Николай Лейкин - Просветитель

— Да, понимаю, понимаю, — сказалъ лѣсничій, слушая Самоплясова, прихлебывая кофе со сливками и куря дорогую хозяйскую сигару.

— И удается-съ, когда знакомые гости въ подпитіи пріѣзжаютъ. Ну, брюхомъ вынесетъ, мамонъ потѣшитъ, три-пять рублей въ долгъ безъ отдачи сорветъ. На извозчика тамъ, что-ли… Дескать: деньги дома забылъ. И я самъ давалъ. Скажешь себѣ: «ну, ты, провались совсѣмъ! Гдѣ наше не пропадало». И даешь. Вотъ такимъ-то манеромъ я съ этимъ бариномъ, господиномъ Холмогоровымъ и познакомился въ ресторанѣ, когда онъ къ нашему столу подошелъ. Собственно говоря, я его и раньше зналъ, потому что еще при покойникѣ папенькѣ къ нему за деньгами ходилъ, по счету за лошадей получать. Зналъ я его, но казался онъ мнѣ всегда страшнымъ, потому усы такіе и глаза… А тутъ, вижу, ластится онъ, комплименты всякіе говоритъ — ну, и сошлись. Сошлись. и сдѣлался онъ у меня на манеръ какъ-бы адьютантомъ… Вездѣ при мнѣ… Вотъ и все…

— Прогони его, Капитоша, — тихо, но строго, сказалъ лѣсничій.

— Ну-у-у?! — протянулъ Самоплясовъ. — Да, впрочемъ, онъ и самъ уѣзжаетъ. Но я хотѣлъ его задержать, не давать на дорогу, не давать лошадей до станціи на желѣзную дорогу.

— Тури его!

— Позвольте… Но вѣдь распорядиться некому… помочь мнѣ некому насчетъ разныхъ просвѣщеній, которыя я хочу здѣсь устроить.

— Я помогу, — вызвался лѣсничій. — Я дня на два-на три у тебя останусь, потомъ съѣзжу къ себѣ домой и опять вернусь. Что мнѣ? Я человѣкъ вдовый.

— Спасибо, Иванъ Галактіонычъ, спасибо!

Самоплясовъ схватилъ лѣсничаго за обѣ руки и потрясъ ихъ.

На селѣ звонили къ обѣднѣ. Было воскресенье. Звонили долго, и поздно кончили. Самоплясовъ и лѣсничій Кнутъ вздумали позавтракать, хватились Колодкина, но его не было дома. Пришла тетка Соломонида Сергѣевна и сообщила, что Колодкинъ пошелъ къ обѣднѣ:

— Грѣхъ замаливать отправился, свѣчку ставить. Вчера согрѣшилъ, выпилъ, такъ боится, чтобы ему не пришлось совсѣмъ загулять. Пущай его… Я ему въ баню совѣтовала сходить, да гдѣ-жъ сегодня, въ воскресенье, баню-то найти.

— Досадно, — поморщился Самоплясовъ. — Золотой человѣкъ, а ужъ запьетъ, такъ и ворота запретъ.

— Артистъ! — проговорилъ лѣсничій. — Впрочемъ, какъ-то все это устроено, что всѣ таланты пьяницы.

— Пожалуйста, тетенька, ужъ больше не давайте ему вина. Удерживайте его, — просилъ Самоплясовъ тетку.

— Да кто-же его удержитъ, если ужъ ему вступило! Самый несчастный человѣкъ онъ. Выпилъ — ну, и шабашъ. А что до вина, то самъ-же ты ему и подносилъ во время обѣда. Ну, онъ и закрутилъ веревку.

— Кто-жъ его зналъ, чорта! Я думалъ, что со стакана мадеры ничего ему не станется.

Самоплясовъ прищелкнулъ языкомъ.

— Да что вамъ надо-то? — участливо спросила тетка. — Если что состряпать, то сама я вамъ состряпаю.

— Завтракать, обѣдать надо — вотъ что надо. Поросеночка хорошо-бы къ завтраку… — сказалъ Самоплясовъ.

— Зажарить или сварить? Это я могу. Семъ-ка я вамъ брюшко поросячье кашкой начиню да зажарю. Любезное дѣло будетъ. А вернется вашъ господинъ Колодкинъ — обѣдъ стряпать начнетъ, если выходился.

— Удружи, тетенька. А послѣ завтрака мы будемъ барина въ Питеръ отправлять. Ну, его къ лѣшему.

Оттрезвонили, кончилась обѣдня, къ часу дня тетка подала Самоплясову и лѣсничему поросеночное брюхо съ кашей и пирогъ съ капустой, а Колодкинъ все еще не возвращался домой.

— Загулялъ, — говорила про Колодкина тетка.

— Зачертилъ, — прибавлялъ Самоплясовъ и сталъ будить Холмогорова къ завтраку. — Проснись, Аристархъ Васильичъ, вставай. Сегодня вѣдь ты въ Питеръ ѣхать задумалъ, такъ нельзя-же такъ долго валяться, — расталкивалъ онъ Холмогорова, но тотъ только кряхтѣлъ, кашлялъ, ругался и повернулся на другой бокъ.

— Вѣдь къ четыремъ въ поѣздъ надо поспѣть, а теперь второй часъ. Позавтракать слѣдуетъ, уложиться, лошадь спроворить. Вставай. Я поросенка къ завтраку заказалъ, — продолжалъ будить Самоплясовъ, но все-таки ему пришлось сѣсть за столъ только съ лѣсничимъ.

Въ половинѣ завтрака пришла земская повивальная бабка и фельдшерица Варвара Захаровна Откосова, не первой уже молодости, но красивая, рослая и разбитная вдова.

— Такъ какъ вчера я должна была быть на родахъ и не могла къ вамъ зайти помянуть, то ужъ сегодня забѣжала, — говорила она, вся сіяя здоровьемъ и снимая съ себя баранью сѣрую шапку.

Она и сегодня была въ мужскихъ высокихъ сапогахъ съ сильно стучавшими каблуками.

— Пожалуйте, Варвара Захаровна, пожалуйте закусить. Очень радъ, что вспомнили, — приглашалъ не Самоплясовъ, здороваясь. — Очень жаль, что вчера не были. Обѣдъ у насъ былъ такой, что на славу. А сегодня ужъ чѣмъ Богъ послалъ прошу закусить. Мажордомъ мой, стряпунъ мой, у меня загулялъ.

— Слышала я, слышала, что вы съ поваромъ сюда къ намъ въ деревню пріѣхали, — отвѣчала повивальная бабка. — И даже со свитой. Адьютанта какого-то привезли. Ужъ не собираетесь-ли жениться? У насъ здѣсь въ округѣ, кстати сказать, одна невѣста графскаго рода объявилась. Правда, бѣдненькая. Ну, да если графскаго рода невѣсту вамъ взять, то вы и сами ей приданое сдѣлаете.

Акушерка такъ и тарантила, усаживаясь за столъ.

— Откуда это вы только, Варвара Захаровна, здоровья себѣ добываете? — воскликнулъ, осклабясь во всю ширину рта, лѣсничій. — Жиру-то, жиру-то сколько! Да нѣтъ, это не жиръ. Эта здоровая мускулатура. Позвольте… Вѣдь нигдѣ не заколупнешь.

— Нѣтъ, нѣтъ! Прошу не щипаться! Я этого терпѣть не могу! — взвизгнула акушерка. — Рукамъ воли не давать. Смотрите, какъ смирно хозяинъ сидитъ. Вотъ выпить за мое здоровье вамъ позволяю… Давайте, чокнемся. Хозяинъ, можно?

— Сдѣлайте одолженіе, Варвара Захаровна. Я и самъ выпью за ваше здоровье, — отвѣчалъ Самоплясовъ. — Дама вы совсѣмъ въ аппетитѣ. Много я видѣлъ въ Петербургѣ бельфамовъ, а вы такого сорта, что помирить, да и въ гору… Право слово…

— Пожалуйста, пожалуйста не сглазьте. А то я салфеткой отъ васъ закроюсь.

И акушерка Откосова комично закрыла лицо салфеткой.

— Отчего вы замужъ не выходите, Варвара Захаровна, при вашей красотѣ? — спросилъ лѣсничій.

— Двухъ мужей заѣла, такъ третьяго-то страшно брать. А вдругъ онъ меня заѣстъ? Вотъ Капитона Карпыча хорошо-бы нынче за кого-нибудь высватать. Человѣкъ онъ теперь богатый. Надо-бы его свадьбу отпраздновать. Хотите, я вамъ хорошую невѣсту посватаю? У меня и кромѣ графской дочери есть невѣста. Триста десятинъ земли за ней, — приставала она къ Самоплясову.

— Нѣтъ, Варвара Захаровна. Рановато мнѣ. Годокъ, другой надо еще волю свою отпраздновать послѣ смерти папеньки.

Заслыша смѣхъ и веселый женскій голосъ, закопошился въ своей комнатѣ Холмогоровъ, одѣлся и вышелъ къ завтраку. Онъ былъ, какъ вчера, въ черномъ сюртукѣ, со звѣздой Льва и Солнца, и опирался на трость, но ноги ужъ обѣ были въ сапогахъ. Самоплясовъ, выпивъ вина и развеселясь, впадалъ въ веселый и шутливый тонъ акушерки и отрекомендовалъ ее Холмогорову: