Александр Солженицын - Двести лет вместе (Часть 1 - В дореволюционной России)

"Слово" в том же номере, в передовице, оговорило: "Обвинения автора, направленные по адресу прогрессивной печати, на наш взгляд весьма мало соответствуют действительному положению вещей. Мы понимаем те чувства, которые продиктовали автору его горькие строки, но приписывать русской интеллигенции чуть ли не преднамеренную тактику замалчивания еврейского вопроса несправедливо. В русской жизни так много невырешенных проблем, что каждой из них приходится уделять сравнительно мало места... А ведь благоприятное разрешение многих из этих проблем имеет большое жизненное значение и для евреев, как для граждан нашей общей родины"41.

А спросило бы "Слово" тогда Жаботинского: отчего он не вступался за тех простаков, кто и делал "самый невинный отзыв о еврейских особенностях"? Таких - одаряла ли вниманием и защищала ли еврейская общественность? Или только наблюдала, как русская интеллигенция очищает себя от этаких "антисемитов"? Нет, в "запретном табу" виноваты были и евреи, никак не меньше.

И ещё одной статьёй сопроводила газета открытие дискуссии: "Соглашение, а не слияние" В. Голубева. Да, в инциденте с Чириковым "заключается далеко не частный случай", "национальный вопрос... в настоящее время... волнует и нашу интеллигенцию". В недавние годы, особенно в год революции, наша интеллигенция "сильно погрешала" космополитизмом. Но "не прошла бесследно и та борьба внутри общества... и между национальностями, населяющими русское государство". Как и другим национальностям, в эти годы "русским людям также пришлось задуматься над своей национальной задачей... когда недержавные национальности стали самоопределяться, явилась необходимость самоопределения и для русского человека". Даже о русской истории "мы, русские интеллигенты, едва ли не меньше осведомлены", чем о европейской. Всегда "общечеловеческие идеалы... были для нас гораздо важнее, чем собственное строительство". Но даже по мнению Владимира Соловьёва, далёкого от национализма, "прежде, чем быть носителем общечеловеческих идеалов, необходимо поднять на известную национальную высоту самих себя. И это чувство самоподъёма, видимо, начинает проникать даже в среду интеллигенции". До сих пор "мы замалчивали особенности... русских людей". И в том, чтобы вспомнить о них - никакого нет антисемитизма, и это вовсе не значит подавлять другие национальности - но между национальностями должно быть "соглашение, а не слияние"42.

Может быть потому "Слово" оговаривалось так основательно, что через его набор уже проходила, случайно столкнувшаяся со статьёй Жаботинского, притекшая независимо от него, а тоже от разбереда чириковским инцидентом, статья П. Б. Струве - "Интеллигенция и национальное лицо", которая и появилась в "Слове" на другой же день, 10 марта.

Струве писал: "этот случай", который будет "скоро забыт", "показал, что нечто поднялось в умах, проснулось и не успокоится. Это проснувшееся требует, чтобы с ним считались". - "Русская интеллигенция обесцвечивает себя в "российскую"... безнужно и бесплодно прикрывает своё национальное лицо", а "его нельзя прикрыть". - "Национальность есть нечто гораздо более несомненное [чем раса, цвет кожи] и в то же время тонкое. Это духовные притяжения и отталкивания, и для того, чтобы осознать их, не нужно прибегать ни к антропометрическим приборам, ни к генеалогическим разысканиям. Они живут и трепещут в душе". Можно и нужно бороться, чтоб эти притяжения-отталкивания не вторгались в строй законов, "но "государственная" справедливость не требует от нас "национального" безразличия. Притяжения и отталкивания принадлежат нам, они наше собственное достояние", оно "есть органическое чувство национальности... И я не вижу ни малейших оснований... отказываться от этого достояния, в угоду кому-либо и чему-либо".

Да, повторяет Струве, необходимо размежевать: область правовую, государственную - и область, где в нас живут эти чувства. "Специально в еврейском вопросе это и очень легко, и очень трудно". - "Еврейский вопрос формально есть вопрос правовой", и поэтому послужить ему легко, естественно: дать евреям равноправие - да, конечно! Но послужить ему и "очень трудно потому, что сила отталкивания от еврейства в самых различных слоях русского населения фактически очень велика и нужна большая моральная и логическая ясность для того, чтобы несмотря на это отталкивание бесповоротно решить правовой вопрос". - Однако: "при всей силе отталкивания от еврейства широких слоев русского населения, из всех "инородцев" евреи всех нам ближе, всего теснее с нами связаны. Это культурно-исторический парадокс, но это так. Русская интеллигенция всегда считала евреев своими, русскими и - не случайно, не даром, не по "недоразумению". Сознательная инициатива отталкивания от русской культуры, утверждения еврейской "национальной" особности принадлежит не русской интеллигенции, а тому еврейскому движению, которое известно под названием сионизма... Я не сочувствую нисколько сионизму, но я понимаю, что проблема "еврейской" национальности существует" и даже растёт. (Показательно, что и "еврейская" и "национальность" он берёт в кавычки - настолько ещё не верит: неужели евреи мыслят себя отдельными?) - "Нет в России других "инородцев", которые играли бы в русской культуре такую роль... И ещё другая трудность: они играют её, оставаясь евреями". Вот, не оспоришь роль немцев в русской культуре и науке; но немцы, входя в русскую культуру, без остатка в ней и растворяются. "Не то евреи".

И заканчивает: "Не пристало нам хитрить с [русским национальным чувством] и прятать наше лицо... Я, и всякий другой русский, мы имеем право на эти чувства... Чем ясней это будет понято... тем меньше в будущем предстоит недоразумений"43.

И правда бы. И очнуться бы всем нам на несколько десятилетий раньше. (Евреи и очнулись много раньше русских.)

И - как будто ждали все газеты! закружился вихрь со следующего же дня - и в либеральной "Нашей газете" ("своевременно ли это высказывать"? классический вопрос), и в правом "Новом времени", и в установочно-кадетской петербургской "Речи" не мог не ахнуть Милюков: Жаботинский "добился того, что молчание кончилось и то страшное и грозное, что прогрессивная печать и интеллигенция старались скрыть от евреев, наконец обрисовалось в своих настоящих размерах". Но дальше Милюков, со своей неизменной рассудочной холодностью, перешёл к вердикту. Прежде всего - важное предупреждение: куда это ведёт? кому это выгодно? "Национальное лицо", да которое ещё "не надо прятать" - ведь это же сближает с крайне-правыми изуверами! (Так что "национальное лицо" надо прятать.) Этак, "по наклонной плоскости эстетического национализма", интеллигенция быстро выродится, впадёт "в настоящий племенной шовинизм", порождённый "в гнилой атмосфере современной общественной реакции"44.