Александр Образцов - 9,5 рассказов для Дженнифер Лопес

- Одно к одному! - снова засмеялась Лидия.

Утром она просыпалась несколько раз. Звякала дужка ведра - она от-крывала глаза, непонимающе смотрела на простенький тканый коврик, снова засыпала. Она как бы нанизывала на нить с промежутками сна бормотания хозяйки из-за дощатой перегородки, потрескивание сала на сковородке, запах оладий, стук поленьев у печки, цокот будильника. Окончательно разбудил Лидию лай собак, приближающийся со стороны солнца, бьющего в окно через тюль, затем обогнувший дом. Она вспомнила вчерашнюю злость на Кутузова за дурацкое путешествие в глубь тайги. Сейчас злости уже не было. Было лень, нега, и ее размывало, как ручеек, детское любопытство - что там за дядя пришел? Видимо, в волчьей дохе, с бородой, с запахом дыма, звериной крови... Ах да, это же сын хозяйки... с темным румянцем, белокурый гигант... похожий на баскетболиста из Иркутска, на Женьку... Ну, Кутузов!

Она закинула голову и узлом волос потерлась о плечи. Ноги легко сбросили одеяло, сверкнули полукругом на солнце. Нет, только не рожать! Просыпаться по утрам со счастливой кожей, с чистыми глазами, младенческим ртом. Ходить по школе в строгом костюме - каждую перемену звонок: Кутузов проверяет наличие, - ну, Кутузов!.. Сколько еще такой жизни? Пять, семь лет? До седины. До Москвы. До родов. До квартиры с индексом 100... До Кутузова, последнего, окончательного Кутузова.

- Физически я очень сильный, - сказал Николай и покраснел.

- Да уж, - вмешалась Вера. Она чувствовала сегодня себя такой счастливой, какой не бывала после возвращения Николая из армии. - Уж силе-ен! Грузовик поднял!

- Да вы что, серьезно? - Лидия подняла брови, переводя взгляд с матери на сына. Была в них бурятская кровь, была. - С людьми?

- Чего? - не поняла Вера. - Да нет, грузовик застрял, так Коля его взял и поставил...

- Ну че ты, мам... - русобородый скуластый Николай сидел в белой нейлоновой рубашке, неприятно размякший после бани и глупый.

Лидия мысленно усадила рядом Кутузова, который не глупел никогда, и ей стало стыдно перед ним. И скучно.

- Что ж тут стесняться, Коля, - сказала она. - Достойное применение своей физической силы. Не то что эти, со штангами. Если есть сила, то надо ее как-то... ("Что это я несу?" - подумала она.) Как-то применять.

Вера почтительно выслушала ее и закивала. Она боялась что-нибудь нарушить за столом. Когда Николай утром узнал, что в доме гостья, то и порога не переступил. Хотел уходить во времянку, к вздымщикам. И если бы не Лидия, которая медленно, осторожно приблизилась к нему, чистившему ружье у лабаза, и тихо заговорила (Вера видела в окно, как он косил глазом в лес и едва не вздрагивал), так точно ушел бы. Летом приезжала дочка, Валентина, с одной девушкой из бригады, вместе работают на алюминиевом заводе, так как ушел в зимовье - две недели не было! В отца. Тот после свадьбы в лес сбежал, осрамил ее перед всей Червянкой, но уж как во вторую-то ночь...

- А вы кушайте, кушайте! Это из сохатины котлеты, - прихлопнула Вера ненужное воспоминание. - Коля лицензии берет, не думайте!

- Да я кушаю, кушаю, - ответила Лидия. - Только мне много нельзя. Уже не тот возраст.

- И-и! Какой там возраст! Вон вы какая гладкая, чистая! Красавица! Прям Дженнифер Лопес!

- А вот выпить - я бы выпила. После вчерашнего стресса просто необходимо. Если есть, конечно.

- Да есть у нас. Я уж и не решилась поставить. - Вера вопросительно посмотрела на сына.

Тот кивнул. Вера вышла.

- А вы не пьете, Коля? - вежливо спросила Лидия.

- Я... пробовал, а потом... Пью, да! Могу.

- Немного выпить - это даже хорошо. Я учительница, а тоже иногда... принимаю.

Помолчали. Лидия подумала, что если хозяйка прячет спиртное, то этот Коля - запойный парень.

- А вы... по какому предмету? - выдавил Николай. Он сидел малиновый от смущения.

- Химию я преподаю, Коля. Химию. И ученики зовут меня химозой. Вы сколько закончили?

- Десять. Я в армии учился, в вечерней школе.

- А почему в городе не остались?

- Не знаю... Мать одна... Я охоту люблю.

- И соболей промышляете?

- Да, соболей, белок...

- А мы здесь за соболями ездили. К Кочергину.

- Знаю такого...

- Неодобрительно сказал он, - пошутила Лидия. - Браконьер?

- Да все тут... помаленьку...

- Пятьсот отдали за два баргузинских.

- Ну да? - искренне удивился Николай. - Ничего себе...

- А вы за сколько продаете?

- Да я-то что... Я-то не торгую. Сдаю.

- Вы удивительный человек, Коля. Не пьете, не торгуете. Нет, я серьезно! А с девушками? На танцы ходите? Деревня далеко от вас?

- Пять километров.

- А невесты есть?

- Какие там невесты... - пробормотал Николай.

Вошла Вера с бутылкой рубиновой жидкости.

- Вот, - сказала она, ставя бутылку на стол, - на бруснике.

- Это хорошо, что на бруснике, - сказала Лидия. - Ну? Николай!

Николай разлил настойку по рюмкам.

- Значит, познакомились! - Вера торжественно чокнулась с Лидией.

- Темнеет рано, - задумчиво сказала Лидия, глядя в распадок. - Рано темнеет... воют волки...

- Волков здесь нет. На том берегу волки, - сказал Николай. - За десять километров.

- А какая тишь... Дремучая, дремучая тишь... И какая у вас здесь, Николай, скука.

Лидия по ступенькам, вырытым в склоне, начала подниматься к дому. Молодые сосны качались высоко в небе, и небольшой темный домик среди них, банька в распадке, у ключа, и огороженный жердями огород за домом казались ей необыкновенно убогими. Она не могла понять, что держит здесь здорового мужика, побывавшего в городе, хотя бы и в армии.

- Да, скука, - сказала она, стоя на крыльце, - скука смертная...

- Да? - нерешительно спросил Николай, не понимая, о какой скуке она говорит. Сама Лидия - разве это скука? А как из Братска, даже из Червянки его тянет сюда, домой? А как весело пойти с собаками? А ходить целый день, а потом затопить печь в зимовье? Выпить чаю? И сам себе хозяин!

- Не, не скучно, - решительно сказал он.

- Не понимаю! - сердито сказала Лидия. - Нет! Ты ведь мужик! Тебе наверняка нужна женщина, два раза в неделю! Каждый день!

- Да это-то конечно, - Николай усмехнулся. Никогда он не думал, что может так говорить с незнакомой женщиной. А с Лидией, после того как выпили спирта на бруснике, постреляли рябчиков в распадке, он говорил легко. Это-то что ж...

- А-а! - неизвестно чему обрадовалась Лидия. - "Постучался в темное окошко - мне открыла милая моя..." А я уж со своим городским извращенным представлением - ну, извини.

Она новыми глазами глянула на него.

- Это что за птичка? - показала она на крупную пеструю птицу, подлетевшую к самому крыльцу.

- Кукша.

- Стрельнем?

- Не надо. Глупая.

- Совсем? Совсем глупая?

- Совсем.

- Да. Воздух колоссальный. Первые звездочки высыпали... Бр-р! Про-хладно. Пошли в дом.

Николай проснулся оттого, что ему вдруг стало душно, тесно. Просыпаясь, он дернулся в сторону. Ему приснилось, что он упал в берлогу и несколько медвежат ползают по нему, а где-то рядом была медведица, ее горячее дыхание было совсем близко, а он вдруг вспомнил, что он почти голый, нет даже ножа, и страх парализовал его, он никогда так не пугался. Просыпаясь, переходя все границы страха и бессилия, он застонал. И уже проснувшись, понял, что чья-то ладонь зажимает ему рот.