Джон Фаулз - Дэниел Мартин

У него за спиной послышались два негромких удара в соединявшую комнаты дверь и окликавший его голос Джейн:

– Дэн? Я готова. Если хочешь, можем спуститься вниз.

– Прекрасно, Джейн. Как ты думаешь, эта штука отворяется?

– Да, здесь есть ключ.

Он услышал, как ключ повернулся, и Джейн вошла. Она переоделась в то коричневое с белым, «крестьянское» платье, в котором была на похоронах Энтони, и чуть подвела глаза.

– Начинаю подозревать, что мне следовало взять с собой что-нибудь понаряднее.

– Что за глупости! Это платье очаровательно. В самом деле. – Джейн с насмешливой благодарностью чуть склонила голову.

Дэн улыбнулся: – Извини за дверь. Боюсь, это Ассад постарался продемонстрировать знание жизни.

– А мне все это кажется очаровательно старомодным. Он похож на одного оксфордского арабиста. Я всегда считала – он пытается показать, что в нем оксфордского больше, чем в самом Оксфорде, но вполне возможно, что это свойственно им всем.

– Выпьешь виски? Или спустимся в бар?

Решили спуститься в бар. Там слышались голоса американцев, французов, а какие-то трое, сказала Джейн, говорили по-русски. Дэн спросил ее о первых впечатлениях. Пожалуй – многослойное время, временные пласты, столько исторических эпох все еще здесь сосуществуют. Аэропорт ее потряс; и переполненные людьми улицы в рабочих районах, которые они проезжали. Забываешь, что в реальной жизни означает «за чертой бедности».

За обедом Дэн предложил отказаться от приглашения Ассада на завтрашний вечер, если Джейн не хочется; но – нет, она с нетерпением ждет этого, вот разве только он сам…

– Тебе решать, Джейн. Если это доставит тебе удовольствие.

– Ужасно хочется познакомиться с настоящими египтянами. Тем более если тебе это предлагают…

– Я не вполне уверен, что они настоящие. Но попробуем выяснить.

– Только если ты не… – Она улыбнулась своей настойчивости. – Это все так ново для меня, так незнакомо. Но мне не хочется, чтобы ради меня ты был вынужден скучать.

– Ассад скорее всего пригласил нас на обед с людьми, которых попросит нанять для участия в съемках фильма. А я – не из тех, кто способен раздавать бакшиш такого сорта. Но пусть это тебя не беспокоит. В любом случае мы сможем уйти, когда захотим.

Обед в ресторане отеля в тот вечер состоял из блюд французской кухни, во всяком случае, если судить по их названиям в меню; впрочем, оба они решили, что плоский пресный хлеб им нравится. Но Джейн как будто бы вовсе не удручали гастрономические разочарования; все это, все эти люди вокруг казались ей новыми и неожиданными в гораздо большей степени, чем Дэну, и вовсе не потому, что он уже побывал здесь, в Египте, хотя и не в этом самом отеле. У него создалось немного забавлявшее его впечатление, что она возвращается в свой возраст, в свое прежнее, уравновешенное оксфордское «я» ради него. И как иногда из-под платья на миг выглядывает краешек нижней юбки, в какие-то моменты в ней виделся призрак той девушки, какой Дэн знал ее в былые годы в Оксфорде. Он помнил, какой она была в те дни, до новых испытаний, до новых личин: ее отличал яркий, импульсивный интерес к окружающему, некая сосредоточенность, вовсе не наигранная (как это часто бывало у Нэлл, хотя и ей в какой-то степени была присуща та же черта), но часто вводившая в заблуждение мужчин, особенно тех, кто знал Джейн недостаточно хорошо… прямота, поглощенность: в данный момент это меня интересует, или – в данный момент ты меня интересуешь больше всего на свете.

Поев, они пересекли запруженную машинами улицу и прогулялись вдоль Нила. Пешеходов почти не было, только спешащие мимо машины; пройдя немного по набережной, они облокотились о парапет и стали глядеть вниз, на три стоящие бок о бок у берега большие фелюги. На одной из них трое мужчин, видимо, сторожа, сидели на корточках вокруг фонаря «молния»: один пожилой, в белом бурнусе и черном пальто поверх галабийи, и двое помоложе – еще один маленький анклав, замкнутый мирок, осколок гораздо более древнего мира. Дальше, за фелюгами, на гладкой черной воде сверкали огни Гезиры и Дукки 335. То и дело какой-нибудь из огней расплывался длинными полосами, когда мелкая рябь вдруг разбивала отражение. Дэн взглянул на Джейн, не сводившую глаз с тусклого кольца света на средней фелюге. Собираясь на прогулку, она надела пальто, то самое, чуть русского вида пальто, в котором он впервые увидел ее, когда, три недели назад, она встречала его на вокзале. И в волосах ее снова был серебряный гребень. Он вспомнил про билеты в вагон второго класса: бережливость, простота.

– О чем ты думаешь? Она улыбнулась:

– Ни о чем, Дэн. Просто смотрю.

– Замечательная река. Что днем, что ночью. Увидишь.

– Напоминает мне Луару. Сама не знаю почему.

– А фелюги под парусами – просто мечта. Можно сказать, что они, в каком-то смысле, нильские chateaux 336. – У фелюг, стоявших внизу, мачты были опущены, чтобы можно было пройти под городскими мостами. – Это тебе не нудные старые храмы.

– Их мне тоже очень хочется посмотреть.

И опять его охватило смутное, но безошибочное ощущение, что его пусть и не прямо, но упрекнули: не следует ему предвосхищать ее суждения или пытаться изменить ее шкалу ценностей. Фактически она ответила ему: да, но я подожду, пока сама смогу обо всем судить. Некоторое время они молчали, по-прежнему опираясь о парапет, и Дэн думал о Дженни, о том, что, возможно, именно это его в ней и привлекало, такая же всегдашняя готовность противоречить, отказ безоговорочно принимать его правила игры; хотя, разумеется, она была не такой зрелой, не так подчинена условностям, не так уверена в себе… что по-своему было не менее привлекательно. После той субботы, когда он получил ее «третий вклад», он еще дважды говорил с ней по телефону, в последний раз – в это самое утро, из Лондона. Ее звонок, о котором они заранее договорились, разбудил его в половине восьмого. Она просто хотела с ним попрощаться, сказать, что он предатель и что она его терпеть не может, но голос ее говорил об обратном. Дженни явно намеренно ничего не говорила о Джейн. Былая непосредственность в их разговорах была утрачена, оба понимали это, и понимали, что восстановить ее не удастся, пока они не встретятся лицом к лицу. На деле же она потребовала, и он обещал: он напишет ей, он постарается позвонить из Луксора или из Асуана, он будет помнить о ней все время… женщины… они очертя голову бросаются плыть против течения, словно идущие вверх по реке фелюги, или послушно влекутся вместе с потоком; а есть иные, те, что всегда идут лишь по касательной по отношению к мужчине… Джейн оторвалась от парапета и поплотнее запахнула меховой воротник.

– Замерзла?

– Наверное, от реки дует. Тут и правда кажется холоднее.