Ольга Туманова - Судьба

- Там - "контора", - насмешливо глянула на Алену Катя Спицына и капризно поджала губы, - я тебя предупреждала.

- Нельзя быть такой доверчивой, - укоризненно произнесла Надя. - Я совсем не хочу сказать, что нельзя верить людям. Но люди у нас, к сожалению, разные. А если они ждут, пока ты заснешь?.. чтобы без шума...

А Валя смотрела на Алену глазами, полными ужаса, и слова молвить не могла.

Тут только Алена подумала, что она одна в чужой квартире с незнакомыми людьми и здоровый парень лежит в соседней комнате... Нет, она не могла плохо думать об Ульяне Егоровне, у той в каждом слове столько доброты, заботы, ласки - ну, разве можно так претворяться? Нет, Алена не любит фальши, она не смогла бы ее не заметить... Но ведь она совсем не знает парня... Он - сын Ульяны Егоровны... Ну и что? Любой бандит чей-то сын.

Алена села. Сердце колотилось... или часы? Почудились шаги. Ей стало страшно. Алена включила свет, стала лихорадочно думать: подвинуть письменный стол? или диван? Но хватит ли у нее сил? Тумбочка? Мала. А если тумбочку положить наискосок между шкафом и дверью? Алена вскочила, пол ожог босые ноги. Тяжелая тумбочка громогласно скрипнула, едва Алена попыталась стронуть ее с места, и страшно громыхнуло в ночной тиши, но с места тумбочка не тронулась. Алена прыгнула в тепло одеяла, ее знобило. Она согревалась и прислушивалась: в квартире было тихо. Алена вновь соскользнула на пол, приоткрыла дверь: в тишине мерно тикали настенные часы из большой комнаты и вздыхала Ульяна Егоровна. Алена вновь спряталась под одеяло. Что делать? Тут она вспомнила про табуретку, что стоит на кухне под столом. Та - легкая, а если ее положить между шкафом и дверью? А если останется щель - книги. Алена босиком шмыгнула на кухню, схватила табуретку за ножку, та тут же скрипнула.

- Проголодалась? - спросил из комнаты тихий и заботливый голос Ульяны Егоровны и вздохнул. - Да, конечно. Что ты там съела за целый-то день? Пирожки на столе, под полотенцем. Хочешь - чай подогрей. Не волнуйся, я не сплю. А Егора и она вновь вздохнула, - таким-то шумом не разбудишь. Но лучше возьми молоко, оно в холодильнике на верхней полке. Но холодным - не пей. Подогрей. Ты, знаешь что, подожди, я сейчас встану и накормлю тебя.

- Нет-нет. Я только воды попить, - виновато отозвалась Алена и, для приличия звякнув стаканом, ушла в комнату. Она так и не взяла табуретку, ей стало стыдно своих дурных мыслей, но, едва она оказалась одна в комнате, сомнения вновь окружили ее, и, стараясь согреться и вслушиваясь в тишину ночи, Алена сидела, укрывшись одеялом и вжавшись спиной в ковер.

Так она и проснулась: полусидя, полулежа в углу дивана. Край солнечного луча нежил розу.

Алена прислушалась - в квартире стояла тишина.

Накинув халатик, Алена вышла на кухню. На чисто вымытой глади стола лежала записка. "Мы на кладбище. Ешь, никого не жди. Завтрак на плите, - было написано ровно, аккуратно, и, видимо, торопливо вкось приписано. - Не вздумай уйти голодной".

2. Институт был безлюден и непривычно тих.

В переходе из главного корпуса в здание филфака Алену оглушил звонок.

Алена прошла мимо пустого окна, у которого в учебные дни непременно беседовала какая-нибудь пара, мимо стендов с объявлениями, вырезками газет, статьями, у которых никто и никогда не останавливался, и на выходе из галереи ее вновь оглушил звонок, обозначив коротенький перерыв между часами одной "пары": электроника не признавала ни экзаменов, ни каникул. И тут же, словно звонок оповещал о ее появлении, в проеме перехода появилась Катя Спицына со своим обычным скучающе-пренебрежительным выражением лица. Катя была, как всегда, одна - она никогда ни с кем не конфликтовала, с любой девочкой курса могла поболтать на перемене обо все на свете, но подружек, тех, с кем шепчешься о сокровенном, у Кати не было.

- Привет, - остановилась Алена, обрадованная знакомым лицом. Ей не терпелось рассказать о Егоре, но для начала Алена спросила:

- Сдала?

Катя повела плечиком и не ответила - что отвечать на риторические вопросы? Катя, как и Алена, училась отлично, но в отличие от Алены никогда не нервничала накануне экзаменов, и со стороны казалось, что Кате глубоко безразлично, с какими оценками она окончит институт.

Алена уже глаза округлила, чтобы сказать: "Представляешь...", но тут лицо Кати на миг оживилось, окрасилось гордостью, но тон остался прежним насмешливо-пренебрежительным.

- Я получила письмо от Алексея. На каникулы я полечу к нему, и мы распишемся.

Алексей - мальчик, что когда-то жил на Камчатке, а теперь вернулся с родителями в Москву, и с которым Катя вот уже третий год переписывалась.

- А как же Сережа? - спросила Алена растерянно. Сережа - мальчик, к кому Катя каждый вечер отправлялась на свидание, с кем проводила выходные дни и праздники.

Катя осмотрела Алену, хотела, было, ответить, но махнула рукой и сказала:

- Не понимаю, почему Савицкая от тебя без ума. Все уши прожужжала, какая ты умная. Какая ты умная? Книжек начиталась. Чужих мыслей понахваталась. А своего соображения - никакого.

И пошла по коридору. И тут же обернулась:

- Ты не обижайся, пожалуйста. Я тебе добра желаю. Ведь пропадешь ты в жизни. Надо ведь отличать романы, сочиненные на досуге, от реальности, в которой не только книжки читать приходится, но и жить надо где-то, и одеваться во что-то, и...- Катя вздохнула. - Умней скорей - пропадешь.

Алена постояла, посмотрела вслед Кате, что неспешно вышагивала по проходу. Алену не обидели слова Кати, Катя была девочка не злая и не пакостная, а к ее манере разговаривать Алена, как и другие девочки, давно привыкла, но - что ж такого она, Алена, сказал Кате, чтобы выслушать такую отповедь? Спросила, да даже и не спросила, хотя хотела спросить, если Катя любит Сережу, разве будет она счастлива с другим, нелюбимым? Если любит Алешу, как ей не лень каждый день встречаться с Сергеем, какая радость все дни проводить с нелюбимым? Ну, и что в этом вопросе глупого? Ну, объяснила бы, раз такая умная. И причем здесь Савицкая? Можно подумать, что другие преподаватели Алену глупой считают. И Алена хмыкнула, ну прямо как Катя, насмешливо и высокомерно, и так же плечиком повела и вышла в свой коридор.

Коридор был пуст, как и весь институт, но из глубины, оттуда, где, сделав необъяснимый зигзаг, коридор упирался в кабинет литературы, шел привычный шум - перед дверьми кабинета, за которыми шел экзамен по иностранной литературе, толпились, переговаривались, посмеивались и нервничали Аленины сокурсники; и еще не узнавая голосов, не зная, кто именно там томится - кто-нибудь из подружек или кто-то из тех, с кем она в учебное время и не общалась, Алена уже радовалась, как радуется заплутавший путник, почуяв близость жилья.