Юлия Пахоменко - Рассказы

Итак, сегодняшей целью было посещение фломаркта, а средством достижения - машина. Потому что маленький, невозможно провинциальный Вайсбах находился вдалеке от больших городов и маршрутов общественного транспорта. В то время как приличному европейцу было раз плюнуть смотаться на выходные в Париж или на симпозиум в Америку, выбраться из Вайсбаха в большой мир являлось определенной задачей. Блестящие поезда с узкими носами со свистом пролетали мимо, и редко-редко (а в выходные - никогда), у серенького вокзальчика останавливались разукрашенные буйными рокерами электрички, часами тащившиеся потом по таким же пустынным и тихим поселкам. Из других, менее скоростных видов общественного транспорта в Вайсбахе появлялся только автобус, но цена билетов не позволяла всерьез рассматривать его как обычное перевозочное средство.

Видя такое положение вещей, многие прибывшие старались обзавестись машинами. Вообще-то беженцам, которые получали от немецкого государства пособие (по сложным бюрократическим рассчетом его должно было хватать лишь на еду и предметы первой необходимости), личный автомобиль не полагался. Но строгие социальные работники, сами жившие в Вайсбахе, прекрасно понимали, что в этих краях машина - не роскошь, а средство передвижения, и закрывали на это глаза.

Счастливые обладатели своих "колес" получали множество преимуществ по сравнению с безмашинными жильцами: они могли ездить закупаться в Хохбург, где находился дешевейший продкутовый магазин Германии "Альди" и на все фломаркты, которые проводились в каждом из окрестных поселков по очереди. В связи с этим личное средство передвижения частенько служило причиной внезапных семейных альянсов, сложных взаимоотношений и громких коридорных конфликтов.

Хохбург представлял собой что-то вроде районного центра, его фломаркт был самым большим в округе, и, значит, представлял самый большой выбор и самые заманчивые возможности. В настоящий момент в вонхайме жили пятеро владельцев машин. Дора, красивая сестра толстого Азика, чья обширная родня занимала несколько комнат в разных коридорах (это давало им хорошие шансы на победу в кухонных дебатах), задумчиво домывала посуду, раскладывая в уме варианты поездки. Потом она вытерла руки и постучала в соседскую дверь.

Сима открыла почти мгновенно. У нее был на удивление бледный вид, и если приглядеться, можно было решить, что она не спала всю ночь, ожидая такого вот стука в дверь. Но Доре некогда было приглядываться, и она сходу сказала:

- Привет, твои приехали?

Сима качнула головой:

- Нет. Собирались в пятницу вернуться, но задержались чего-то. А что?

- Да фломаркт в Хохбурге, ты забыла?

У Симы голова была чем-то другим занята. Она рассеянно смотрела мимо Доры, а та спешила договориться в другом месте и докрикивала уже через плечо:

- Не волнуйся, приедут, куда денутся!..

Сима вернулась к колченогому столику у окна, машинально налила соку в стакан, да позабыла про него, заглядевшись на пустырь за окном. И правда, куда это они подевались? Сегодня ведь суббота, ни государственные, ни прочие бюро-конторы не работают... Впрочем, волноваться, действительно, нечего - наша Ия нигде не пропадет...

Симина мама, брат Витя и его жена Ия поехали в Ганновер улаживать квартирные дела. Дело было в том, что наряду с очевидными преимуществами (например, деньги на еду выдавали наличными, а не кормили в общей столовой, как в некоторых других местах), Вайсбаховский вонхайм имел один большой недостаток. Его обитателям нечего было надеяться на милость чиновников жилищного департамента, которые предложили бы им переехать со временем в дешевые социальные квартиры. Приходилось рассчитывать только на свои силы. С помощью знакомых, устроившихся ранее родственников или сомнительных маклеров-соотечественников, народ старался находить какое-никакое жилье в ближайших "настоящих" городах.

Ия, как узнала обстановку, сразу сказала - никакой провинции, будем жить в Ганновере. В Ганновер, который находился порядочно далеко от Вайсбаха, перебирались единицы, и все считали их счастливчиками. Но для Ии вопрос иначе стоять не мог - она приехала из "северной столицы" и собиралась жить по крайней мере в столице здешней земли, мало ли что об этом говорили испуганные вонхаймовцы, которым любое дело в этой чужой стране казалось неподъемным.

У Ии имелось две точки опоры - знание немецкого языка и подружка, уже несколько лет живущая в пригороде Ганновера. Конечно, бюрократическую машину поторопить живущая в пригороде Ганновера. Конечно, бюрократическую машину поторопить было невозможно: справки тянулись за справками, документы оформлялись в час по чайной ложке. Но зато по истечении положенных месяцев, когда бумаги на жительство оказались в исправности и можно было пускаться в самостоятельное плавание, Ия уже освоилась, разыскала в Ганновере кооператив с недорогими квартирами и встала там на очередь. Так что рано утром в четверг Витя, Ия и мама поехали на первые смотрины. Сима вспомнила про сок, стала болтать в нем ложкой. Как это, интересно, вышло, что мама будет жить с ними, а Сима - отдельно? Никогда они об этом не говорили, а потом вдруг оказалось, что дело решенное. Вот и в Ганновер ее повезли понравится ли будущее жилье? Да неужели не понравится; ей и в России-то все нравилось...

В коридоре раздался дружный рев и унылое бурчание Азика. Очевидно, не все смогли поместиться в машину. Ни дяде, ни племянникам не улыбалось провести в компании друг друга целых полдня, но детские сердца более отчаянно реагировали на несправедливость.

...А может быть, Ия осталась у подруги, чтобы как следует обсудить давнишнюю проблему и мечту собственного переименования?

В тайну настоящего Ииного имени Сима была посвящена пару лет назад - в тот короткий период, когда Иина мама, проникнувшись родственными чувствами, заходила по вечерам в гости и долго просиживала за чаем, сетуя на жизнь и вспоминая "раньшие времена". Однажды, разомлев от горячего чая и жалости к себе, стискивая толстые пальцы с ярко-красным маникюром, она поведала такую историю.

В тот год Иин отец, еще новичок в Ленинграде, начинал свою долгую карьеру в одном из райкомов партии. Должность его Сима пропустила мимо ушей - то ли инспектор, то ли инструктор. Главное, что местечко не сильно важное. И вот, в один прекрасный день, в столовой к группе таких же как он, небольшеньких, подходит Cам - Первый - и в исключительно демократическом тоне интересуется, как дела, жены и детки. Василий возьми да похвастайся сияющим лицом: дочка у меня, послезавтра из роддома забираю. Ишь ты, молодец, крутит тяжелым подбородком Первый. Дети - цветы жизни и наша смена. Как назвали? Пока не решили, думали, может, Светой или Любой, а вот Вы бы что посоветовали?