расшибалку всю войну, не раз ставил свою битку против пайки хлеба и всегда выигрывал. Он нацелился взглядом на стопку монет, достигая той сосредоточенности, когда ничего не оставалось на свете, кроме него и этой стопки, во Сахан все лез ему в глаза своей застывшей улыбкой и мешал сосредоточиться. Сопелка промазал. Он отдал подряд два кона и уступал в третьем, но, совершенно уверившись в проигрыше, неожиданно повеселел и выиграл, а в следующем кону перевернул на орла одиннадцать монет кряду, не дав Сахану и одного удара. Готовясь бомбить последнюю кассу. Сопелка победоносно взглянул на Сахана, но встретил все ту же непроницаемую и презрительную уверенность. Рука его предательски дрогнула, и Авдейка, вернувшийся из распределителя с пустой сумкой и с насыпи наблюдавший за игрой, почувствовал в себе эту дрожь и понял, что Сопелка проиграет. И Сопелка проиграл, имея сорок копеек против пятидесяти трех Сахана. Взмокший от горя, он понурился и прощально подышал на свою неразлучную битку, плотно закрывавшую ладонь; Сахан ловко хватил его снизу по ладони, и монета подпрыгнула. Сахан изготовился ее поймать, но каверзный Сопелка подтолкнул его. Монета ударилась об асфальт и рассыпалась в золотой звон.

- Где она? - спросил Сахан, оглядываясь.

- Укатилась, - ответил Сопелка-игрок.

Сверкающее пятно подкатилось к ногам Данаурова, следившего за игрой с неясным ожесточением. Он разглядел монету, с неожиданной ловкостью подтащил ее к себе палкой, подцепил скрюченными пальцами и повертел у носа. Фальшивое золото круглым лучом било в глаза. Монета была тщательно стерта с обеих сторон, только насечка по бокам нащупывалась. Данауров зажмурился, язвительная усмешка растянула его губы. "Вот стертая монета, - подумал он, - истинная мера этой лживой жизни".

Открыв глаза, он увидел в сверкающей желтой глади смутное отражение черта. "Откуда черт? - насторожился Данауров. - Да и черт ли?"

Какие-то дети, шарившие под данауровской табуреткой, толкнули его, и он мигом зажал в кулаке единственную и желтую меру этой жизни.

- Дети! - проскрипел Данауров. - Вы меня уроните.

- Не видно битки, - сказал Сопелка-игрок с тайной надеждой.

- Здесь была, здесь! - возражал честный Сопелка. Сахан схватил Сопелку-игрока за грудь и потряс.

- Ты эти штуки брось! А ну выкладывай!

- Я не брал, - неубедительно сипел сдавленный Сопелка.

- Оставь Сопелку! Это не он! - закричал Авдейка, спрыгивая с насыпи. - Это который не верит взял! Она возле него упала. Попроси его.

- Как же, отдаст он, держи карман шире, - пробормотал Сахан, выпуская Сопелку. - Да он и не слышит ничего.

Данауров сидел камнем в морщинах веков, только неподвластная дрожь била старческие глаза над печальным носом. Найденная мера вещей жгла ему руку. "Отдать? - немо вопросил он и немо ответил: - Нет. Нужен достойный".

- Не даст, - сказал Сахан.

- Он не слышит, надо написать.

Авдейка сбегал к кочегарке и вернулся с куском угля.

- Пиши, Сахан: "Дядя старичок, верните нашу битку".

Сахан усмехнулся и нацарапал по асфальту у ног Данаурова: "Гони монету, карикатида, а то табурет сломаю!" И ткнул Данаурова в плечо, чтобы читал.

Данауров прочел и стал смотреть на Сахана. "Может, и он, - думал Данауров. - Молод, конечно, но не плох, совсем не плох. Такого не проведешь".

- Может, у него нету? - спросил Авдейка. Сахан нагнулся, зачеркнул слово "табурет" и сверху жирно вывел "шею".