Феликс Светов - Отверзи ми двери

- Сашенька, голубчик! Ну что ты так нервничаешь, тебе и вредно даже. Ну какие там евреи - их и всего-то - раз, два и обчелся. Сколько нас - я уж плохо знаю нынешнюю арифметику, но сколько-то миллионов, а их - вот, Лева - раз, ну кто там еще?..

- Да оставь ты Леву в покое, не про него речь. Он, вон, погляди, побледнел, опять обидится. Я в принципе, в принципе! И очень ты заблуждаешься насчет их количества. Ведь евреи, с одной стороны, соблюдают чистоту своей крови - это у них еще с библейских времен повелось, но лишь по мужской, заметь, только по мужской линии. А по женской - напротив, они с радостью, с азартом распространяют свое еврейство. Сколько мы знаем - а сколько не знаем! - смешанных браков до самых заядлых антисемитов включительно, и сейчас, а если в историю углубиться - никто от того не может уберечься!..

- Саша, а как же ты, неужто и ты?..

- Да подожди, мама, Бог сохранит. Не обо мне, не о Леве речь. Но мы-то знаем, как сильна еврейская кровь, она все шире и шире захватывает человечество, все его прорастает - вот где песок-то морской! Да в мире сегодня уже и нет народа - может, китайцы только, с чистой, незагрязненной кровью здесь быстрота неимоверная. Поэтому как бы мал, сравнительно, ни был процент чистокровных евреев в мире, процент еврейской крови в человечестве растет с космической скоростью. И скоро она заглушит всю иную кровь, сожрет ее, как кислота, тут и капли ее достаточно. Вы поглядите на лица людей вокруг, на манеру писать, мыслить - не евреи ли все это? Вот они, пророчества и обетования - только о чем? Вот что значит: мир проснется однажды еврейским, и не образ это, мама, а страшная реальность. А что с ними поделаешь - это ж простая арифметика, средство-то одно могло б быть - поголовное оскопление всех евреев...

- Ты что говоришь? - тихо спросил Лев Ильич.

- Да не говорю я, а излагаю, ну может, со своими современными заключениями и развитием мысли. Слава тебе, Господи, опыта предостаточно. Не я - Флоренский эдак думал.

- Кто? - спросил Лев Ильич.

- Да, кстати, тот самый Флоренский, которого ты, говоришь, прочел и он тебя как-то там потряс или спас. Или ты теперь и его всего лишь к антисемитам зачислишь?

- Где он это говорил? - у Льва Ильича сердце ухнуло и круги пошли перед глазами.

- Что тебе, книгу, что ль, дать? Дам, пожалуйста, просвещайся, только здесь, у меня читай, а то и книги этой нигде нет, вон, говорят, евреи посжигали.

- Ну уж ты, Саша, их какими-то злодеями выставляешь, - заступилась Ангелина Андревна. - Есть и среди них вполне порядочные люди. Вот и тот, приятель Юрия Владимировича... ну надо ж, никак не могу вспомнить его фамилию!..

- Да что это я, верно, разошелся, - опомнился Саша. - Даже и неприлична такая горячность. Давайте-ка еще выпьем семейной нашей наливочки, ничем посторонним не испорченной, тут ручаюсь - чистый продукт, отечественный. Может, я правда, преувеличиваю, увлекся, нет такой страшной опасности? Ну какая от тебя, Лева, опасность, простодушный ты человек... Давайте за Россию, что ль, выпьем, как-то и забывают все про нее, а ей, может, хуже всех, да и сейчас еще столько предстоит...

Он выпил и посмотрел на Льва Ильича.

- Ну вот, не пьешь, обиделся. Я хоть и говорил все время, что к тебе это не относится, что мы решаем проблему в принципе, а ты не поверил, выходит. А я уж было хотел еще одной темы коснуться, близкой предыдущей, но с другой стороны освещающей то же самое. Не очень, правда... Но мы с тобой, мама, обсуждали недавно?.. Так что держись, Лева, докажи, что Достоевский неправ и устарел со своим замечанием про еврейскую обидчивость и раздражительность. Полегче тема, чтоб не забираться в дебри... Мысль о том, почему это не любят евреев - ну все и не любят...

Где-то Лев Ильич уже слышал недавно то же самое, но не мог вспомнить, кто это ему говорил, чуть ли не вчера...

- ...И плохие и хорошие, и русские и немцы, и большевики и католики... Ты чего улыбаешься?

- Вспомнил, - сказал Лев Ильич. - Мне вчера то же самое недоумение высказывал один алкаш, в тяжелом был похмелье. Он архангела Гавриила играет в мистерии. А товарищ его... простите, Ангелина Андревна, беса, одним словом.

- Как мило! - откликнулась Ангелина Андревна.

- Ну вот видишь, - продолжал Саша, - и спившийся актер и ученый трезвенник - все. Но "ведь что-нибудь значит же слово все!" - как восклицал Белинский, которого Достоевский по близкому случаю процитировал.

- Как ты поразительно цитируешь, - заметил Лев Ильич, он чувствовал, знал, что сейчас произойдет что-то ужасное, безобразное, но, может, еще он выдержит, защитится?.. - Об этом изуверстве - да ведь не средневековье, а в восемнадцатом просвещенном веке дело было! - якобы защитившем чистоту веры. Я твой исторический анекдот имею в виду, а верней, комментарий к нему, об этом лучше промолчать - пусть все на твоей совести и останется. Ладно. Но как ты странно цитируешь, излагаешь, ну безо всякого понимания духа и мысли текста? Даже удивительно, вроде, наукой занимаешься. Я тоже, небось, читал Достоевского. Да и Киреевский с Самариным были прежде всего православными людьми, все их идеи, а одна, раньше всего, главная - метафизическая, мистическая мысль была о цельной личности, о том, чтоб определить, верно ты сказал, сердцевину, ядро, но в себе, найти свою цельность, осознать, организовать свое "я" - весь этот чувствований хаос, связать всю свою жизнь со своими убеждениями - православием конкретно: разум, волю, чувства, совесть все, - и он не удержался, глянул на стол и на Сашину руку, в этот момент вонзившую вилку в кусок ветчины. Саша опять покраснел и в сердцах бросил вилку. - Я уж не знаю, может, в чем-то Киреевский и ошибался, но русское "народное начало" он выводил именно из своего представления о цельности духа, выработавшегося в народе под влиянием именно православия. Потому я и не пойму, для чего ты вспоминал только что факты и свидетельства высоты русской духовной культуры - здесь вот и там, у себя в кабинете - с четырнадцатого, что ль, века по восемнадцатый, с Сергия Радонежского до Паисия Величковского? Для тебя творения Святых Отцов, которые они переводили и читали - красивые слова, мертвый капитал - уж прости, Вавилонская башня - или свидетельсто некой истинной жизни, стремления, прорыва к ней? Я тоже кое-что прочел, правда, мало, да и память похуже, но что-то и вспоминается. Что пользы в том, что ты будешь знать Библию и все изречения философов, а не приобретешь любви Божией и благодати? - это не я, это Фома Кемпийский говорил. Высшая мудрость в том, он же добавил, чтоб стремиться к Царству Небесному и не привязываться ни к чему земному. Ни к чему - вот оно что. А ты начал с какой-то мечты о земном Граде, а кончил уж и не знаю даже сказать чем... Может, ты и Флоренского так же процитировал... - и голос у него дрогнул.