Виталий Сырокомский - Загадка патриарха

...И вот лежу я в своей родной ЦКБ, куда попал по вине Долгова (стрессы, стрессы, каждый день - стресс), как вдруг в комнате медсестер раздается звонок. Я бы не удивился, если бы мне сообщили, что Долгов подал записку в ЦК с предложением освободить меня от работы. За что? Да мало ли что может придумать руководитель такого типа.

Но звонок оказался приятным. Мой давний знакомый, талантливый украинский писатель Виталий Коротич начал без предисловий:

- Старик! Меня назначили главным редактором "Огонька". Но я дал согласие при условии, что ты будешь моим первым заместителем. Ну как ты?

- Виталий, дорогой, спасибо, что не забыл. Готов приступить к работе в любой день...

Да, фортуна повернулась ко мне лицом. Взволнованный, счастливый (как давно не было у меня такого чувства!), я вышел погулять в больничный парк. Встречаю В.Н. Севрука, горячо нелюбимого интеллигенцией многолетнего шефа всей печати и издательств.

- Ну, как живется тебе в ВААПе?

Я рассказал все, что думал о Долгове, который, кстати, тоже был тогда подведомствен Севруку, весьма благосклонно относившемуся к председателю ВААПа (два сапога - пара...). А потом не удержался, хотя сглаза очень боюсь, и сообщил о звонке Коротича.

- И что ты на это ответил?

- Дал согласие.

- Считай, что ты утвержден...

Вернулся в свое отделение, не чуя ног. Медсестра говорит: "Хорошо, что вы вернулись, вам только что звонил какой-то Фалин, сказал, что через полчаса перезвонит".

"Какой-то Фалин". Да это же бывший посол в Западной Германии, "отец" знаменитого Московского договора между СССР и ФРГ, а в то время - председатель правления Агентства печати Новости (для меня всегда было загадкой, почему в данном случае слово "Новости" пишется без кавычек; наверное, потому, что кавычки означали бы сомнение - а новости ли это?). Полчаса тянулись мучительно долго... И вот наконец слышу знакомый голос, я не раз бывал у Фалина, приезжая в служебные командировки в ФРГ.

- Виталий Александрович! Вы как-то говорили, что охотно поработали бы со мной. Сейчас такая возможность есть. Предлагаю вам перейти в газету "Московские новости" - главным редактором или первым заместителем.

- Валентин Михайлович, спасибо большое, что вспомнили обо мне. Но главный и первый зам. - это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Определитесь, а потом я вам позвоню. Смотря кто будет главным...

А в голове уже вертелись мысли о том, как перестроить "Московские новости", сделать газету более популярной. А, может все-таки "Огонек"? Два таких предложения в один день - голова закружится...

Но самым интересным было третье предложение, спустя часа два. Позвонил главный редактор "Известий" И.Д. Лаптев:

- Я уже третий день слышу: Сырокомский, Сырокомский... А я вас ни разу не видел. Можете приехать часа через два?

- Могу, могу, - сердце чуть не выпрыгивало из груди.

Так, что у нас есть в запасе? Плитка шоколада - сойдет.

- Зоинька, - говорю медсестре, - принесите, пожалуйста, мой костюм со склада и оформите пропуск на выход.

- Как, совсем?

- Да нет, я сегодня вернусь. Да бог с ним, с обедом...

Иван Дмитриевич встретил любезно, но как-то настороженно. Попросил рассказать - где работал, кем, часто ли публиковался.

- Ну, хорошо, - чувствовалось, что он наступает себе на горло. - Мне Александр Николаевич Яковлев уже три раза звонил насчет вас. Предлагаю вам должность зама главного редактора "Известий" - главного редактора "Недели", нашего приложения. Только не залеживайтесь в больнице, а то претендентов на эту должность хватает.

Да, Александр Николаевич, многим я вам обязан, но в свое время не уберег, не предостерег вас от беды. Было это в 72-м. Яковлев, многолетний фактический руководитель Отдела пропаганды ЦК, написал блестящую статью об историзме в литературе. В то время была в разгаре борьба между "Новым миром" и "Октябрем". Яковлев остро высказался по существу этого спора, привел неотразимые доводы. Но его статья в "Литгазете", размером в две полосы, не понравилась Суслову, считавшему себя главным теоретиком партии, а Демичев трусливо отступил, "сдал" Александра Николаевича. А ведь Демичев читал статью предварительно, мы в "ЛГ" трижды ставили ее в номер и трижды снимали. Вел статью я - в порядке исключения, старался что-то отшлифовать, обезопасить автора.

Да, Яковлев не напрасно волновался, решив опубликовать свою острейшую статью. Расплатился он не так уж сильно - его отправили послом в Канаду, но в тогдашней идеологической ситуации это была серьезная потеря. На заседании Политбюро Брежнев представил дело так, что Яковлев будто бы сам попросился на дипломатическую работу. "Поперед батьки не забегай" - это правило безотказно действовало не только в колхозах. Суслов, член Политбюро, секретарь ЦК, уже твердо ощущал себя вторым человеком в партии.

"Неделя"

И вот И.Д. Лаптев представляет меня коллективу редакции. За четыре с половиной года моей работы в "Неделе" он еще только раз побывал в нашей редакции - желая разделаться со мной. Но подробнее об этом ниже.

Моими предшественниками были Леонид Плющ, Алексей Аджубей, Валентин Архангельский, Юрий Грибов - фигуры разнокалиберные. Единой команды в редакции "Недели" не было, тон задавали "старослужащие": В. Ахломов, В. Хомуськов, А. Коган, Е. Мушкина, Э. Церковер, а молодых, думающих неординарно явно не хватало. Постепенно они появлялись: Игорь Серков, Станислав Сергеев, Алла Перевалова, Елена Дикун... Немало интересных идей принес с собой новый ответственный секретарь Сергеев - он был единственным членом редколлегии, кто осмеливался мне возражать, и нередко бывал прав. А всего новеньких пришло человек пятнадцать, и все они оправдали мои надежды.

Тираж "Недели" подскочил до двух миллионов, и "Союзпечать" предложила редакции допечатывать еще миллион, но не хватало бумаги.

Из богатой событиями истории "Недели" конца 80-х отмечу лишь три.

Наша внештатная сотрудница талантливая Алла Перевалова, еще будучи студенткой МГУ, принесла сенсационную статью о нравах в столичном управлении Министерства внутренних дел. Совершенно бездоказательно были задержаны две женщины за спекуляцию антиквариатом. На допросах с ними обращались очень грубо, даже жестоко. Один из следователей прямо угрожал "задавить их танками". А вся "вина" задержанных заключалась в том, что они покупали обветшавшую антикварную мебель, а после дорогостоящей реставрации продавали вчерашнюю рухлядь за хорошие деньги. В наше время такой бизнес был бы признан вполне законным. Но руководителя столичной милиции больше всего задела критика по адресу следователей: начальник управления генерал Богданов прислал в редакцию гневное опровержение и потребовал немедленно опубликовать. Богданова поддержал секретарь ЦК Лукьянов, который в то время был куратором всех административных органов, и пятно на мундире московской милиции его никак не устраивало.