Аполлон Григорьев - Одиссея последнего романтика

Да — клеветы.

Здесь нет клевет.

Да — я таков… я даже не скрываю
Презренья ко всему, ко всем…
Идти с собой
Я никого не принуждаю…
Но с вами б я хотел идти рука с рукой.

Со мной?

Да, с вами, только с вами…
Вы миру чужды, как и я,
Вы надо всем смеетесь сами…
И вы давно — сестра моя…
За вас одних я не боюсь страданий,
И вам одним готов я целый ад
Мук без конца, без упований
Желать бестрепетно, как брат…
Вам чужд такой язык, как чужды эти речи…
Но вспомните одно — я вами жил одной,
Всю жизнь я жаждал этой встречи,
Чтоб всё безумие любви моей больной
Вам высказать хоть раз, бестрепетно и прямо,
Я к смерти близок был, но жить хотел упрямо.
И жив, вы видите…

Молчите… Смерти час
Еще не близок… Между нами
Есть жизнь и люди… Так вы сами
Сказали мне в последний раз,
Когда надолго мы прощались с вами…
Страдала ль я, любила ль я… Вам не узнать…

Я это знаю…
Моя любовь — сестра моя…

Есть час один, я повторяю,
Когда собою буду я.

А мы искали вас.

Вы, верно, извините
Мое отсутствие.

Monsieur Ставунин, вы спешите?
Увидимся.

Mais quelle horreur! О cieux! [89]

Когда без движенья
И без речей,
В безумстве забвенья,
С твоих очей
Очей не сводя, я
Перед тобой
Томлюсь и сгораю,
О милый мой…
И долгие ночи
Без слов и сна
Очами я в очи
Погружена…
О, знай — я читаю
В очах твоих,
И верь — я страдаю,
Читая в них…
Ты скрытен глубоко,
О милый мой,
Но светлое око
Предатель твой…
И пусть я страдаю
Тоской твоей,
Но я понимаю
Язык очей…

Проклятый сон… так душно! Вера, Вера!

Тебя я разбудила?

Нет, давно
Пора уж встать.

По почте?

От курьера,
По городской…

Подай сюда, — окно
Нельзя ли отворить?

Зимою?

Забылся я…

Мне душно.

Что с тобою?

Так.

Болен ты?..

Нет, нет… на память мне
Пришли теперь ребяческие годы…

Одну тоску я помню в старине…
Всё так же душно было мне,
И всё хотелося свободы,
И всё сжимало что-то грудь,
И всё просило что-то воли…
И что-то сжатое свободнее вздохнуть
Хотело… Боже мой… широкой, светлой доли
Молил я жадно… жил во мне недуг
Неизлечимый вечно — а вокруг
Всё было пусто так и душно…
Тогда я подходил к замерзшему окну
Взглянуть на звезды… Звезды равнодушно
Сияли мне… И что-то в вышину
Просилось — здесь ему казалось скучно…
Над этим сам смеялся я потом…
Но что же делать? Жил я долго сном,
Не жизнию… и верил долго вздору,
И вздор один сменил на вздор другой,
Такой же странный…
И другую пору
Я помню: стал мне гадок шум людской…
Среди людей, как и с самим собою,
Мне стало душно… был я одинок
Средь их толпы, меня с рожденья рок
Наполнил глупою тоскою…
И в жизни также жил я сном,
И также пусто было всё кругом…
В сравненьи с этим сном так вяло, бледно,
Так злом и горем бедно…
К звездам я не стремлюся… но не мог
Владеть я тем, что грудь мою давило…
Во мне по-прежнему неведомая сила
Искала расширенья… На Восток
Помчался я искать успокоенья,—
Надежда тщетная… но верю, близок срок,
Когда и я дождуся примиренья…

Умрем мы вместе?

Бедное дитя!
Зачем тебя увлек я в путь страданья?
Ты жить могла б, жить долго…

Без желанья Жить долго.

Говоришь ты не шутя?

Страдала я с тобой одной тоскою,
От жизни жизни так же я ждала,
Но я любила, я жила…
Жила с тобой, жила тобою!..

А я?

Ты дал мне жизнь… ее я прожила
В одном мятежно-страстном поцелуе…
Чего мне ждать? Пускай теперь умру я:
Земля мне всё в мгновении дала…
В мгновеньи вечность я вкусила… {254}
Я знаю полноту и радость бытия…
Довольно, больше я от неба не просила,
Его я поняла…

А я?
Чего я ждал, чему я верил?..
Что жизнью долгой нажил я?..
Зачем разувереньем мерил
Мой грустный путь… и лицемерил
С людьми… с тобою, наконец?..
Давным-давно живой мертвец,
Зачем я жил? Зачем надежде
Безумной долго предан был,
Что всё, чему я верил прежде,
Что всё, что прежде я любил,
Предстанет мне в иной одежде,
Просветлено, озарено
Лучами света и свободы…
Чего я ждал? Промчались годы…
Всё было душно и темно
Во мне, за мной, передо мною…
Не веря в чувство ни в одно,
От скуки я играл твоей душою…

Я это знала и — давно.

И шла за мной ты?

За судьбою.

Жила обманом ты?