Константин Золотовский - Рыба-одеяло (рассказы)

- Во-первых, удавы не мяукают, - поблескивая очками, возразил Цветков. - Это не научно. Во-вторых, людскую речь воспроизводят только попугаи.

- Оно попугайной породы, - объяснил Вострецов.

Тут сигнальная веревка три раза сильно дернулась в руках сигнальщика.

Ученики начали выбирать из воды водолазный шланг и сигнал.

Чудовище замолчало.

- Почему оно не поет? - спросил Толя Цветков.

- Голодное. Не до пения, - объяснил Вострецов.

- Как бы оно Лошкарева не сожрало, - забыв свою ученость, испуганно сказал Цветков.

- Полундра!.. До чего на грунте жрать хочется! - прохрипело чудовище, приплясывая на волне у выпущенных водолазом пузырьков воздуха, становившихся все крупнее и бурливее.

- Петя, брось ему мяса! - попросил телефонист.

Петя Веретенников молча набрал в чумичку горсть перемолотой в мясорубке свежей баранины, вышел из камбуза и швырнул мясо за борт. Мясной фарш для битков не успел утонуть, как на него накинулось чудовище и стало жадно клевать, только дрожь пошла по всему телу от проглатывания.

- Людоедка! - прошептал самый худенький курсант.

Тем временем Лошкарев благополучно поднялся на борт.

Съев мясо, чудовище продолжало молча идти на "Устрицу".

- Не наелась! - сказал телефонист.

- Да уж ему теперь только подавай! - усмехнулся Вострецов. Рыбе-одеялу ваша горсточка мяса - что слону бублик.

- Сколько же ей требуется мяса? - солидно спросил Веретенников.

- А у тебя его много в кладовой? - осведомился Вострецов.

- Килограммов девяносто, - ответил Петя

- Брось ему хоть половину!

- Не выйдет! - сказал Петя. - Поет слабо и ругается. Не стану на него запасы тратить.

- Багор ему надо, а не мясо! - храбро закричал самый худенький курсант.

- Что ж, попробуем! - Боцман подмигнул Вострецову и поднял с палубы длинный шест с железным острием и крючком на конце. - А ну, разойдись!..

Своим оружием - багром - боцман владел в совершенстве: подхватывал на лету брошенную с берега веревку и без промаха ловил шлюпку на самой крутой волне. Он нацелился на чудовище, широко размахнулся и метнул. Раздался всплеск, багор исчез, пробил чудовище, как масло, а оно даже не поежилось, и ни единая капля крови не окрасила воду. Неужели боцман промазал?

- В самую середку попал! - сказал боцман.

- А крови нет! - прошептал телефонист.

- Оно бескровное! - объяснил Вострецов.

- Винтовку! - приказал ему боцман. - Проверим для наглядности твое одеяло пулей.

Вострецов был на "Устрице" первым снайпером, от его пуль все щуки на Лебяжьем рейде всплывали со дна вверх брюхом.

Он зарядил винтовку.

- В эту рыбу сколько ни бей, все дыры мигом затягиваются одеяльным клеем, - сказал Вострецов.

- Огонь! - весело крикнул боцман.

От винтовочной пальбы проснулся пес Куська, зевнул, увидел свободный водолазный шлем, спрятал в него голову и захрапел в чувствительный кружок микрофона.

Когда в ногах Вострецова валялась целая обойма медных расстрелянных гильз, все увидели, что чудовище цело и невредимо.

- Я же говорил! - развел руками Вострецов. - Пули бесполезны.

Рыба-одеяло, урча и посапывая, приближалась к борту.

- Почему оно урчит по-собачьи? - спросил телефонист.

- Одеяло даже и залаять может!

Зеленовато-серая груда, блаженно похрапывая, наплывала на "Устрицу".

- А не увернуться ли нам от нее, как увернулся катер? - предложил один из курсантов.

- Совершенно верно! - поддержал Цветков. - Есть основание предполагать, что этот вид морского млекопитающего неповоротлив, движется по прямой и сворачивать не умеет, как некоторые травоядные организмы, например, разъяренный бык.

Но было уже поздно. Рыба-одеяло плескалось у самого борта "Устрицы".

- Сейчас бросится! - сказал Вострецов.

- Зачем брешешь? - уже недовольно шепнул ему боцман.

- Ничего, узнаем, сдрейфят или нет.

Толя Цветков выхватил из санитарной сумки хирургический пинцет.

- Я предлагаю вооружиться всем, что есть острого и режущего на корабле!..

- Уже коли брать, так потяжелее, - засмеялся дядя Миша.

Курсанты похватали медные манишки, спинные водолазные грузы, телефонист - тяжелую галошу со свинцовой подметкой. Самый худенький насадил штык на разряженную винтовку Вострецова. А Петя Веретенщиков воинственно поднял над головой свою длинную поварскую ложку - чумичку.

Чудовище с тихим визгом привалило к борту "Устрицы".

Телефонист схватил вторую пудовую галошу и закричал Веретенникову:

- Отмыкай кладовую! Выбрасывай ей все мясо!..

- Не дам! - сказал Петя. - Мне месяц команду кормить надо.

- Петя, не жалей! - чуть не плача, сказал Цветков. - Хуже будет. Вся команда чудовищу на обед пойдет. Ведь этому морскому организму, согласно научным данным, требуется неимоверное количество калорий

- Одеялу это мясо не годится, - засмеялся Вострецов. - Ему подавай молотое.

- Нет, девяносто килограммов я молоть не буду! - сказал Петя и решительно взмахнул над бортом своей длинной ложкой.

Цветков ахнул.

- Ты что? - сказал худенький курсант и от страха закрыл глаза.

Петя изо всей силы ударил рыбу-одеяло чумичкой. Полетели брызги.

- Молодец! - сказал боцман.

Кузька проснулся от шума, вынул голову из шлема и побежал к Пете.

Худенький курсант открыл глаза и испугался еще больше. Мокрый Кузька нюхал что-то в Петиной чумичке, фыркал, рычал и пятился.

- Живые! Живые! - кричал Петя.

- Что такое? - спросил Толя Цветков.

Петя вынул из ложки мокрый серый комочек чудовища и поднес его на ладони к очкам медика.

Цветков изменился в лице и уронил пинцет.

- Моллюскум кантабиле куверкулюм!

Он снял очки и подбежал к борту. Раздался всплеск. Это Цветков, разглядывая чудовище, перевесился через борт и упал прямо на страшную рыбу-одеяло. Он пробил ее головой, но рыба-одеяло ему ничего не сделала, пропустила сквозь себя и снова сомкнулась. Цветков вынырнул, ухватился за опущенный с борта штормтрап - веревочную лестницу - и полез обратно на "Устрицу".

В волосах, на спине, на плечах, на шее и даже в карманах Толи Цветкова дрожали, извивались и подпрыгивали крохотные живые существа с толстыми головками и суетливыми смешными хвостиками. Блестя на солнце, они жадно раскрывали рты и срывались с лекаря обратно в воду.

Шерсть на Кузьке стала дыбом при виде Цветкова. Пес начал яростно рвать палубу когтями и оглушительно лаять.

Кузька, отступая от медика, накололся на штык худенького курсанта, отчаянно завизжал и спрятался в шлем. В брошенную у борта трубку подводного телефона пронесся по шлангу жалобный собачий стон.

- Восемь суток без берега! - сказал дядя Миша телефонисту.

- Есть! - обалдело сказал курсант и поспешил убрать трубку на место, в ящик подводного телефона.

По палубе глухо застучали медные манишки, свинцовые грузы, галоши это, взглянув на Цветкова, курсанты, наконец, всё поняли и уронили, под хохот стариков, свое тяжелое вооружение.