Анатолий Алексин - Мой брат играет на кларнете (сборник рассказов)

– Никакого скелета не было! Покойнику показалось…

– Как же не было? – промямлил Покойник. – А ребра?

– Галлюцинации! Вот и все.

– Какие же галлюцинации… в темноте?

– Ты думаешь, бывают только зрительные галлюцинации? О, как ты наивен! Бывают и слуховые. И, как бы это сказать… осязательные.

– Зачем же ты тогда крикнул «назад»?

– Чтоб твои галлюцинации не передались другим. Дурные примеры, сам знаешь…

– Значит, я что же… сошел с ума?

Губы Покойника задергались. Принц Датский обнял его за плечи.

– Все ненормальные считают себя нормальными, – сказал Принц. – А нормальным часто кажется, что они ненормальные. Так что не беспокойся. Вот послушай: мне на ум пришли кое-какие строчки. Может, тебе будет приятно?

И он стал декламировать, хотя никогда прежде своих стихов вслух не читал.

Принц Датский обвел всех застенчивым взглядом. Но никто не веселился.

Никто, кроме меня.

– Замечательно! – воскликнул я. – Ты очень верно отразил наше общее настроение!

Вслед за мной улыбнулась Миронова. Остальные не улыбались.

– Какие же галлюцинации? А ребра?.. – продолжал сомневаться Покойник.

Я отвел его в сторону.

– Покойник, будь человеком! С нами женщины. Подумай о них.

– Значит, это тот самый… Дачник?

– Скелет Дачника. Так я думаю. Все, что осталось… Но держи это в тайне. С нами женщины… Найди в себе силы!

– Я поищу… – сказал бледный Покойник.

– Фактически мы с вами находимся в кабинете писателя! – воскликнул я, обращаясь сразу ко всем. – Покойник недавно сообщил нам, что один греческий философ сочинял в бочке. Вы слышали? А Гл. Бородаев творил в подвале! Пока Племянник еще продолжает свои глупые шутки, давайте устроим выездное заседание нашего литературного кружка. Прямо тут, возле рабочего места писателя. Возле его, если можно сказать, станка! – Я приподнял бывший садовый столик, потряс им в воздухе и поставил на место. – Покойник, Принц и Миронова пусть что-нибудь сочинят. На тему дня! Они это быстро делают.

Миронова подняла руку и сказала:

– Принц уже…

– Ничего, сочинит еще. Ему ведь недолго! А Глеб вспомнит какую-нибудь историю из жизни дедушки.

У Наташи на руке были часики. Другие ребята, которые носят часы, все время о них помнят, то и дело задирают руку, будто всегда куда-нибудь торопятся.

А Наташа взглядывала на свои часики незаметно: просто опускала глаза – и все.

– Электричка – в семнадцать… – сказала она. – Я надеюсь на тебя, Алик!

Она на меня надеялась. Не на Глеба. Не на Принца. Не на Покойника. А на меня! В эту минуту я был благодарен Племяннику, который запер нас в подземелье. Ведь если бы он не запер, я никогда не услышал бы этих слов.

– Их надо отвлечь, – сказал я Наташе. – Пусть они сочиняют и не мешают мне думать. Искать!.. Поверь: я оправдаю твои надежды. Мы успеем на электричку!

Она ничего не ответила.

– Итак, начинаем заседание кружка, – объявил я громко. – Смотрите, у каждого будет свое рабочее место: ровно пять ящиков.

Миронова подняла руку и сказала:

– Но нас шестеро.

– Я не буду садиться. Я буду ходить…

Я читал, что у знаменитых сыщиков были разные привычки, которые помогали им мыслить и распутывать преступления. Один, например, обязательно курил трубку. Это ему помогало. А я должен был непременно ходить взад и вперед. И хотя говорят, что «в ногах правды нет», я докапывался до правды именно на ногах.

Заложив руки за спину, я стал бродить по подвалу. А все остальные присели на ящики.

Наташа просто отдыхала. Глеб пригнулся, будто сидел на своей последней парте в среднем ряду, и боялся, что его могут вызвать к доске. Миронова сразу же раскрыла тетрадку и стала писать. Я был уверен, что она делает очередную зарисовку. Принц Датский шевелил губами, а длинные руки его двигались как бы в такт словам, которых не было слышно, которые оставались где-то внутри и там же складывались в рифмованные строчки.

Покойник был похож на покойника. Я подошел к нему.

– Все кончено… – сказал он.

– Значит, сбудется твоя мечта!

– Какая?

– Ты ведь давно хотел умереть.

– Пожить бы еще немного… – прошептал он.

– Я буду искать выход из положения. А ты возьми себя в руки. Отвлекись! Сочини стихотворение этой своей В. Э.

– Она не прочтет его…

– Почему? А может, когда-нибудь обнаружат наши скелеты, и рядом с твоим будет лежать стихотворение. Она прочтет – и вздохнет украдкой…

– Она не вздохнет.

– Почему?

– Потому что ее нету…

– Как – нету?

– Так… Не существует. Я не могу лгать тебе в эти последние часы своей жизни.

– А другая? А. Я.?.. Ее тоже нет?

– Тоже.

– А Б. Ю.?

– И ее…

– Ты что же, брал первые попавшиеся буквы?

– Почему первые попавшиеся? У меня была своя поэтическая система. Свой метод.

– Какой метод? Скажи. Раскрой тайну! Все равно нам немного осталось…

– Поэтому я и скажу. Да, был у меня свой принцип! Я брал первую букву алфавита и последнюю, потом вторую от начала и вторую от конца, третью от начала и третью от конца. Так и получались: «А. Я.», «Б. Ю.», «В. Э.». Понимаешь?

– Ты здорово выучил алфавит! А любви, значит, не было?

– Почему? Я влюблялся, хотел умереть, потом охладевал, возвращался к жизни и снова влюблялся!

– В никого?

О, сколько на свете неожиданного и необъяснимого!

– Разве это первый случай в литературе? Разве и другие поэты не придумывали, не воображали себе образы любимых? И разве не поклонялись им, как живым людям?

– Я об этом не слышал.

– И не догадывался?

– Нет, не догадывался.

– Ну, как же ты так? Разве это не ясно?..

– Что?

– А то, что выдуманный образ почти всегда лучше реального.

– Ну уж прости…

– Разве я могу простить, когда ты не понимаешь элементарных вещей?

Он снова заговорил в своей любимой манере, вопросами, чего я просто не выносил. Он все время недоумевал: как это я не знаю, не слышал, не читал!

– Слушай, Покойник, хоть в этот последний час разговаривай по-человечески, – сказал я с плохо скрываемым раздражением. – Если хочешь, то объясни, а не хочешь…

– Почему бы мне не хотеть?

– Опять ты…

– Пойми, у каждого человека есть свой стиль разговора; это его индивидуальность. Разве это…

Я решительно сделал шаг в сторону.

– Не уходи! – Покойник схватил меня за руку. – Я хочу все объяснить тебе… Может быть, ты случайно спасешься – и тогда откроешь тайну моих «посвящений»! Видишь ли, живые люди всегда обладают разными недостатками, слабостями. А вымышленный образ может быть без сучка и задоринки. Так сказать, идеальным! Ему как-то приятнее поклоняться. Как мечте! А люди всегда с недостатками…