Джон Фаулз - Дэниел Мартин

Он пережил один-два провала, процент неудач у него тоже был довольно высок (включая и один из двух предыдущих сценариев Дэна): речь идет о сценариях, так и не дошедших до экрана; но из года в год его догадки о том, какие из новых течений или забытые старые будут иметь успех у публики, оказывались гораздо вернее, чем предсказания крупных продюсеров. Однажды он взял сценарий, который безуспешно пытался предложить практически каждой из главных голливудских студий, и заключил договор о совместном производстве с кем-то из-за «железного занавеса». Мир этот фильм не потряс, но принес гораздо больше прибыли, чем мертворожденный «белый слон» 235, на которого одна из отказавших Малевичу студий истратила значительную часть годового бюджета. Через пару лет Малевичу попала в руки копия внутреннего отчета о прибылях и убытках студии в тот неудачный год (такие отчеты обычно боятся дневного света и чужого взора); наш продюсер немедленно подколол к бумагам свой собственный балансовый отчет и отправил его директору студии, присовокупив брошюру о домах для пенсионеров где-то в глухом углу штата Флорида. Он не упускал случая элегантно плеснуть ядом в того, кто хоть раз отказал ему без достаточных оснований.

Дэн не писал сценариев для фильмов с тысячными массовками с тех пор, как попробовал себя в этом жанре еще до развода с Нэлл, и только рассмеялся, когда впервые услышал предложение писать о Китченере. Но Дэвид, в своей обычной суховато-настойчивой манере, продолжал уговоры: его идея сводилась к тому, что, несмотря на Вьетнам, американская ностальгия по империализму все еще жива, особенно привлекательно выглядит империализм, когда войнами занимается кто-то другой, – воинские подвиги, знаменитые исторические деятели, которых можно притянуть за уши, политические интриги, экзотические пейзажи… Он прочел о Китченере практически все; знания Дэна о старике в тот момент можно было уместить на спичечном коробке, Дэн совершил ошибку, чуть уступив настояниям: предложение могло бы его заинтересовать, если бы он сумел показать идиотизм империалистических амбиций, кроме того, привлекательной показалась ирония ситуации, поскольку все усилия знаменитого полицейского наводчика привели к набору солдат на мировую войну, разожженную этими самыми империалистическими амбициями. Малевич воспринял само собой разумеющиеся идеи как гениальное озарение: именно потому он и обратился к Дэну, ему нужен надежный сценарий, прежде чем он начнет собирать команду. На эту удочку Дэн не попался и продолжал отнекиваться.

Однако вскоре пришло письмо с заверениями, что проблем с финансированием съемок не будет, а помимо гонорара Дэн получит и проценты от прибыли, если его устраивает такой вариант договора: лести оказалось недостаточно, наживку позолотили. Пришлось снова встретиться за ленчем. Правда, к тому времени Дэн уже провел свои первые изыскания и пришел к выводу, что Китченер – фигура вовсе не однозначная (кое-какие интересные отзвуки он обнаружил у Т. Э. Лоуренса 236, о чем ему в самом начале говорил Малевич), так что тут было за что зацепиться. Он понимал, что странная, похожая на мистера Домби фигура, в которой непостижимым образом смешались непреодолимая застенчивость и решительная мегаломания, могла быть находкой для любого стоящего актера (именно эти свойства старика и помогли Дэну понять, почему Малевич, югославский еврей по происхождению, вдруг заинтересовался человеком, придумавшим концентрационные лагеря). Даже видимое отсутствие личной жизни, любовных связей, как нормальных, так и не соответствующих принятым нормам, открывало интересные возможности.

Сам старик, по правде говоря, не был для Дэна проблемой; проблемой оказалась огромная масса материала, который следовало включить в сценарий, все эти места и события, все эти Гордоны, Боты, Керзоны, Черчилли 237и иже с ними, без которых не обойтись. Чем-то приходилось жертвовать, либо динамичностью, драматическим развитием сюжета, либо историческими фактами, и это вынужденное жонглерство раздражало Дэна больше всего. Как утопающий хватается за спасательный круг, так он ухватился за возможность использовать профессиональную уловку: решил сначала показать Китченера в середине карьеры, сфокусировав внимание на каком-то промежуточном географическом пространстве, а затем от этого пункта совершать краткие вылазки в прошлые и будущие годы его жизни.

Много лет назад, когда Дэн жил с Андреа, он побывал в Египте. Как-то зимой Андреа подхватила плеврит, не могла работать и не только сама страдала от депрессии, но и на Дэна действовала угнетающе; как только она достаточно оправилась от болезни, Дэн взял ее в круиз по Нилу. Они провели несколько дней в Асуане и влюбились в один из островов на реке – остров Китченера. Дэн мало что о нем помнил, только экзотические деревья и влажную живую зелень, покой и прохладу на фоне знойной пустыни вокруг да скользящие по воде фелюги; но это место представлялось удачной, мирной стартовой площадкой для выхода в пространство бурных и кровавых событий: в иные страны, в иное время.

К тому времени, как Дэвид появился в Лондоне и мы уселись друг против друга в «Конноте» 238, я был с ним уже достаточно близок, чтобы не притворяться, что все идет отлично. Он выслушал повествование о моих проблемах, согласился на мое предложение убрать один-два эпизода, уперся по поводу третьего – ссоры с хедивом 239в 1894 году: эпизод этот, несомненно, потребовал бы от меня массу времени, а от Дэвида – денег; но Дэвиду непременно надо было увидеть этот эпизод воочию, хотя бы на бумаге. Выиграв этот сет, он восторженно воспринял идею использовать остров Китченера в качестве оси, на которой держались бы все остальные спицы нашего колеса. Я расписал достоинства острова всеми красками, объяснив, почему он так подходит для нашего сюжета.

– Мне нравится, Дэн. Лучше и быть не может.

– Похожий остров не так уж трудно отыскать. Все дело в пустыне вокруг.

Он смотрел на меня, задумчиво кивая головой:

– Может, что-нибудь еще придумаем?

– Ужасно не хочется. Должно же быть где-нибудь что-нибудь похожее.

Он потягивал яблочный сок, потом вдруг лукаво улыбнулся. Я и думать забыл, что ему и в карточной игре нет равных.

– Мог бы, между прочим, поинтересоваться, какого черта занятой человек вроде меня делает у вас в Лондоне?

– Мне казалось, ты объяснил. – Он говорил, что летит дальше – в Рим, насчет другого контракта.

– Лечу сначала в Каир. Завтра.

– Что ты говоришь?!

– Хочешь со мной?

– Неужели съемки в Египте?

– Израильтяне же снимают. Постоянно.

– Ну знаешь… тебя что, не смущают их политические неурядицы?

– Евреи с автоматами и евреи с долларами – это две большие разницы. – Он сделал широкий жест, словно вручая дар: – Получай свой остров. Только послушать сотрудников их посольства в Вашингтоне… все, что угодно.