Роман Волков - Сказ и сказка

Всем был бы хорош Спиридон Илиевич, кем бы ни будь - купцом, гриднем ли, только в богатыри он не годился, уж больно мягкодушен был. Батюшка его по походам ратным почитай всю жизнь хаживал. Приедет, облобызает чадушко, а там, глядишь, и в другой поход пора. Учением мальца все матушка занималась честна Прасковья Лютоборовна. А она женщина добронравная была. Вот Спирька в нее и пошел, известное дело, чем цветок поливай, тем и пахнуть будет.

Так и рос Спиридон Ильич, встанет к полудню, матушка его умоет, русы кудри начешет, покормит, да ходят по лесу, песни поют. Приходят, покашеварят, поспят и опять по лесам по полям гулять. А как свечереет, идут к бабкам сказки слушать.

Вот стукнуло Спире двадцать годочков, сгинул батюшка его в далях затуманных, чужеземных. Приезжают гонцы от ласкова Владимира Солнышка Сеславьева, дают грамоту, мол, приезжай, Спиридон Илиевич, что-то тмутараканцы зашевелились. А ему-то стыдно: верхи ездить не умеет, так и поехал на тележке.

Заходит к Володимеру в палаты белокаменные, поклон кладет по-писаному, разговор ведет по-ученому. И речет: прибыл, владыко, по зову твоему. Наливает ему князь чару зелена вина, да не малу чару, с полтора ведра. Поклонился Спиридон вдругорядь, спасибо, мол, княже, не время винцо-то похлебывать, пока ворог перед домом. Не обессудь, богатырь, отвечает Владимир, покушай хоть на дорожку. Ну это можно, силы нам еще спонадобятся. Скушал Спиря запас недельный всего двора княжьего, лег в тележку и вздремнул. Просыпается, ан лошадка уж его в стан тмутараканский довезла.

Поездил богатырь вокруг лагеря да и подался восвояси. Приходит к князю и молвит:

- Нет, княже, так дело не пойдет. Посмотрел я тараканцев. У них что ни человек, тот богатырь. И рати их конца-краю не видать.

- И что ж теперь делать?

- Подумать надо.

И отправился Спиридон Илиевич думу думать. Выбрался за город, видит: древняя старуха ковыляет да огроменную вязанищу хвороста волокет. Спиря ей говорит таково слово:

- Что ты, бабушка, такую вязанищу хворосту волокешь?

Усадил бабку в свою повозку, и ну лошадку погонять. Долго ли коротко, заехали в самую чащобу. Глядь, посередь болот изба на курьих ногах стоит. Бабка и проговорит:

- Ну, Спиря, проходи ко мне в хоромы, - зашли они, та ему и сует калитушку льняную: - Зелье это не простое, заветное. Нюхнешь с четверть иголочки, будешь силою с медведя. Нюхнешь с пол-иголочки, будешь силою с два медведя. Нюхнешь сам-треть, будешь, как три косолапых.

- А коли всю иголочку?

- А в том тебе, Спирюшка, нужды нет. Ты - богатырь святорусский - и без зелья могуч. Коли уж числом ворог станет одолевать, то и нюхни пол-иголочки. А что боле - тебе не поможет, да и во вред пойдет.

Прокрался ночью Спиридон в стан тараканский. Видит: на шатре одежа сушится. Взял, стянул и напялил на себя, вот и вся недолга. А потом давай похаживать по лагерю и в котлы зелье сыпать. А коли кто спросит: что, мол, делаешь, Спиря поглядит, ежели щуплый, уложит на сыру землю, а коли багатур, али мурза, ответит: соль кладу, чтоб позабористей было. Как видит -зелья на донышке осталось, взял да и снюхал. Отсчитал, когда сердце пять раз стукнет, да и ворвался в шатер к тмутараканскому хану: Ах, ты собака - таракашка! Да и раз ему палицей промеж ушей! А потом выскочил да давай махать мечом червленым: махнет направо - положит улочку, налево - переулочек. Кого не убил, те сами полопались, как жабы надутые от зелья яговского.

Тут князю ласковому славу поют,

А Спиридону Илиевичу хвалу воздают.

И на том былинушка и закончилась...

Когда я проснулся, то почувствовал на лице холод чьей-то руки. Рука была грязно-белая, и на ней блестело обручальное кольцо, как будто его кто-то надраил песочком. В ложбинке между большим и указательным пальцами были выколоты парашютик и буквы ВДВ. Я чихнул, изо рта полетел песок. Дернувшись, как медведь в берлоге, я ощутил под спиной пустоту и неуклюже просел, растопырив ноги. В глаза влупило солнце. Я встал и, прорвав песчаную преграду, рухнул на бок, подоткнув под себя руки.

Чесалась ступня под сапогом. Протянув руку, я залез в сапог. И, протянув руку, почесал мокрый песок. Я сгреб песок в пригоршню и поднес к лицу. Соленые морские песчинки застряли между зубов.

Нога дерева до половины покрашена известкой. Это чтобы зайцы не погрызли. Бабуля делает мне заячьи ушки ладонями и улыбается. Я булькаю, как дельфин. Когда Ирина поцеловала побеленный ствол дерева, на нем запечатлелся след ее губ.

Я закончил школу с золотой медалью...

Я пополз к приближающимся людям...

Мы стоим за столиком. Пакет с былиной повешен на крючок. Трещим о чем-то незначительном, посматриваем на вокзальные часы. Мы взяли большую сушеную рыбу и пару кружек пива. Нам смешно. Взгляд тыкается в двух неуместно унылых людей за соседним столиком. Они разговаривают.

- Я узнавал, поезд опаздывает немножко.

- Сколько нам ехать?

- Через полтора суток будем.

- Саш, а может быть, это не он?

- Да и я думаю, зря деньги только катаем. Наш Илюха шустрый. Зря, что ли, командир его писал - лучший солдат в батальоне. Мать, да ты-то хоть не хнычь. Помнишь, когда из дома уезжали, Иринка говорила: сердцем знаю, не он.

Я пополз к приближающимся людям в военной форме.

- Луук, эназа аншутед шит!

Они подходят, опережая мое ползение. Негр смеется:

- Асланбек, гыв ми йо сабля, айл шоу ю э рашн миллер!

Меня поднимают за подбородок:

- Ты кто, одноножка?

- Илья...

- Что за Илья?

- Русский солдат...

2001

Сермяжная сказка

В некотором царстве, в некотором государстве жили-были король с королевишной. И была у них дочка Доллечка. Жили они в огромном пятиэтажном дворце. И крестьян своих они любили.

И крестьяне их тоже любили. Выпьют, бывало, немножко, и давай короля с королевой качать на руках. Качают и песни поют.

Наше царство лучше всех,

Всюду шутки, танцы, смех.

Для родного короля

Не жалеем ничего.

Вином чаши наполняй

И не жизнь у нас, а рай.

Иногда, конечно, роняли. Ну, выпимши. А король с королевой на землю упадут и смеются. Не обижались то есть.

Но вы только не подумайте, что они только и делали, что пили. Работа у них кипела: и молотят, и сеют, и жнут, а кузнецы куют, плюют, да песенки попевают. И в будние дни чтоб ни-ни, капли в рот не брать. Если только самую малость, перед едой, для аппетита.

Бывало, король иногда выйдет на поле, рубаху снимет и косит в одних подштанниках. Только корона на солнышке играет. Идет, косой - ысь, гысь! трава только в разные стороны и ложится.

Но обычно король с крестьянами не работал: король все-таки. Он делами государственными занимался. А помимо того, спиртное он контролировал. Первый весь этаж у него были цеха. Первый цех - пивной, второй - винный, третий медовушный, а четвертый - безалкогольный, квасовый. И ходит там король с министрами, заливают, выливают, накладывают что куда нужно. Королева банки закручивает, а принцесса подписывает, чтоб вино не перепутать. А король с министрами своими ходит и ложкой вино пробуют. "Это вот - хорошее, это тоже, а здесь вот сахарку не хватает". Ну а если вино не очень хорошее получалось, людей угощать неудобно, то уж самим приходилось его утилизировать. Такое, конечно, редко бывало, но метко. Дня по три из дворца шум, гам, песни! А крестьяне ходят да приговаривают с улыбочкой: "Видать, нынче не удалось винцо у государя".