Леонид Нетребо - Пангоды

- Соседушка, привет! - Поручик мялся. - Магазины в одиннадцать открываются, а погибаю сейчас. У тебя "нарезного" нету? - Разговаривая, он смотрел мне за спину, на умывальник, где стоял большой флакон подарочного одеколона. Я понял, что сегодня мне уже улыбнулась перспектива после бритья освежаться проточной водой.

Уходя, прижимая к звездной груди ласково булькающий сосудик, он, как всегда, сказал:

- Сосед, ты меня спас. Я тебе с отпуска литр такой вот, только французской, гадости привезу, у меня на "Земле" ласточка на парфюмерии сидит.

Новым гостям Поручик обязательно показывал фотографию взрослой дочери, ласточки, - в белой кружевной рамке, которая висела над его одинокой кроватью.

Мы слишком разнились с ним по возрасту и интересам, и наше уважительное соседство никогда не было тесным, ну а позже, когда мое жилище (такая же "бытовка", как и у Поручика, которую мне дали на работе как молодому специалисту) потеряло статус холостяцкого, - в нем появилась хозяйка, он перестал заходить ко мне. Однажды все же появился, внимательно посмотрел на мою жену, сделал вывод, что ей сейчас особенно необходимы "разные витаминчики, углеводики", объяснил, что он как раз все это ежемесячно получает в ОРСе, "по особому литеру". Вышел. Быстро вернулся, высыпал прямо на пол десяток консервных банок. Не слушая возражений, ушел к себе, закрылся на ключ, включил громко музыку...

Вечером у него были новые знакомые, студенты-практиканты, в их исполнении из-за шумопроницаемой стены доносилось под гитару сентиментальное: "Не падайте духом, поручик Голицын..." Мой сосед в ответ старательно выводил хриплым речитативом: "Прошу прощенья за резкое движенье!.."

Смирнов упорядочил версию, которая у него была единственной. "Продавец" пришел к Поручику, похвалился выгодной продажей балка, Поручик подпоил компаньона, подкрепил "отруб" снотворным, забрал деньги. В середине ночи вытащил жертву в тамбур... Зачем? Чтобы оклемался, ушел и обо всем забыл? Нет, это наивно... Или?..

Думать дальше, прослеживать возможный ход мыслей подозреваемого совсем не хотелось. Всех пангодинцев Смирнов считал своими, поэтому нередко было стыдно за других, и зло брало - на самого себя...

В общежитии дверь в комнату Поручика оказалась запертой. Соседи сообщили, что он вчера отбыл в отпуск. Факт оформления отпуска подтвердили в отделе кадров: вне графика, по семейным обстоятельствам, срочно.

Смирнов по телефону связался с Надымским ГОВД. Спустя час оттуда сообщили: вчера в кассе агентства Аэрофлота Поручик приобрел билет на самолет. Рейс завтра утром. Опергруппа готова выехать в аэропорт. Попросили приметы, Смирнов продиктовал и положил трубку. Оттого, что все быстро завершилось - а что это так, он уже не сомневался, - накатила знакомая, но до сих пор не понятная, усталость, испортилось настроение. Ему было жалко Поручика, который всего пару лет "не дотянул" до пенсии.

Пангодинского участкового Геннадия Ивановича Смирнова, единственного милиционера в поселке, уважали за справедливость и силу, - то, что необходимо и достаточно законопослушным гражданам.

Многие сейчас с благодарностью вспоминают Смирнова за то, что он в свое время особенно важные для людей вопросы решал неформально, по-человечески. Результат - десятки неиспорченных биографий, нераспавшихся семей, неполоманных судеб. Сам Геннадий Иванович, объясняя возможность такой манеры работать, говорит очень просто: для этого нужно было иметь всего-то любовь к людям и... добрую физическую силу.

В этой связи мне вспоминается характерный случай, произошедший в кафе "Снежинка" (первый вечерний ресторан в поселке, который пангодинские женщины, после его открытия, быстро окрестили: "Бабьи слезы"): началась потасовка между двумя здоровенными трассовиками, неизвестно откуда взявшийся милиционер хватает за вороты обоих, выволакивает из зала на улицу, там невероятным образом приподнимает их, резко встряхивает и со всего маху опускает в сугроб, на несколько секунд вдавливая головами в снег...

Знаю, что эти двое нормальных по жизни ребят на следующее утро, глубоко повинившись перед участковым, улетели на трассу.

До сих пор Геннадия Ивановича, давно уже не милиционера, узнают на пангодинских улицах, многие кивают, а все те, кто имеет честь здороваться с ним за руку, подтвердят: рука у Смирнова железная.

Смирнов, капитаном, вышел в отставку в тридцать девять лет, честно отработав свои положенные для пенсии северно-милицейские семнадцать годов. Когда в поселке открылось настоящее отделение милиции со штатом в три десятка человек, Смирнов был уже "уставшим" милиционером, выработавшим не только положенный для пенсии стаж, но и израсходовавшим ресурс единственного участкового, ресурс незаменимости, неповторимости, заданный в эпоху раннего Севера и ограниченный сроком превращения небольшого поселка в "маленький город". Он не смог, не захотел быть "одним из"... Вышел в отставку и перешел работать в РСУ по специальности, которую когда-то получил в гражданском училище.

Поручика взяли в аэропорту, на регистрации. При нем оказалась крупная сумма денег. На первом же допросе он во всем сознался. "Затмение нашло, начальник". ("Прошу прощенья за резкое движенье"...) Вскорости попал под амнистию, дело прекратили, но Поручику было предложено, тем не менее, покинуть Пангоды навсегда. Что он и сделал. Все деньги были возвращены владельцу.

НЕСЕНТИМЕНТАЛЬНАЯ РАБОТА

Рассказывая о месте, где родился и вырос, Владимир Николаевич Прокопенко непременно отметит, что его любимый город, Новгород-Северский, вотчина легендарного героя Древней Руси - князя Игоря. В этом все: и любовь к родине, гордость за ее великую историю, и... романтичность натуры, которую не сумела нейтрализовать серьезная, "несентиментальная" работа, не скрыли майорские погоны.

...В детстве Владимир любил читать книжки про милицию: засады, погони, добро непременно побеждает зло - трудная, но красивая жизнь оперативников. Может быть, поэтому пошел работать в оперотряд добровольной народной дружины. Реальность оказалась прозаичней, она "сдвинула" в представлениях молодого человека пропорции между трудностями и красивостью милицейских будней, убедила: добро не всегда побеждает, увы.

Служба в Армии, комсомольская путевка, Старый Надым, трест Севертрубопроводстрой. После "дембеля " вполне понятное настроение: долой армейскую форму, да здравствует нормальная, спокойная гражданская жизнь Север, молодость, свобода, хорошие ребята...

Одного из друзей по СТПС скоро "подрезали", в задержании хулигана принимал участие Прокопенко. После этого случая он понял: не уйти от своей сути, которая не может терпеть рядом с собой несправедливость, не научилась спокойно наблюдать попирание человеческого достоинства... Не отсидеться в скорлупе "зоны пропусков", тем боле, что и сюда, медленно но верно, стала добираться цивилизация со всеми ее гримасами. Выразил желание работать в милиции, и был направлен на учебу в Омскую высшую школу милиции.