Бахыш Бабаев - Тутанхамон

- Вполне.

- А знает её только хозяин, который и подослал своих людей.

- Но я никого не подсылал!

- Кто же тогда? Может быть, я? - Эйе сделал круглые глаза.

- И не ты, тише ответил Собекмос.

- Подлый шакал, - набросилась на мужа Хедеткаш, - думаешь, я не видела, как ты подглядывал за ней, когда она купалась? Чтоб ты ослеп!

- Так он ещё и подглядывал? - обрадовался Эйе. Ревность жены в данном случае была на руку.

- Еще как, - приободрилась Хедеткаш. - Все время подглядывал на эту грязную рабыню, а на меня не обращал внимания.

- Ты понял, Уна? - обратился Эйе. - Она ему давно нравилась, и он искал случая, чтоб соблазнить её. Случай не представился, так как жена, заподозрив перемену мужа, не оставляла их вдвоем. Кроме того, она не могла отлучиться из дому ещё из-за малыша. Тогда он выманивает её из дому, подослав своих людей. Попытка соблазна видимо не удалась, так как сердцем владел ты. И вот тогда этот мерзавец, обезумев от вожделения, насилует её. Боясь огласки, он душит её, а потом создает видимость самоубийства. Думаю, так оно и было.

Неподвижно сидевший до сих пор Уна мгновенно вскочил и сильным ударом в челюсть свалил с ног Собекмоса. Женщина испуганно завизжала. Через минуту вошли стражники.

- Заключить его под стражу, - приказал Эйе.

Стражники подошли к Собекмосу.

- Я не убивал, - упал на колени Собекмос.

- Проверим, - пообещал Эйе. - Может, он? - Он показал на Уну. - Тогда отвечать придется ему. Но он, - Эйе повернулся к стражникам, - как вы видите, родной брат нашего покойного Тутмоса, мир праху его, из благородной семьи. К тому же жених красивой девушки. Нет, - он обернулся к Собекмосу, настоящий убийца ты. Ты - животное, которое ради своей скотской похоти, ради минутной услады способно погубить жизнь ни в чем не повинной девушки. Увести его!

С самого утра Небхепрура был в дурном расположении духа. Напряжение последних дней сказывалось на настроении - оно было подавленным. Самоубийство рабыни, казнь Тутмоса, изгнание Нефертити. Вдобавок, вынесения приговора ожидал и какой-то несчастный немху, заподозренный в убийстве. Последовательность событий воспринималась молодым фараоном как угроза. Нутром он чувствовал - не к добру все это. Тем не менее он готовился к выступлению против Сирии, оснащал свои дружины оружием и щитами, которых не хватало.

Щитов настоящих было слишком мало. Бронза, этот редкий металл, производилась в Куше и стоила очень дорого. В Египет её завозили редкие купцы и перепродавали втридорога. Здесь её раскупали ремесленники, большинство которых изготавливали мотыги, кирки, лопаты, словом, орудия для подсобного и сельского хозяйства. Только отдельные ремесленники по заказам немногих вельмож позволяли себе такую роскошь.

Сирийская армия была хорошо вооружена и каждый её воин имел в своем распоряжении прекрасный бронзовый щит.

Небхепрура заметно мрачнел, вспоминая об этом. Гарантия личной безопасности дружинника была ничтожна мала. Поэтому в этой войне, думал он, решающее слово должно быть за лучниками. Однако он все же выделил около четырехсот дебенов - почти половину государственной казны - на приобретение бронзовых щитов.

Царица Нефертити, едва не скончавшись от потрясения, жила уже в Ахет-Атоне, где наместник выделил ей особняк и рабов. Тутанхамон глубоко переживал случившееся и почувствовал себя виноватым перед супругой. Анхеспаамон, в свою очередь, сама избегала частых встреч с мужем. Позор за поступок матери, как тень, неумолимо преследовал её.

Тутанхамон поднял глаза. В дверях стоял слуга, спешивший что-то доложить.

- Прибыл царь Куша, - поклонился он.

- Проси его. - Общение с человеком, которого нечасто видишь, иногда благотворно действует на состояние души.

Вошел кушский царь, поклонился.

- Да будешь ты жив и здоров, цел и невредим, о великий повелитель Небхепрура. Пусть сохранит тебя Амон для могущественного Египта и для его верных рабов, - воскликнул прибывший.

- Рад тебя видеть, царь. - Небхепрура в знак уважения и приветствия чуть склонил голову. - Как ты доехал?

- Когда твой гонец прибыл ко мне, повелел спешно готовиться и, не задерживаясь, примчался к тебе. Рад услужить тебе, Небхепрура. - Он вновь поклонился.

- Я доволен тобой, царь. И мне нужна твоя помощь. Завтра я выступаю против Сирии. Рассчитываю на десять твоих дружин. Поможешь?

- Но у меня их всего восемь.

Тутанхамон испытующе поглядел на царя Куша. Похоже, не обманывает.

- Хорошо. Одну - охрану Куша. Остальные послезавтра в полдень должны быть под Карнаком, куда подойду я. Помнишь равнину, где провел свое последнее сражение Сменхкар?

- Помню, великий Небхепрура.

- Кстати, - Тутанхамон встал и взволнованно стал прохаживаться. - Мне нужны щиты. Не деревянные, а настоящие, бронзовые. И, чем больше, тем лучше.

- Сколько у тебя дружин?

- Тридцать восемь. Двадцать дружин составили добровольцы. Всего пятьдесят восемь.

Кушский царь восхищенно присвистнул.

- Дорогой Небхепрура, ты пользуешься глубокой симпатией у своих подданных. Двадцать добровольных дружин - это здорово.

- Итак, договорились? - поднялся Небхепрура.

- Иначе и быть не могло, - поклонился гость.

- Передохни и возвращайся. Время не терпит.

- Слушаю и повинуюсь. - Кушский царь попрощался и вышел.

Небхепрура вызвал слугу и дал ему поручение найти личного советника. Через несколько минут Маи появился перед фараоном.

- Почтенный Маи, я редко обращаюсь с просьбой такого рода, но мне нужна поддержка. Я так расстроен случаем с Нефертити. Что ожидает меня в этом походе? Слава или бесчестье?

В его голосе ощущалась тревога, в глазах стояла невыразимая грусть.

Маи улыбнулся. Этот молодой фараон, почти юноша, временами впадает в сентиментальность. Однако эта слабость вовсе не мешает тем сводам справедливых законов, которые он сам же провозглашает.

- Мой фараон, - ответил он, - я обращался к пифии и вот что она изрекла. Великого Небхепруру ожидает блестящая, во веки веков немеркнущая слава, сказочные богатства. Почитающий богов щедро вознаграждается ими. Ты обретешь бессмертие в этом походе.

Тутанхамон обиженно посмотрел на советника - льстит или говорит действительно то, что слышал.

- Уважаемый Маи, ты же знаешь, как я далек от тщеславия, - грустно проговорил он. - Ты единственный, к кому я отношусь с глубокой симпатией. Не льсти мне.

Маи широко улыбнулся и качнул головой.

- Ошибаешься, мой фараон. Я сказал то, что слышал. Ни больше, ни меньше... - Он запнулся.

- Договаривай, - встрепенулся фараон.

- Нет, я уже кончил, - раздумчиво произнес он, - только будь осторожен. Не доверяй особо Эйе, он лицемерен. - Маи умолчал о последнем предсказании пифии, согласно которому после победного триумфа Египет ожидают черные дни.