Борис Зайцев - Том 8. Усадьба Ланиных

1. Когда очнулся дух мой, оцепеневший
Перед горькой участью двух родственников,
Смутившей всего меня печалью,
4. Новые муки и новые мученики
Предстали предо мной, куда бы я ни двинулся,
Куда бы ни повернулся, куда бы ни взглянул.
7. Я в третьем кругу дождя,
Вечного, проклятого, холодного и тяжкого;
Он неизменен и всегда одного качества.
10. Крупный град, снег и мутная вода
Проливаются сквозь темный воздух;
Смердит земля, принимающая их.
13. Цербер, зверь жестокий и чудовищный,
Лает по-собачьи тремя пастями
На существа, затопленные здесь.
16. У него багровые глаза, борода сальная и темная,
Огромное брюхо и когтистые лапы.
Он царапает души, обдирает, рвет.
19. Дождь заставляет их выть, как псов.
Из одного бока делают они прикрытие другому,
Поминутно вертятся, жалкие нечестивцы.
22. Когда увидел нас Цербер, великий червь,
Он разинул свои пасти, показал нам клыки,
Весь он при этом находился в движении.
25. И мой Вождь, раздвинув свои пальцы,
Схватил земли, и всей пригоршней
Бросил ее в алчущий зев.
28. Как пес, лаем требующий пищи,
Утихает, когда схватит свой кусок,
Ибо занят насыщением в одиночестве;
31. Так произошло и с этими грязными мордами
Демона Цербера, столь оглушающего
Души, что они предпочли бы глухоту.
34. Мы проходили по теням, простертым
Под тяжким дождем, и наступали подошвой
На их пустые обличья, кажущиеся телами.
37. Они лежали все на земле,
Кроме одной, быстро поднявшейся и севшей,
Как только заметила, что мы приближаемся.
40. «О ты, которого ведут чрез этот Ад,–
Сказала она мне: – Узнай меня, если ты можешь.
Тебя сделали раньше, чем меня разделали».
43. И я ему: «Тоска, владеющая тобой,
Может быть, извлекает тебя из моей памяти,
Так, что будто я не видал тебя никогда.
46. Но скажи мне, кто ты, и почему попал
В это горестное место, на эту муку,
Если не величайшую, то все же столь противную?»
49. И он ответил мне: «Твой город столь налитой
Завистью, что она переливается чрез край,
Считал меня своим в светлой жизни.
52. Вы, граждане, называли меня Чиакко
За вредный грех чревоугодия,
Как видишь, я изнемогаю под дождем;
55. И я не одна здесь печальная душа,
Ибо все вокруг терпят ту же кару,
За такую же вину», – и более он не издал звука.
58. Я отвечал ему: «Чиакко, твое несчастье
Так меня тяготит, что чуть не вызывает слезы.
Но скажи, если знаешь, к чему ж придут
61. Граждане города, разделившегося в себе?
Есть ли в нем кто-либо праведный? И скажи мне,
Почему охватили его такие раздоры»?
64. И он мне: «После долгих споров
Дойдут до крови, и дикая партия
Выгонит другую с большим уроном.
67. А затем надлежит пасть и ей,
Меж тремя Солнцами, и одолеет первая,
С помощью того, кто сейчас коварно прельщает.
70. Долго будет она высоко нести голову,
Держа противников в тяжком гнете,
Несмотря на их стенания и обиду.
73. Праведны там двое, но их не слушают.
Гордость, зависть и скупость суть
Три искры, зажегшие там сердца».
76. Тут кончил он свою жалобную речь.
И я ему: «Еще хочу, чтобы ты научил меня,
И подарил бы дальнейшею беседой.
79. Фарината и Тегьяйо, что были столь достойны,
Якопо Рустикуччи, Арриго и Моска,
И другие, отдавшие свой дух делу добра, –
82. Скажи мне, где они, и помоги найти их.
Ибо великое желание влечет меня узнать,
Ублажает ли их небо, или гноит ад».
85. И он: «Они находятся среди более черных душ.
Разные грехи тяготят их во глубине ада.
Если ты спустишься туда, то сможешь их увидеть.
88. Но когда будешь снова в милом мире,
Прошу тебя, оживи память обо мне.
Я больше ничего не говорю и ничего не отвечаю».
91. И он скосил глаза, бывшие дотоле прямыми,
Кратко на меня взглянул и склонил голову.
Затем упал, уподобляясь остальным слепцам.
94. И Вождь сказал мне: «Он не подымется
Отсюда, пока не прозвучит труба архангела.
Когда же придет могучий враг греха,
97. Каждый из них найдет свою печальную могилу.
Вновь облекутся они плотью, примут прежний облик
И услышат то, что прогремит в вечности».
100. Так проходили мы по мерзостной смеси
Теней и дождя медленными шагами,
Слегка касаясь в разговоре будущей жизни.
103. И я сказал: «Учитель, возрастут ли эти
Мучения после Страшного Суда,
Или убавятся, или будут столь же жгучи?»
106. И он мне: «Обратись к своей науке,
Гласящей, что чем существо совершеннее,
Тем сильней чувствует оно и благо и страданье.
109. Хотя это проклятое племя
Никогда не достигнет истинного совершенства,
Оно надеется улучшиться после суда».
112. Мы проходили по этой кругообразной дороге,
Говоря о многом, чего я не привожу.
Наконец, пришли к месту, где она спускается.

1. «Pape Satan, pape Satan aleppe»,–
Вскричал Плутус своим хриплым голосом.
И благородный Мудрец, который все знал,
4. Сказал, ободряя меня: «Пусть не вредит тебе
Боязнь; ибо сколь он ни могуществен,
Он не помешает тебе сойти с этих скал».
7. Затем он обернулся к той надутой морде,
И сказал: «Молчи, проклятый волк,
Изводи себя собственным бешенством.
10. Не без причины спускается он вглубь,
Того желают в вышних, где Михаил
Отмстил надменному стаду».
13. Как вздутые ветром паруса
Падают спутанные, когда сломалась мачта,
Так упал на землю свирепый зверь.
16. Мы же сошли в четвертую канаву,
Углубляясь далее по скорбному берегу,
Содержащему в себе зло всего мира.
19. О правосудие Божие! Кто скопляет столько
Новых мучений, новых кар, сколько я видел?
И почему грех так нас терзает?
22. Как бывает с волнами в Харибде,
Что разбиваются на пути о встречные,
Так вступают здесь в пляску грешники.
25. Здесь видел я особенно много людей,
Друг на друга кативших с воплями
Тяжести, напирая на них грудью.
28. Они сталкивались между собой,
Поворачивались и отбегали назад,
Крича: «Зачем ты копишь?» и «Зачем ты тратишь?»
31. Так возвращались они по мрачному кругу,
Отовсюду к противоположной его точке,
Сопровождая бег позорным припевом.
34. Затем, достигнув ее, поворачивались каждый
По своему полукругу к новому бою.
И я, почти вконец сокрушенный сердцем,
37. Сказал: «Учитель, объясни же мне теперь,
Что это за люди, и все ли были духовными
Те, под тонзурой, что от нас слева?»
40. И он: «Все они были настолько кривы
Умом в своей первоначальной жизни,
Что в меру не совершали никакой траты.
43. Довольно ясно лает об этом голос их,
Когда они доходят до двух точек круга,
Где из разделяют противоположные грехи.
46. Те были духовные, у кого нет на голове
Покрывала волос, папы и кардиналы,
На ком алчность проявила свою власть».
49. И я: «Учитель, среди всех их
Я должен бы вполне узнать некоторых,
Загрязненных подобными пороками».
52. И он мне: «Напрасно думаешь ты об этом.
Низкая жизнь, сделавшая их мерзкими,
Затемнила их вид до неузнаваемого.
55. Вечно будут они бодаться между собой,
Одни подымутся из своих могил
Сжимая кулаки, другие с обрезанными волосами.
58. Неуменье давать и неуменье держать отняло у них
Прекрасный мир и они обречены на эту драку.
Словами я не стану украшать ее.
61. Ныне можешь видеть, сын, сколь кратко дуновение
Земных благ, даруемых Фортуной,
Из-за чего род человеческий ведет потасовку.
64. Ибо все золото, какое есть под луною,
И какое было, не могло бы дать отдыха
Ни одной из этих истомленных душ».
67. «Учитель, – произнес я, – скажи мне также,
Эта Фортуна, о которой ты мне говорил,
Что есть она, столь держащая в когтях блага мира?
70. И он ко мне: «О неразумные создания,
Сколь велико невежество, поражающее вас!
Теперь хочу, чтобы ты усвоил мое учение.
73. Тот, чье познание превосходит все,
Создал небеса, и дал им управителя,
Так что каждая часть сияет каждой части,
76. Распределяя свет одинаково:
Подобно этому и для земного блеска
Определил Он общую правительницу и владыку,
79. Чтоб перемещать по временам суетные блага
От народа к народу, от одной крови к другой,
Презирая сопротивление людского благоразумия.
82. И один народ властвует, другой изнывает
Следуя приговору той, которая
Столь же сокровенна, как змея в траве.
85. Ваше знание не пререкается с нею.
Она промышляет, судит и преследует
В своем царстве, как в других – их боги.
88. Нет отдыха перемещениям ее.
Необходимость делает ее быстрой;
И она часто появляется, неся превратности.
91. Такова та, кого столько распинают,
Даже и те, кто должен бы ей быть признателен,
Несправедливо порицая и злословя.
94. Но она блаженна и не слышит этого.
Радостная, среди других первых созданий,
Она вращает свою сферу и вкушает счастие.
97. А теперь спустимся к еще большим мукам.
Уже склоняются звезды, восходившие на небо,
Когда я тронулся, и слишком медлить нам нельзя».
100. Мы пересекли круг до другого края,
Над бурлящим потоком, изливавшимся
В котловину, им же самим размытую.
103. Вода была темна, с отливом красноватого,
И в соседстве мутных волн мы сошли
Вниз по весьма дурной дороге.
106. Этот горестный ручей, ниспадая
К подножию злостных сероватых склонов,
Образует болото, называемое Стиксом.
109. И я, внимательно присматриваясь,
Увидал в этой трясине грязных людей,
Совсем нагих, с яростными лицами.
112. Они сшибались между собой не только руками,
Но и головами, грудью и ногами,
И зубами рвали друг друга в клочья.
115. Добрый Учитель мой сказал: «Сын, ты теперь видишь
Души тех, над кем гнев властвовал.
И также я хочу, чтобы ты уверился,
118. Что под водой есть люди воздыхающие,
И заставляющие пузыриться ее поверхность,
Как скажет тебе глаз, куда бы ты ни взглянул».
121. Поверженные в тину говорили: «Мы были скорбны
В сладостном воздухе, оживляемом Солнцем,
Нося в себе тягостный туман.
124. Ныне мы предаемся скорби в темном иле».
Этот гимн клокотали они горлами,
Ибо не могли произносить полных слов.
127. Так обогнули мы пакостную лужу,
Большим кругом, между сухим берегом и гнилью,
Не отрывая взора от глотавших грязь.
130. И мы приблизились, наконец, к подножию башни.