Николай Лейкин - В родном углу

— Ходилъ, — отвѣчалъ виновато Сухумовъ и даже опустилъ глаза.

— Зачѣмъ-же вы это дѣлали? Вѣдь я-же просилъ васъ не ходить туда.

— Я, докторъ, хотѣлъ пріучить свои нервы. Вѣдь я рѣшительно не вѣрю въ какія-либо видѣнія. И передъ портретами… это было утромъ… мнѣ на этотъ разъ рѣшительно ничего не показалось. А вотъ ночью…

— Не слѣдовало ходить. Ай-ай-ай! Вы словно ребенокъ! — покачалъ головой докторъ и прибавилъ:- Дайте мнѣ слово, что вы не будете ходить въ портретную. Хорошо? Ну, вотъ и отлично… И не разговаривайте объ этихъ предметахъ.

Сухумовъ покаялся ему и о своихъ разговорахъ о привидѣніяхъ съ священникомъ Тиховздоховымъ и съ управляющимъ.

— Еще того лучше!.. Зачѣмъ-же вы это?.. — укоризненно спросилъ докторъ.

— Да вѣдь отецъ Рафаилъ началъ разсказывать о какомъ-то кладѣ, зарытомъ у насъ въ паркѣ, а потомъ мнѣ захотѣлось провѣрить эту легенду у управляющаго… — оправдывался Сухумовъ. — Но вѣдь я ничему этому не вѣрю… И въ дѣтствѣ-то никогда не вѣрилъ въ привидѣнія.

— Да тутъ можно и не вѣрить, но если нервы такъ глупо возбуждены, то и получился откликъ. Вѣдь вамъ все-таки жутко было, когда вы слушали эти разсказы? — спросилъ докторъ.

Сухумовъ сознался, что почувствовалъ такое ощущеніе, что долженъ былъ принять ландышей съ валерьяной.

— Ахъ, напрасно! — досадливо проговорилъ докторъ. — Нѣтъ, ужъ вы пожалуйста всѣ медикаменты оставьте. На этомъ я основываю мое лѣченіе. А васъ трудно лѣчить… Трудно оттого, что вы одиноки и въ одиночествѣ думаете о своей болѣзни. Будь у васъ семья, она отвлекала-бы васъ отъ этихъ мыслей. Жениться вамъ надо. Поправитесь немного, такъ ищите себѣ жену. А женитесь — живите въ деревнѣ.

Докторъ улыбнулся.

— Да развѣ я могу поправиться! — сказалъ Сухумовъ, горько улыбнувшись, и отрицательно покачалъ головой.

— Такъ поправитесь, что въ лучшемъ видѣ. Но дайте только срокъ. Вдругъ нельзя. Все дѣлается постепенно.

Сухумовъ махнулъ рукой и сказалъ:

— Пойдемте, докторъ обѣдать. Сегодня я велѣлъ въ столовой столъ накрыть.

— Да развѣ вы не обѣдали? — спросилъ докторъ удивленно. — Вѣдь ужъ скоро пять.

— Васъ ждалъ.

— Напрасно. А я подзакусилъ по дорогѣ у одного пріятеля. Ребятишки у него хвораютъ, такъ заѣзжалъ. Ну, да я поѣмъ и съ вами чего-нибудь за компанію. Пойдемте. А что вы не вѣрите въ возможность вашего исцѣленія, мнѣ даже обидно. Вѣдь вы дали слово, что будете вѣрить въ искусство и знаніе безвѣстнаго земскаго врача Нектарія Кладбищенскаго.

Они перешли въ столовую, освѣщенную уже большой лампой, свѣсившейся съ потолка и двумя канделябрами въ нѣсколько свѣчей. Между канделябрами стояли два горшка съ миртами. Столъ былъ сервированъ отлично. Много хрусталя, серебро. Стоялъ квасъ въ серебряной кружкѣ.

— Фу, какой у васъ парадъ сегодня! Огней-то сколько! — воскликнулъ докторъ.

— Гораздо лучше себя чувствую при яркомъ освѣщеніи, — отвѣчалъ Сухумовъ. — Мнѣ какъ-то становится жутко въ темнотѣ. Вы знаете, докторъ, я даже началъ спать при зажженной лампѣ. Всю ночь лампа горитъ.

— Симптомъ разстройства нервовъ… Расшатаны они у васъ, сильно расшатаны. Ну, да деревня и воздухъ поправятъ ихъ. Главное, воздухъ… Воздухъ и ѣда… Но влеченіе къ послѣдней — результатъ воздуха. Какъ можно больше будьте на воздухѣ. На ночь провѣтривайте комнату. А весной я вамъ посовѣтую спать даже при открытой форткѣ. Теплѣе укрыться и спать, — говорилъ докторъ, усаживаясь за столъ.

— Ну, весна еще далеко! Да и доживу-ль еще до нея! — перебилъ его Сухумовъ.

— Всѣ подъ Богомъ ходимъ. Но болѣзнь ваша хоть и упорная, но поправимая, вѣрьте мнѣ. Къ веснѣ я васъ надѣюсь увидѣть поправившимся.

— Я вѣрю вамъ, докторъ. Но неужели я долженъ остаться здѣсь до весны?..

— А то какъ-же? Уѣдете — опять захирѣете въ Петербургѣ. Деревня, деревня… И даже лѣто должны остаться въ деревнѣ, чтобъ запастись силами. Одно, что будетъ тормазить ваше выздоровленіе — это одиночество. Живи вы въ семьѣ, гдѣ вамъ мѣшали-бы подолгу быть одному и сосредоточиваться въ самомъ себѣ, поправка здоровья шла куда-бы быстрѣе. Вотъ вы теперь познакомились съ здѣшнимъ священникомъ… Ходите къ нему. Милости просимъ ко мнѣ. Я хоть часто въ разъѣздахъ, но моя баба всегда дома. Ну, съ учителемъ познакомьтесь. Помѣщики здѣсь есть… — совѣтовалъ докторъ. — Знакомьтесь, знакомьтесь, бывайте у нихъ, къ себѣ зовите.

— Дѣйствительно, это надо начать дѣлать, если придется остаться на всю зиму, — произнесъ въ раздумьѣ Сухумовъ. — Но вотъ хворь-то моя… Къ тому-же она осложнилась этими… какъ ихъ назвать? видѣніями, что ли?

— Хворь пройдетъ, а не будете одиночествовать и видѣнія ваши исчезнутъ. Это все продуктъ одиночества. Мой совѣтъ: хоть и трудновато — все-таки знакомьтесь и ѣздите по гостямъ. А главное — не унывайте, бодритесь.

Сухумовъ положилъ ложку въ недоѣденную тарелку супа и грустно продолжалъ:

— Да вѣдь приходятъ такія мысли, что ужъ столько лѣчился, лѣчился у врачей, разныхъ оттѣнковъ…

— Лѣчились, да, но не деревней, ѣдой и покоемъ. А что для васъ деревня сдѣлаетъ — вы увидите. Какіе разслабленные здѣшніе крестьяне, занимающіеся отхожимъ промысломъ, пріѣзжаютъ сюда послѣ ломки на фабрикахъ и заводахъ. Пріѣзжаютъ умирать. Такъ и говорятъ, что лѣчились, лѣчились по больницамъ въ Петербургѣ или Москвѣ и пріѣхали умирать на родину. Пріѣдетъ — и здѣсь ужъ не лѣчится, и къ доктору не ходитъ, а только на печи лежитъ и охаетъ. А проживетъ здѣсь мѣсяцъ, другой — смотришь — и отлежался.

— Я слышалъ объ этомъ… Мнѣ говорили… — произнесъ Сухумовъ.

— Ну, такъ вотъ вамъ и примѣры… Прежде всего отчаянія не надо. А вѣры, вѣры побольше.

Докторъ хоть и говорилъ, что онъ гдѣ-то ужъ «подзакусилъ», но ѣлъ за двоихъ. Докторъ поѣлъ рыбы, положилъ вилку на тарелку и сказалъ полушутя, полусерьезно:

— А самое лучшее для васъ, если-бы вы, по осмотрѣвшись здѣсь хорошенько, женились.

— Докторъ, что вы! Да вѣдь я передамъ мою неврастенію потомству! Развѣ можно такъ говорить…

— Это еще вопросъ. Возьмете вполнѣ здоровую дѣвушку, такъ этого и не случится.

— Да и на комъ здѣсь жениться? Ха-ха… Жениться… Полноте, полноте… Но, конечно, вы шутите… Принимаю это за шутку, — проговорилъ Сухумовъ.

— Да я не говорю, чтобъ сейчасъ… А когда обживетесь у насъ… А что до того, что на комъ — такъ ищите — й обрящете.

И докторъ весело кивнулъ Сухумову.

Послѣ обѣда докторъ сказалъ Сухумову:

— Если вы меня пріютите, то я сегодня остался-бы у васъ переночевать.

— Съ удовольствіемъ! — воскликнулъ Сухумовъ и весь просіялъ.

Онъ боялся, что съ нимъ опять случится кошмаръ и вновь явятся въ сновидѣніяхъ предки, но почему-то считалъ, что если при немъ будетъ врачъ, сновидѣній этихъ не будетъ.