Пантелеймон Романов - Рассказы

Поезд, далеко прокативший за полустанок, наконец остановился.

- Ну, нет, это уж бог с ним, с этим удобством,- сказал человек в бабьей кофте, лежавший на животе около трубы, обхватив ее обеими руками: - лучше уж внизу тесноту потерпеть да живым остаться. А то сейчас чуть-чуть не стряхнуло.

- Да, на крыше хуже,- сказал лохматый мужичок, протирая обеими руками глаза и сплевывая.- Пыль очень, и сердце с непривычки заходится.

- У вас там, у чертей, наверху заходится, а вы попробовали бы тут пошли, повисели,- раздался снизу озлобленный голос бабы с молочным жбаном.- А то расселись там, как господа.

- Ну, вы, что же там ждете? - К подъезду, что ли, прикажете подавать! крикнул кондуктор на пассажиров, озадаченно стоявших на платформе полустанка. Те, схватив свои мешки, испуганно бросились к поезду.

- Вот окаянный народ-то, каждому объясняй да еще по шее толкай, а чтоб самим к порядку привыкать, этого - умрешь, не добьешься.

ТЯЖЕЛЫЕ ВЕЩИ

На базарной площади, где прежде торговали готовым платьем, железом, горячей колбасой и всем прочим, стояли запертые и забитые досками лавчонки, а в проходах между ними и по всей площади, на навозе и подтаявшему льду были разложены на мокрых рогожках всякие товары: у кого пара ржавых селедок, две пуговицы и коробка спичек, кто продавал какую-нибудь рваную шубенку или менял серебряную ложку на хлеб.

- Облавы нынче не было? - спрашивали вновь подходившие.

- Вчерась была,- неохотно отвечал кто-нибудь из торговцев.

Продавцы то и дело зорко оглядывались по сторонам и при всякой тревоге делали приседающее движение, чтобы схватить за углы свои рогожки с товарами и лететь куда-нибудь на ближайший пустой двор.

Какая-то барыня в мятой шляпке принесла лампу с абажуром в виде матового шара и, нерешительно оглянувшись по сторонам, спросила:

- А ничего, позволяют торговать-то?

На нее и на ее лампу молча и недоброжелательно посмотрели.

- Позволяют... тому, у кого ноги проворные,- сказала молодая торговка в полушубке, поправив платок на голове и не взглянув на спрашивавшую.

- А ты, матушка, в первый раз, что ли, вышла? - спросила пожилая торговка, у которой на рогожке были разложены пять селедок и велосипедный насос.

- В первый...

- То-то я вижу... лампу-то с шаром взяла. Ежели, грешным делом, спешить придется, как бы тебе ее не раскокали.

- Они все чисто с неба свалились...

- Ты уж, как чуть что, поглядывай вон на того старика, что замками торгует, он у нас сметливый.

Какой-то человек в поддевке, торговавший стаканами и вазочками, недовольно покосился и сказал:

- С замками-то всякий дурак будет сметлив. Их стряхнул в мешок и айда. А ты посуду пойди так-то стряхни. Вот наказал бог товаром.

- А вон еще умная голова идет.

Все оглянулись. К ним подходила женщина с креслом на голове, которое торчало ногами вверх. Женщина поставила кресло и остановилась, тяжело дыша.

- Еще-то у тебя потяжельше ничего не нашлось? - спросила молодая торговка.

- Последнее, матушка.

- Они все думают, как до свободы.

Вдруг все прислушались.

- Стой, свистят...

В самом деле послышался какой-то свист.

Старичок с замками не обратил никакого внимания на свист и даже стал раскуривать трубочку. Все мало-помалу успокоились.

- Пропасти на вас нет, запугали наотделку, все селедки со страху в грязь вывалила,- сказала селедочница.

- Вот как этого свисту боишься, ну, хуже нет...

- Вчерась без свисту хорошо обделали...

- У тебя-то что,- схватила свою рогожку и до свидания, а вот эти-то - с лампой да с креслом - что будут делать? Спаси, царица небесная.

Из переулка выехал человек с кадкой капусты на ручной тележке и поехал на средину рынка.

- Сторонись, бабы. Облава вчерась была?

- Была.

- Ну, значит, нынче не будет.

- Вишь, прямо чуть не на телеге прискакал. Тише ты, домовой, прет прямо на человека.

- Вот такие-то окаянные, случись что,- и пойдут с своими кадушками через головы скакать. И как не запретят только.

Вдруг старичок с замками насторожился, ни слова не говоря, сунул в карман трубочку, стряхнул в мешок замки и юркнул в толпу.

А вдали уж был слышен продолжительный негромкий свист, каким охотник дает знать товарищу о замеченном звере.

Пожилая торговка беспокойно оглянулась и вскрикнула:

- Ах, нечистые, с того конца зашли...

- Вот ведь, окаянные, каждый день наладили.

Все мгновенно зашевелились и бросились во все стороны, как раскинувшийся лагерь бросается, ища спасения в бегстве при неожиданном нападении врага. Только виднелись вскидываемые на плечи мешки, кадки, ящики.

- Что на дороге-то мешаешься, чертова голова, раньше бы собирала, не научили тебя еще.

- А ты куда по селедкам шлепаешься? Угорел совсем, мои матушки.

А дальше слышался испуганный визг и хруст посуды: это мужик в фартуке с кадкой капусты катил по рядам.

- Господи, батюшка, вот отнялись ноги со страху, и бежать не знаю куда,говорила, сидя на снегу и плача, какая-то баба.

- Лупи в ту сторону. Отседа зашли. Но навстречу бросившейся толпе раздались свистки милицейских.

- Отрезали, дьяволы! - сказал солдат с мешком картошки на спине, остановившись и плюнув.- Вон куда,- за водокачку надо было обходить. Как бы сразу зашли, так бы и прорвались к переулку.

- Теперь живьем возьмут... да куда ты тут со своей лампой-то! Абажур еще прихватила. Наказание с этим народом.

- Порядков не знают, вот тащут что попало.

- А там вон один оленьи рога приволок. Как подденет, подденет под бок, ну прямо душа с телом расстается.

- Эй вы, чего там заснули? - крикнул солдат в суконной шапке с шишаком.Обходи справа да загоняй всех в угол.

Из-за водокачки выскочили солдаты и рассыпным строем стали сгонять всех в одну сторону.

- Глянь, они и за водокачкой сидели.

- Заходят, кругом заходят. Ах, нечистые! - говорили бабы.

- Обошли... теперь крышка всем,- сказал солдат с картошкой,- они подготовку изделали.

- Сейчас хоть не стреляют,- а спервоначалу, бывало, как залпом в воздух хватят, хватят, так присядешь, и ноги, как чужие.

- Они и сейчас, брат, как не свои.

Старик с селедочницей, молодой торговкой и приставшим к ним солдатом раньше всех успели юркнуть в какую-то подворотню и, пригнувшись, пробрались к пустырю вдоль разломанного забора.

- С креслом-то женщина осталась, бедняжка.

- Вперед наука. Еще бы комод на себе приперла.

- В угол погнали. Вот дуют-то! - говорил солдат.- Ах, ловко. Это еще что... вот мы, когда Ерзерум брали, как налетели таким же манером на базар,куда тебе твои столики. Что тут было! Ну, что ж они не стреляют? Тут первое дело в воздух палить надо без остановки, покамест очумеют. Тогда голыми руками прямо бери.

- Что это кверху ногами-то бегает?..- сказала молодая торговка.- Вон, вон, вишь... остановилось. Опять, опять побежало.