Джон Фаулз - Дэниел Мартин

Подали две миски йогурта, вазу с апельсинами, потом – кофе по-турецки. Обсудили с шофером планы на завтра. Он хотел отправиться в обратный путь примерно в полдень. Надо побывать в музее, посмотреть бани, захоронения и сам мертвый город… слишком много всего, придется встать на заре, в семь, если они хотят все посмотреть. Он слышал прогноз погоды по радио. Тумана не ожидается, но будет облачно, может пойти дождь. И прежде, чем он закончил, завтрашний день предстал перед ними пугающе напряженным из-за нехватки времени, множества обязанностей и гнетущего уныния. Потом Лабиб заметил, что в гостинице имеется старый французский путеводитель, они, если хотят, могут его почитать. И он заставил старика принести книжку.

Получив истрепанную брошюрку, Джейн с Дэном снова устроились на диване за печкой. А Лабиб остался за своим столиком и, когда со стола убрали, затеял какую-то игру с поваром, похожую на триктрак. Только играли они не в кости, а в карты. Другие двое подошли к ним, наблюдали, тихо комментировали ход игры; время от времени слышалось постукивание передвигаемых фишек. Тем временем Джейн переводила Дэну тексты из путеводителя, видимо радуясь возможности укрыться в чем-то третьем, педантичном, не сегодняшнем, будто эта небольшая услуга могла стать искуплением ее вины. Дэн слушал ее голос, не вдумываясь в слова. Какая-то часть его существа жаждала вырвать путеводитель из ее рук и швырнуть через всю комнату, но другая была как бы погружена в транс, околдована странностью происходящего, неопределенностью, тем, что они очутились здесь. Он взглянул на часы. Не было еще и девяти. Казалось, они пробыли здесь много дней, хотя на самом деле прошло всего около трех часов. Джейн кончила читать. Четверо мужчин у столика зашумели, кто-то ухмылялся, раздались восклицания – какая удача, везение – повар выиграл у Лабиба! Началась новая партия.

– Может, пойдем подышим?

– Если хочешь. Здесь невыносимо жарко.

Поднялись с дивана. Джейн пошла в свою комнату, а Дэн объяснил Лабибу, что они намереваются сделать. Шофер показал рукой в сторону:

– Не туда. Не в развалин. Плохой собаки. – Пальцами одной руки он как бы укусил большой палец другой, объясняя, что может произойти.

– А в ту сторону? – Дэн махнул рукой в сторону дороги. В той стороне вроде бы все нормально. Лабиб поговорил с молодым арабом, тот пошел и принес электрический фонарь.

Дэн обнаружил Джейн в дверях ее номера – она уже надела свое русское пальто и повязывала голову платком. Из комнаты несло керосиновым чадом.

– Боже милостивый! – Он шагнул мимо нее в провонявшую керосином комнату. – Ты же не сможешь здесь спать!

– Ничего. Я окно открою.

– Да ты до смерти замерзнешь!

– Не замерзну. Тут одеял полно.

Снаружи ветер утих, но в холодном воздухе повисла влажная пелена. Вопреки прогнозу, слышанному Лабибом, туман снова сгустился. Под чьим-то призрачным дыханием его пряди змеями извивались в луче фонаря. Джейн с Дэном прошли мимо черного силуэта «шевроле» назад, к дороге, рассуждая о загадочных собаках… может быть, Лабиб говорил о шакалах? Ни Джейн, ни Дэн не были уверены, что шакалы здесь водятся. Дэн хотел было возобновить разговор, но удержался: пусть теперь говорит она. Однако вскоре стало совершенно ясно, что она не хочет возвращаться к опасной теме. Но и молчания она не могла допустить. Она снова играла роль идеальной спутницы, отгородившись тем, что непосредственно представало их глазам.

К северу небо оставалось чуть светлее, чем над ними; вокруг сгущалась тьма, усугубляемая разбросанными повсюду, утопающими в туманной дымке обломками мертвой цивилизации: осыпающиеся стены, колоннада, вал, усыпанный черепками. Все дело в погоде, решили они, погода лишила классическую древность присущей ей ауры безмятежности, свела все к составным частям, к затерянности, безжизненности, истинной смерти… подчеркивала контраст этой реальности с тем, что обещало само название – Пальмира, неизбежно вызывающее в воображении затененные бассейны, сверкающий мрамор, просвеченные солнцем сады, страну, где сибаритствующий Рим заключил брачный союз с томным Востоком. Гораздо больше все это напоминало Дартмур в Шотландии или Коннектикут времен войны, где Джейн и Нэлл провели школьные годы.

Вышли на твердую дорогу и прошли немного в направлении Хомса, но пронизывающий холод и влажный туман были непереносимы. Где-то в тумане, справа от них, совсем близко, хоть и неразличимый во тьме, злобным лаем залился учуявший их пес, может быть, тот же самый, которого они слышали раньше. Они повернули назад, капитулируя перед угрозой, звучавшей в собачьем лае. Он преследовал их, то отдаляясь, то приближаясь снова, – голос души, разрывающейся от злобы и отчаяния, – вплоть до самой гостиницы «Зиновия».

Мужчины, оторвавшись от игры, встретили их ухмылками: быстро же эти иностранцы вернулись, видно, здравый смысл все-таки одержал верх! Джейн встала у печи, отогреваясь, а Дэн тем временем заговорил с Лабибом о собаках. Видимо, речь шла о домашних собаках, они одичали и плодились в норах среди развалин. Официант, подававший им ужин, прицелился из воображаемого ружья, сделал вид, что стреляет; по всей вероятности, жест был шутливым, но в глазах парня зажегся какой-то зловещий огонек. Он тихо сказал что-то по-арабски, остальные усмехнулись.

– Что он сказал, Лабиб?

– Он сказать, все равно израильный солдаты. Когда он собака стрелять.

Дэн вежливо улыбнулся.

– Нас разбудят?

– Точно. Семь часов. Он взглянул на Джейн:

– Не хочешь еще посидеть здесь, почитать?

– Нет. – Она отошла от печки.

– Давай поменяемся комнатами.

– Да нет, не стоит…

– Ты не сможешь спать в этой вони.

– А ты?

Она пожелала арабам спокойной ночи. Дэн прощальным жестом поднял руку, и они вышли в коридор. У закрытой двери своего номера Джейн остановилась, понурив голову, будто знала – что она теперь ни скажет, не сможет его удовлетворить.

– Ну хотя бы позволь мне самому выключить эту чертову штуку.

Она замешкалась, потом молча кивнула головой и открыла дверь. В лицо им ударил чад. Дэн задержал дыхание и, присев у древней печки, повернул краник на подающей керосин трубке. Она текла и была вся мокрая. Потом повернул забитое сажей колесико – пламя вспыхнуло на миг, фыркнуло, чад поднялся столбом. Дэн поморщился.

– Давай я попрошу открыть другой номер.

Джейн молча смотрела в пол, засунув руки глубоко в карманы пальто. Он подошел и встал перед ней.

– Джейн?

Очень медленно она высвободила руки в перчатках из карманов и нерешительно протянула их ему. Ее голова в зеленом платке, который она не успела снять, была низко опущена, будто Джейн все еще собиралась с ним спорить. Он взял ее руки в свои. Она сказала еле слышно: