Владимир Шпаков - Билет без выигрыша

- Подождите, гражданин! - отстранил меня сержант. - Вначале скажите: что находится в этой сумке?

- Бутылка водки! - выпалил я.

Мент усмехнулся и указал на задержанного:

- Этот тоже говорит, что бутылка... Что еще?

- Ну... Одежда!

- И он утверждает, что там имеется одежда!

"Надо же, какой проницательный ворюга! - подумал я. - Такое и на ощупь определить нетрудно!" Я судорожно рылся в памяти, опасаясь ляпнуть не то и оказаться на подозрении, когда рядом возникла личность в широкополой шляпе.

- Да точно у него украли! Этот лох за пирожками пошел, а этот - сумку схватил и ноги делать в сторону Ярославского!

"Лох" (то бишь я) не обиделся, наоборот, поддержка мобилизовала, и я выдал:

- Клеенка там была, вот! Причем не простая клеенка! А... какая? Ну скажи, морда уголовная! КАКАЯ?

Уголовная морда, на минуту высветившись в луче фонаря, изобразила судорожную работу мысли. Мент с усмешкой наблюдал за дуэлью, но я уже ликовал: не мог же тот знать про нарезанные квадратиками образцы! Тем более про льготную графу в прайс-листе! То есть "лохом" в данном случае выступал вор, что было вообще-то приятно.

- Ясненько! - Сержант подтолкнул задержанного. - Вперед, родной! Ждет тебя, я чувствую, пятилетка на лесоповале!

"До отправления скорого поезда..." - зазвучало по трансляции, но я только со второго раза понял, что речь - о моем поезде! Подхватив сумку, я сумбурно благодарил родную милицию, человека в шляпе, собираясь откланяться и нестись на перрон, но вдруг почувствовал выше локтя железную хватку того же сержанта.

- Куда это вы?! Тут состав преступления, гражданин, так что придется задержаться! Вы же потерпевший, так? А в таком случае ваша прямая обязанность - помогать следствию! Ничего, ничего: все выясним - и отправим вас в лучшем виде!

Схватившая меня сержантская длань представлялась "рукой Москвы", которая никоим образом не собиралась меня отпускать. Вскоре я стоял перед дежурной милиционершей, пухленькой блондинкой, которая аккуратными крупными буквами один за другим заполняла листы бумаги. Я старался говорить внятно, последовательно, перо легко бежало вслед моему красноречию и, лишь когда в дело вступал задержанный, спотыкалось и вязло, будто бумага была пропитана клеем. Он не говорил, а что-то мычал, блеял, затравленно оглядываясь и заикаясь, так что я с трудом понял, что его фамилия - Малеев, он уроженец Великого Устюга, в Москву же приехал на заработки, но устроиться не получилось...

- Это жене расскажешь! - прикрикнул сержант. - Когда лет через пять вернешься в свой Устюг! Кстати: это же в Вологодской области? Как там его... Родина Деда Мороза, да? - Н-не знаю... - пожал плечами Малеев. - М-может быть...

- Точно, точно, там он живет, по телевизору показывали! Чего ж тебя, вологодского, на Ленинградский вокзал потащило? Шлялся бы по своему Ярославскому и там бы, понимаешь, сумки тырил!

- Т-там не хотелось...

- А тут захотелось? Милицию с Ярославского ты боишься, а нас, выходит, ни в грош не ставишь? Презираешь нас, так? За это ты, парень, поедешь гораздо севернее своего Устюга! Настолько севернее, что он тебе Крымом покажется!

Вряд ли этот Малеев был способен презирать какую бы то ни было милицию - было видно, что он панически боялся и тех, и других. По небритым щекам струился пот, его утирали шапкой, после чего глаза просительно обращались к одному из стражей порядка. Когда нас допросили, на авансцену опять выступил неизвестный в шляпе.

- Как вас зовут? - изготовила ручку блондинка.

- Жора. - Шляпа нахально улыбнулась. - А вас как зовут?

- Ольга. Но это к делу не относится

Придав лицу строгости, мой спаситель стройно и четко изложил версию происшествия: он-де, пил кофе, когда у ларька остановился я, поставил сумку и на минуту отошел. Неожиданно к сумке подобрался этот гражданин (тычок рукой в Малеева), схватил ее и непременно бы скрылся в толпе, если бы я (Жора ткнул в грудь себя) не побежал следом. Похититель вилял в толпе, один раз расстегнул молнию, ощупав содержимое, и опять кинулся вперед. Однако бдительный Жора не выпускал его из виду. Когда же увидел милицейский наряд, моментально указал на нарушителя закона, который был тут же схвачен. Ольга поставила точку. Процесс письма всегда меня завораживал: по мере заполнения белого поля значками я видел, как банальная, в общем-то, история фиксировалась в вечности, а значит, обретала серьезный статус. Для Малеева уж точно обретала: он обреченно кивал головой, в финале даже открыл рот, чтобы что-то сказать, но потом просто махнул зажатой в руке шапкой.

- А знаете что? - сказал я в припадке великодушия. - Я хочу забрать свое заявление! Ну отпустите его, он наверняка не будет больше красть!

Можно было бы разогнать паровоз красноречия, дескать, вглядитесь в эти испуганные глаза! Посмотрите на этот вспотевший лоб! Перед вами, товарищи судьи, дилетант, который случайно оступился и запомнит сей урок на всю жизнь! Однако предполагаемый адвокатский спич был прерван, так и не начавшись: какое заявление? Тут никто заявлений не подавал, тут - состав преступления! А преступления должны пресекаться в независимости от того, желает того потерпевший или нет!

- Это машина, понимаешь? - втолковывал сержант с чувством превосходства. - Она вертится и крутится без нас, потому что называется: Закон. Ты вот поезд можешь сразу остановить? Не можешь, даже если стоп-кран сорвешь! Так и закон - мы можем спать, терять бдительность, но закон работает и днем и ночью! Это ж, понимаешь...

Он замолк, пораженный величием ЗАКОНА, который работает без всякого горючего, будто "перпетуум мобиле", я же обратил взор к Ольге, наверное, рассчитывая на присущий женщинам гуманизм.

- Все правильно, - развела та руками. - Если этот поезд поехал, его не остановишь. А вас мы отправим завтра - после того как с вами следователь побеседует.

Когда Малеева увели, я вспомнил, что спасителя нужно как-то отблагодарить.

- А в сумку можно залезть? - спросил я. - Или она теперь - вещдок и трогать ее нельзя?

- Трогай, трогай! - сказал сержант. - Мы уже все в протокол внесли!

Водка, которую распивали в кафе, способствовала сближению: вскоре я знал, что Жора ушел из дому. Почему ушел? Да к жене любовник, понимаешь, прикатил из Питера, а я в таком случае - ложусь на крыло, то есть на вокзал убегаю. Почему рожу любовнику не набью? Бесполезно; опять же этот козел бас-гитарист в одной известной группе, можно людям гастроли сорвать, а потому лучше на вокзале перебиться пару-тройку дней. Рассказав эту абсурдную историю, Жора пристально на меня уставился.

- Чего смотришь? Что-то не в порядке?

Тот усмехнулся.

- Смотрю: чего в вас, питерских, особенного? Чем вы отличаетесь? И вижу: ничем! Такие же придурки, как и все остальные! Я тебя как в толпе увидел, сразу понял: придурок, сейчас с ним точно чего-нибудь произойдет! И ведь произошло! Может, это тебе в наказание? Ну за то, что я страдаю из-за этого козла? Должно же быть какое-то равновесие между нашими городами, ведь если где-то прибавляется, в другом месте - убавляется?