Роман Шебалин - Дневник ангела

А они так живут. Любят, страдают, читают книги и все время что-то придумывают... очень смешно. Теперь я сам себе напоминаю Кавалерова. Или даже Ивана Бабичева. И завидую.

Скоро ещё одно лето. Какой-то кошмар.

Устал ужасно. Придумываю себе все новые и новые задания, решаю формулы: "хорошо темперированная" жизнь! - а по сути - кручусь как белка в колесе - какое-то несносное мельтешение - в никуда.

И остановиться нельзя. Все обрушится.

Очень боюсь сойти с ума.

К сожалению, это небезосновательный страх, - у нас в семье уже было несколько сумасшедших - моя бабушка умерла в "пятнашке".

Страшно. А если ко всему этому добавить ещё и то, что я не св.Франциск и есть из одной тарелки с прокаженными я не желаю, - сойти с ума - это фи! - какая гадость!

Я устал от безумцев и психов - сам-то я не такой. Я устал от "безумцев", одной рукой которые вертят всяческие фокусы, а другой - гребут лопатой деньги, престиж и прочее... Они мне омерзительны, потому что я завидую им.

Увы, - то, что для многих является лишь частью жизни (музыка, литература, смешные магические опыты, что-то ещё в таком же духе) - для меня - это вся жизнь: ничего иного у меня нет.

Похоже на паранойю? А кто может представить себе Сарумана, работающего где-то инженером или клерком? Я не могу. и не представляю. Эльфа-семьянина? Вадага с пейджером? - нет не могу. Ни вадага, ни пейджера - умирает сразу все.

Единорог не может выйти замуж!

Выходят. Отнимая у меня частички жизни. Не моей - просто: жизни.

Какие-то дикие сексуальные расклады, какие-то обиды и наезды, какие-то постоянные выяснение отношений - кто-то что-то скрывает - какие-то тайны... как вы так все живете? Я бы так не смог.

У меня есть лишь вещи. Их мало, но они у меня есть.

Мои вещи легко живут со мной. Вещи не раскрывают себя. Я - мумия замурован в свои вещи. Я подверг себя бессознательному самомумифицированию. Как и зачем я это сделал, - не знаю.

Grand control to major Tom...

Grand control to major Tom...

Grand control to major Tom...

Глава 9.

"Pоман в стихах - 3" (albedo)

/май 1997 г./

Итак, в механизме что-то сломалось. Устал. Сейчас вышел на улицу страшно осознавать, что: вот солнце, и яркое небо, и - ослепительные облака. И это все словно уже не для меня. Я очень хочу порадоваться и весне, и небу, и людям... Нет, - не могу. Словно: не для кого радоваться.

Но я должен быть там.

На сцене.

Туда, к вам, к живым, к неправильным, скучным, страшным. На ваш безумный праздник.

Но как?

Что я бы мог изменить? Я отдал вам все, что мог - все свои силы, - так откуда же мне брать "новые"? Разве кто мне сказал: пойдем со мной? Разве кто захотел показать мне бесконечно прекрасный свой мир и - подарить мне его часть? Разве кто смог быть собой - для меня?

То, что было - теперь не в счет: люди с их сказками и тайнами растворились в кислоте времени. А я не могу вечно играть на "своей стороне", - с каждым разом этой стороны становится все меньше и меньше. Мне уже почти нечего отдавать. Я раздал жизнь, любовь, стихи, песни - у меня почти ничего не осталось - только слепки с того, чем я когда-то владел. Наверно, я уже разучился делать подарки - постепенно повторяясь - дарю разным людям одно и тоже. А что делать? Приходится. Иначе совсем никому не буду нужен. Люди - корыстны. Чуть стыдно в этом признаваться, но ведь и я достаточно корыстен. Я это пытаюсь скрывать (и опять же - как-то в последнее время плохо получается) - скрывать, потому что иначе я совсем отвращу от себя тех немногих людей, кто ещё меня терпит.

Но ничто и никогда уже меня не свяжет с Веpоникой, - я знаю. Опять очень смешно.

Каким счастливцем был Вертер! Он умирал и ему было (хотя бы) с кем прощаться, он мог прийти к ней и, улыбаясь, говорить всякие глупости - не о любви, нет - просто так.

Если я не смогу повернуть время вспять, то жить сейчас - не имеет никакого смысла.

Но я не могу и не хочу умирать.

"Весь мир идет на меня войной..."

Они, должно быть, считают, что я играю в игрушки. Я с ужасом жду окончания игры. Я бы писал доносы или шпионил - такие же игры, не лучше, не хуже. Я "играю" лишь в то, что мне подарено. Подарите мне политику поиграю и в политику. Подарите деньги - поиграю в деньги. Или в любовь.

Но люди в массе своей - скупы и жадны. Они не умеют совершать бескорыстные глупости. Жаль; им бы у меня поучиться.

Я расстроен.

Боюсь, что опять на долгое время брошу что-либо записывать. Стимула нет. Если меня не читают - не могу даже ничего придумывать. Очень сложно дарить цветы запертой двери... У-у-у, слишком много навек заколоченных дверей было когда-то увито моими экибанами. Лет десять назад я мог себе позволить писать просто так - вся жизнь была впереди - я писал ва-банк, в долг, для доброго и сытого будущего. Но - вот будущее, вот последние взятки - пора открываться, нехрен уж совать карты в карман, думая, что: потом пригодиться, - эдак можно весь вечер просидеть в темном углу с дюжиной козырных тузов... Чем я, собственно, и занимаюсь. Нет, занимался - нет у меня теперь такого времени - что-то прятать и от чего-то прятаться. Я очень тороплюсь. Оказывается, время сильнее меня. Поэтому теперь многие дела делаются наспех.

"Однажды и навсегда", "завтра - значит - никогда", - вот единственное, с чем живу, словно рассказываю сам себе сны, красивые, но, кажется, очень бесполезные, сны.

Но: "Никто не размышляет."

Совершенно, кстати, не представляю, что делать теперь с изданной книгой. Такая правильная была радость, но - что это? То, ради чего жил, то, что должно вдохнуть в меня новые силы, веру... Неужели - самообман? Я уже словно боюсь её.

Прошлым летом, когда верстался "Пустой Гоpод", умерли Костик, Курехин. А я - вот что сделал...

Перестал отличать сны от яви?

Очень боюсь ошибиться. В себе, в людях...

Зачем они - меня - так больно? Должна же быть какая-то причина, хоть какая...

Каждый раз я отдаю все и - получаю на какие-то миги, на несколько секунд настоящего, а на потом - меня уже не хватает, нет сил. Наверно, я просто вампир и мне всегда нужна новая, свежая кровь. То есть, чтобы поддерживать в себе некое чувство, мне нужны силы, и силы эти берутся, как говорится, "на той стороне".

Только где тогда "эта сторона"?

- Что случилось?

- Ничего.

- Я не верю. Что-то случилось, что?

- Ничего.

- И все-таки...

- Я же сказала. Ничего.

- Ладно. Не дергай меня сейчас, у меня скоро концерт.

- А потом?

- Потом? Потом - только лето.

- Кто вы? - Спросил он, пораженный.

- Мы - розы, - отвечали розы.

- Вот как... - Промолвил маленький принц.

И почувствовал себя очень-очень несчастным. Его красавица говорила ему, что подобных ей нет во всей вселенной. И вот перед ним пять тысяч точно таких же цветов в одном только саду!

А потом он подумал: "я-то воображал, что владею единственным в мире цветком, какого больше ни у кого и нигде нет, а это была самая обыкновенная роза. Только всего у меня и было что простая роза да три вулкана ростом мне по колено, и то один из них потух, и, может быть, навсегда... Какой же я после этого принц?.."