Анатолий Алексин - Мой брат играет на кларнете (сборник рассказов)

– Вот видишь! Я так и знал. Почти каждый вечер?

Заволновался!

– Ну, в крайнем случае через день.

– В этом-то все и дело! Не в том, что ты пошутил, а я ей устроил сцену… Дело в том, что она даже не хочет мне объяснить…

– У нее есть сознание собственной правоты! – сказал я. – И потом… Должна у нее быть гордость?

– Ну-у, брат, ты меня удивил! Разве можно с этим считаться? Подошла бы и объяснила: так, мол, и так, мой брат пошутил, А то ведь даже слова не произнесла! Ничего объяснить не пожелала… И спокойно ходит в кино!

«Людмила считает, что он не имел права разволноваться и накричать, – размышлял я. – Он считает, что она обязательно должна ему все объяснить… Почему взрослые придают такое значение мелочам? И все усложняют?.. Они слишком много думают – вот в чем несчастье. А иногда надо поступать не думая, просто как хочется! Я вот, например, не могу быть в ссоре с друзьями больше чем день или два… А взрослые все усложняют! Иногда я могу им помочь. Но они не верят, что я могу. И я не могу! Хотя Иван, кажется, верит…»

– Слушай, ты сам-то влюблялся? – спросил он меня.

Сам-то? Влюблялся?.. Значит, он в Людмилу влюблен !

Я улыбнулся, хоть не хотел улыбаться.

– Вижу по твоей блаженной физиономии, что уже успел!

– Я? Нет еще…

– Ну-у, брат! Неужели ни разу?

– Точно не помню… Но, кажется, нет…

– Вспомни! Не может быть!..

– То есть однажды я испытывал кое-какие чувства… Но потом это прошло.

– Ну, конечно.

Почему же конечно? Может быть, и у него чувства всегда проходят?

Когда я ответил, что не влюблялся, я сказал Ивану неправду. Потому что не привык, чтоб взрослые задавали мне такие вопросы. А на самом-то деле почти все мальчишки у нас в кого-нибудь влюблены. Один мой друг даже остался на второй год из-за любви. Абсолютно ничего не соображал: не мог писать диктантов, контрольных по математике. Разве нормальный взрослый в это поверит? А Иван бы поверил… Я чувствовал это. И все-таки не смог ему честно ответить.

– А я, знаешь, где первый раз влюбился по-настоящему? – спросил вдруг Иван.

– По-настоящему? Должно быть, в этой самой архитектурной мастерской?..

– Знаешь где?

– Нет, я не знаю…

– В детском саду! Мы выезжали летом за город. И там одна девочка заболела. Ее звали Норой. Даже имя запомнил! Необычное такое легче запоминается. Ей было шесть лет. В нее были влюблены все поголовно. Ну, конечно, из тех, которые умели влюбляться в шесть лет! Она заболела, и я ей носил в изолятор букетики ягод. Огромное счастье, что она меня презирала!

– Почему?

– Оказалось, что я ей носил волчьи ягоды. Дикие! Они были очень красивыми. Внешне очень мне нравились!

Всю дорогу я мечтал сказать что-нибудь умное.

– Внешняя красота не всегда совпадает с внутренней, – сказал я.

– Она поняла это еще раньше, чем ты: в шестилетнем возрасте. И выбрасывала мои подарки. Иначе бы ей не выздороветь никогда! Сообразительная была девчонка… И все-таки я к ней охладел. Тогда все было просто.

«Теперь уже, значит, не просто!» – с радостью решил я. И сказал:

– Это нельзя назвать серьезной любовью. Ну, увлечение… Такое со мной бывало сколько угодно раз!

– Тогда ты должен меня понять! И помочь!..

Я читал в книжках, что ребята во время войны часто помогали взрослым. Иногда даже спасали от смерти! А так, в обычные дни, взрослые почти никогда не обращаются к нам за серьезной помощью. Сбегать за чем-нибудь, что-нибудь принести – это пожалуйста. А по серьезному делу, от которого зависит их жизнь, не обращаются. Иван обратился… И я готов был сделать для него что угодно!

– Разве у вас сейчас… увлечение?

– А у нее?

Раньше мне очень хотелось сказать ему, что Людмила абсолютно спокойна, совсем не страдает. Но теперь я не мог соврать и сказал правду:

– Она тоже переживает.

Он даже остановился.

– Где же логика? – вроде бы злился он. Но голос был радостный. – Где же простая логика?! Ничего не сказала… Не объяснила!

Обычно, когда я мирюсь с приятелем, то для начала предлагаю ему что-нибудь приятное. Подхожу и как ни в чем не бывало говорю: «Пойдем на каток! Пойдем играть в чехарду!»

– А вы бы просто так подошли к ней и сказали: «Пойдем в кино!» или «Пойдем играть в теннис!».

– Я предлагал.

– А она?

– Не реагирует.

Зачем все так усложнять?!

– Она очень переживает? – тихо спросил он.

– А вы думали нет?..

– Кончай с этим «вы»! – крикнул он, вот как обрадовался. – Говори просто «ты»! Я – за полное равноправие.

Равноправие… Вот чего мне всегда не хватало!

Часто взрослые говорили мне: «Давай побеседуем как мужчина с мужчиной!» Или: «Поговорим с тобой как приятели!» Это самое как подчеркивало, что на самом-то деле я не мужчина и мы еще пока не приятели. Разве может быть равноправие на какое-то определенное время? Разве можно быть приятелем на одну беседу?

Иван предлагал равноправие навсегда. Так мне казалось.

Мне захотелось немедленно отблагодарить Ивана. И я рассказал о плане, который придумал еще до нашей с ним встречи, дома:

– Сделаем так!.. Я скажу, что пригласил к себе друга. Нового… Совсем нового! Все будут дома: они любят изучать моих новых друзей. А придете к нам вы!

– Я?..

– Ну, да! А потом уж я все объясню: разыскал вас и пригласил. Так я им объясню. Дома Людмила не сможет пройти мимо и не ответить. Она очень гостеприимная. На себя все возьму. Раз из-за меня это случилось!

Я боялся, он скажет так, как сказала бы мама: «Это хорошо, что ты обо мне заботишься. Благородно! Но в данном случае твой план не подходит…»

Он ничего подобного не произнес. Обнял меня посильнее за плечи, и мы снова пошли.

– Я всегда говорю, что нет безвыходных положений! – воскликнул Иван.

– А до этого заговаривать с Людмилой не надо! – сказал я. – Она ведь может опять не ответить. Пройдет мимо, и все! Вполне может быть… Она у нас тоже с детского сада пользуется огромным успехом. Как ваша Нора… Мне мама рассказывала. И поэтому она очень гордая!

– А я ведь ей не сказал про тебя ни слова. Не выдал! – похвастался он, как мальчишка. – Она так и не знает, кто это мне наврал про сына и двух мужей.

– Я сам сознался…

– Значит, ей известно, как все получилось? И все-таки не подходит? Не объясняет?.. И мириться не хочет? Ну, это уж слишком! Ну, знаешь, брат, это уж…

– Она первая не подойдет! Потому что она очень многим нравится. Вот, например, дяде Лене, который под нами живет. Он очень известный врач: все болезни умеет лечить. А недавно мы с ней шли в театр, так все кругом на нее смотрели. И оборачивались…

– Это я сам замечал, – грустно сказал Иван. И добавил: – Она уж, наверно, дома? Ты ее скоро увидишь?

Он мне завидовал! И я его понимал… Вот, например, когда я в последний раз был влюблен, то очень завидовал брату этой девчонки. Ему было всего лет семь или восемь, а я к нему даже подлизывался. Заговаривал с ним. И очень ему завидовал: ведь он видел ее каждый день – и утром и вечером, с ней вместе обедал и ужинал. И вместе ездил на дачу, а я летом с ней разлучался. «Он всегда будет знать о ней – через десять лет, через двадцать… Куда бы она ни уехала!» – так думал я. Ведь я же не знал, что скоро к ней охладею. А если бы кто-нибудь мне сказал, я б ни за что не поверил. Мне, когда я влюбляюсь, всегда кажется, что это до самой смерти, на всю жизнь, до конца.