Виктор Широков - Исцеление Мидаса, или Новая философия жизни

Важно только определить: кто убил. Поэтому будущее за криминалистами. Ведь криминальность будет увеличиваться, и специалисты должны возрастать в соответственной прогрессии. Во главе всего человечества должен быть криминалист, а уж во главе каждой страны и подавно. Чтобы его не обманули в первую очередь. Он должен быть не столько психологом, сколько криминалистом. Ведь чем выше человек, тем изощреннее его психология и тем ярче и более скрыта его криминальная предрасположенность. Подняться наверх без "скелета в шкафу" невозможно.

Вот, скажем, зам не смотрит в глаза своему шефу, значит, что-то скрывает, и шеф должен по мельчайшим нюансам, хотя бы по покашливанию, определить наличие вины, сокрытие преступления.

Так что, ты действительно думаешь, что он - убийца?

Сначала я должен убедиться, что труп имел криминальное происхождение. Я каждую минуту жду точного результата. А ты что-то заметил особенное?

Он требует психиатра. Стучит в дверь и просит отвезти его на экспертизу. Дескать, только сумасшедший мог так себя оговорить.

Это только подтверждает мою уверенность в его виновности. Он все рассчитал и решил нас обвести вокруг пальца. Пусть, мол, думают, что он свихнулся, а на самом деле у него твердый расчет. Ну, ничего, я его прижму к стенке. Я ему вправлю мозги. Он у меня во всем признается.

Прислушайся, кажется, стучат.

Да как будто.

Войдите.

В комнату входит юноша с пакетом и вручает его следователю. Тот берет конверт, тут же вскрывает его и углубляется в чтение. Юноша разворачивается, стукает каблуками как заправский служака и удаляется. Следователь поднимает голову, удовлетворенно наливает полный стакан водки и приглашает сотрапезника разделить его тост.

За победу! Прозит! Наша взяла. Вне сомнений его вина установлена. Экспертиза утверждает, что покойного сначала оглушили чем-то тяжелым, а потом ему проломили голову и сбросили в воду. Ясно для чего - чтобы скрыть следы убийства и выдать за несчастный случай или за самоубийство. Ну, что ж, за работу, товарищи! Покажем этому мерзавцу кузькину мать! А потом попьем на радостях.

Но ведь первоначально те же эксперты зафиксировали множественные ушибы о бетонные сваи при неосторожном нырянии.

Экий ты благодушный симпатяга! Да чем позже экспертиза, тем она точнее. Отбрасывается все наносное, все мелкое... Нет, я сейчас действительно счастлив. Наконец-то я прижму этого мерзавца к стенке. Я научу его уважать истину.

Господи, я переполнен счастьем! Как это прекрасно иметь власть над людьми, над жизнью и смертью. С этим ничто не сравнимо - подлинный кайф только от власти. Недаром все цари, фараоны, генсеки, президенты уходили от руля только вперед ногами.

Именно поэтому я - такой трудоголик, а вовсе не потому что мечтаю искоренить преступность. Искорени её и чем прикажете заниматься переквалифицироваться в управдомы? Нет, это не про меня.

16

Странные люди эти художники; непонятно почему толпа носится с ними как курица с яйцом. Ну, ладно, певцы; ладно, артисты, ещё лучше клоуны; они хоть развлекают бедных зрителей и слушателей. Но художники явно морочат голову зрителям, особенно модернисты и постмодернисты. Никакой тебе, братец, философии, а если и есть намек, то преотвратный.

Непонятное существо с непонятными амбициями стремится выползти, как гусеница, из отвратительной темницы тела, чтобы почти сразу же обрести новое узилище - темницу духа. Что ж, следом надо бы, окуклившись, через недолгое время вылететь бабочкой и закрылышковать над клевером, ан нет. Пиздец.

Ты снова заточен в карцер, в костяную темницу разума, в череп; и душа твоя неизвестно когда подвергнется перерождению, реинкарнации и сможет полететь, возвращая верования древних жрецов.

Что ж, ты тоже сын бога и новый бог, и бог богов, приуготовленный к показу уличных фокусов, голый, как разнаипоследний из нищих, бесприютный и сверхвонючий, как разнесчастный бомж; говори-говори: Моисей, Христос, Ахура-Мазда, Заратустра, Симеон Верхотурский, Распутин...

Ты даже не успеешь и не сможешь вырыть себе новую красивую могилу.

Вернись же в свое детство, найди свои корни, свернись в клубок. Жизнь кончена. Надо съежиться в точку. Вобрать колени в плечеоборот, стать если не шпагоглотателем, так пожирателем собственной плоти. Пусть голый дух взлетит над землей и увидит её в необыкновенном ракурсе.

В конце концов, оказывается, что каждый называет живым то, что он любит, а неживым или мертвым - то, чего терпеть не может.

Трусость и слабость твои развеялись на ветру, рухнули вниз кремационной пудрой, и пепел вулкана Кракатау позавидовал первоочередности момента.

Все твои внешние признаки: скуловорот, мечты и надежды испепелились. Ты перестал комплексовать, заботиться о второстепенных деталях; нагим ты вернулся к своей пуповине и понял, что она - просто грязная веревка, которой подпоясывались служители различных культов. Кончилась сучья жизнь, началось повторное кобелирование.

Заратустра говорил: "Вы совершили путь от червя к человеку, и многое в вас ещё червь". А для кого-то другая альтернатива: бог или червь. Мы - не боги. Но мы и не черви; в такой же мере не черви, в какой мы в состоянии познать, что многое в нас ещё червь. Ведь ни один червь не сознает себя червем. Познавать в себе червя значит быть больше, чем червь.

С этой минуты твои ученические прописи приобретают значение завещания. А зловонные менты вписываются в орнаменталистику нового культа, и хуй с ними. Думай уже не о себе, думай о своей нации, думай о своем народе. О своем мицелии. Раньше думай о родине, а потом - о себе.

17

И снова перемена декораций.

Судебный зал, заполненный любопытствующими обывателями.

В первом ряду восседает Оленька, по-прежнему вся в черном, с носовым платком в правой руке и сумочкой на сдвинутых плотно коленях.

На скамье подсудимых некто, именуемый Шнюкасом, Циппельзоном и ещё невесть кем. Поодаль прокурор, и новация последних лет - суд присяжных. Прокурор пафосно произносит:

Господа присяжные, прошу вас сделать свой выбор и осудить обвиняемого. Как бы он ни открещивался, обилие улик неопровержимо доказывает его вину.

Один из присяжных, мужчина средних лет в потертом костюме, с сомнением качает головой и говорит, что все-таки неплохо было бы отправить дела на доследование. Следом женщина, похожая одновременно на рака и на сушеную воблу, ловя подсудимого в прицел близко сдвинутых глаз, заполошно вскричала, мол, расстреливать таких надо сразу, без раздумий. А девушка, возможно студентка, молча хлопала длинными ресницами, силясь понять истину.

Подсудимый внезапно спросил:

Вроде бы проводилась экспертиза по авторству. Каков результат? Моя ли это работа? Я имею в виду картину о Мидасе.