Юля Беломлинская - Бедная девушка или Яблоко, курица, Пушкин

И всю жизнь - уже ПОСЛЕ ВСЕГО, он все хотел хоть на часок очутиться ДОМА - в Гамбурге.

Не с Гитлера началась для меня Германия, и не Гитлером кончились евреи.

Все, что происходило в прошедшем веке и с Россией и с евреями носит характер такого апокалипсического кошмара, что трудно приписать это людской воле. Легче представить себе, что все это было задумано и организовано свыше и для некоей высшей идеи. Ради которой Достоевский не согласен пролить слезу ребенка и я - НЕ СОГЛАСНА!

Я лишь только осмеливаюсь утверждать, что нашего с Федор Михалычем согласия как обычно - не спрашивали.

Там разбирались - СВОИ.

Хоть по нашему неразумному разумению - после Иисуса, Бог не может быть - ТАКОЙ, но вся история человечества учит нас, что Он часто бывает ТАКОЙ.

Стало быть, убрал смертию - почти всех.

А там, в Америке - убрал сытостью и покоем. Там длиннополые хасиды они теперь герои кинокомедий, и цветущий, переливающийся Аппер Ист-сайд, молодое поколение которого, из всех богов более всего тяготеет к Микки-Маусу, но все еще помнит, что надо возбуждаться и прихлопывать при звуках не "Янки Дудль", но "Хавы Нагила". За всех младенцев немецкому правительству по-деловому выставили счет, и все пронумерованные запястья подлежат не ПРОЩЕНИЮ, но ОПЛАТЕ. Как в "Русской правде" ...надцатого века: "Кто убьет смерда, платит пять гривен..."

Все это может быть правильно и разумно - но это больше не ЕВРЕИ.

Это - ряженые. И даже на оперу не тянет - оперетта.

Есть еще одно место с евреями.

Сразу после "уборки", главы европейских государств стали думать, куда бы деть остатки евреев, порядком всем надоевших, за время своего блуждания по Европе, с нытьем о любви и совести. Подумали и придумали карточный домик в пустыне. В надежде, что арабы добьют всех, кого Гитлер не добил. Конешно, евреи поехали туда, им ведь дали понять, что спасшихся, назад НЕ ПУСТЯТ. Все места заняты. Коренным населением.

Поехали. И арабы - добили бы. Если б не Америка - она стала платить за карточный домик. ИЗ СВОИХ СООБРАЖЕНИЙ. Финансово - политических, как положено Америке. Никоим образом не сентиментальных.

Во всех случаях, Европа вздохнула спокойно, решив, что евреи частично сброшены в Америку и частично в Израиль, а она - Европа, (о чем и мечтал Гитлер) - ЮДЕНФРАЙ.

Святой Никола, я знаю, там у тебя, в раю хранится Гитлер - не усатый, а тот маленький, у мамы на руках - ты, как только он подрастет и начнет понимать по-русски, передай ему от меня вот что:

ХУЙ ТЕБЕ, А НЕ ЮДЕНФРАЙ!

Это не только от меня, а от всех евреев, которые живут сейчас в Германии и говорят по-русски.

Потому что на самом деле вышло вот что:

ЕВРЕИ, ОКАЗЫВАЕТСЯ, ОСТАЛИСЬ.

Там, в России. Прикрытые Россией. Спрятанные от Гитлера.

Дети местечек - наши бабушки и дедушки.

Бабушки - кто в блокаде, кто в эвакуации - распускали над своими носатыми птенцами посиневшие куриные крылья.

Дедушки - почти все воевали. Но это тоже был шанс на жизнь.

Мои, оба вытянули счастливый билет.

Дедушке столяру еще в финскую влетела в голову такая пуля, что сначала его год держали в госпитале, а потом отправили на военный завод, на фронт больше было нельзя - он стал глухим на одно ухо. Тот дед был - ПЕХОТА. Пехота - это часть населения, которая всегда по фигу всем остальным. Шанс ее - невелик. И повыбивало русскую пехоту в ту войну, наверное, так же, как европейских евреев - на 80%.

А второй - военкор, которые " с лейкой и с блокнотом, а то и с пулеметом первыми врывались в города" - он воевал до конца и по большей части

с пулеметом. Этот дед был отчаянно храбрый, но все же шанс выжить у него - военкора был чуть больше, чем у пехоты.

Но зато именно ему и светил верный шанс сгинуть в СВОИХ-НАШИХ лагерях.

У столярного дедушки - ЭТОТ шанс был меньше.

Он однажды получил партбилет году в двадцать четвертом, но вскоре его потерял, и бабушка уговорила его не пытаться его восстановить и никому не рассказывать, о том, что был в партии.

В двадцать четвертом еще многим казалось, что и революция, и партия, и власть - еврейские. Но - не моей бабушке. Она считала, что еврейской власти НЕ БЫВАЕТ, и порядошному еврею надо держаться подальше от любой власти...

Дед был столяр краснодеревщик и всю жизнь провел в реставрационных мастерских Русского музея.

Наверное, он и был первый художник в нашем роду.

А первый писатель - тот второй революционный дедушка.

В тридцать седьмом он был редактором главной газеты Красноярского края. Тогда он убежал в первый раз. Ночью, за час до того как за ним пришли. Убежал в Москву к брату, за справедливостью. Справедливость по поводу, отдельно взятого, явившегося из невнятной местности "величиной с шестнадцать Франций", дедушки - восторжествовала. ( Остальные братья и сестры в ту пору жили в Москве - их всех повязали).

А в сорок седьмом он второй раз убежал - уже из Питера, из "Вечерки" штурманом в Мурманск на селедошный флот.

Окажись пуля первого деда не умница, а, как положено, дура - отец все равно бы жил - он к началу войны уже родился. Но если бы другого деда забрали тогда, в Красноярском крае - мать моя могла бы запросто сгинуть в детдоме для детей врагов народа.

Так что я живу на этом свете, благодаря могучему инстинкту самосохранения революционного дедушки.

Живу - ОСТАТКОМ, ошметком ашкеназского племени и ощущаю себя отвечающей ЗА ВСЕХ.

За тех, у кого этот инстинкт вовремя не сработал.

Но выходит, что не сработал почти у всех - там в Европе.

Не одна я спрашиваю - отчего так случилось?

Это не могло случиться само собой. Все они ушли, потому что им нужно было УЙТИ.

А нам - нужно было остаться.

Многие, которые из евреев, выжили и в СВОЕЙ-НАШЕЙ мясорубке. Взять хотя бы секцию переводчиков. В разоблачительных статьях сорок седьмого года неоднократно указывалось, что подлые "космополиты" ОКОПАЛИСЬ именно там.

И этот ОКОП действительно помог, в отличие от другого - детской литературы, в которой, по наивности, тоже ОКОПАЛИСЬ многие, в том числе и несчастные обэриуты. В детском окопе удалось создать великую школу детской литературы, (так же как в переводном - продолжить великую школу перевода), но выжить - не удалось. Сталин заметил, что эти ребята ПОРТЯТ ДЕТОК, а это все равно, что, в прежние времена, девок портить - грех, караемый смертью.

И вместо реквиема - ДЕТСКИМ поэтам, ДЕТСКАЯ песенка Вероники Долиной:

Их вывели во двор поодиночке,

И не было с тех пор от них ни строчки...

Это - про Хармса в блокадном Ленинграде.

А расстрел Еврейского антифашисткого комитета и вовсе носит странное название "НОЧЬ ПОЭТОВ" - потому что именно в эту ночь - в чистом поле была расстреляна "Книга бессмыслиц" нашего детства про "...оставил на столе деревянный пистолет..." и про "...Анна Ванна, наш отряд хочет видеть поросят..."