Анна Караваева - Грани жизни

— Но ты не забудь, папа. Об этом и я тебя прошу!

— Ладно, ладно. До завтра. Иди спать… Я устал, как пес… и оставь меня в покое.

— Папа, ты все-таки определенно не ответил мне! — настаивала Галина, и в ее глазах отец вдруг увидел незнакомый ему строгий огонек.

— Вижу, вижу… и тебя «семерка» в свою веру обратил а!

А сам тут же четко и холодно подумал: «Хватит с меня. Довольно. Одобрение напишу, когда вернусь в Москву, время терпит. Так. Решено».

Правда, при этом Петр Семенович даже физически ощутил, как в груди у него, словно после обвала, вдруг разверзлась холодная, ноющая пустота.

«Ну, вот еще… — возмутился он собственной слабостью, — было бы из-за чего!»

Впервые за эти несколько тревожных дней Петр Семенович спал крепко, без снов и встал утром свежий, как юноша.

«Давно и сразу именно так и надо было решить», — подумал он и сунул Петин чертеж подальше в ящик письменного стола.

На другой день Галина порадовала Петю, что ответ от Сковородина он получит «совсем, совсем скоро» и очень просто — «через Трубкина».

— Папа вызовет его по телефону: «Немедленно передайте!..»— и этот исполнительный толстячок, я уверена, так и примчится к тебе с приятной новостью!

— А может быть, Галиночка… Петр Семенович будет завтра на заводе?.. Как приятно было бы услышать доброе слово от него!

— Нет, милый, я точно знаю: папа будет весь день где-то в другом месте.

Вечером Пете звонили Гриша, Матвей, Сева, забежал Миша — и все спрашивали об одном: вернулся ли чертеж от Сковородина?

— Все будет передано Трубкину, — отвечал Петя.

— Да почему же не Пете лично, из рук в руки? — задавали все один и тот же вопрос. А если, кроме одобрения, будут у Сковородина какие-то замечания? Их опять же лучше передать лично!

— Ох, я бы за этим одобрением через всю Москву без сапог пробежал! — говорил Миша. — Только бы знать, где Сковородина застать можно!

Весь день Петя в крайнем волнении следил, в какую сторону направляется Трубкин. Но нет, у Трубкина к Пете Мельникову решительно никакого поручения не было.

Наконец, Петя не выдержал и сам подошел к толстячку Васе:

— Простите… Петр Семенович должен был вам передать для меня чертеж в большом конверте…

Рыженькие глазки Трубкина выразили возмущенное недоумение.

— Чертеж? Какой чертеж?.. Неужели вы всерьез думаете, что я, получив что-то от Сковородина в ваш адрес, стал бы это… придерживать у себя?.. Извольте н-не оскорблять меня подобными предположениями!.. И вообще… остерегайтесь так неуклюже расспрашивать!

Но Петя, напротив, не остерегся.

В конце второго дня Петя задал Трубкину тот же вопрос.

— Ч-что-о?.. — прохрипел Трубкин, — Да на черта мне ваш злосчастный чертеж!.. Мне никто и ничего не передавал!

Он бросил на Мельникова разъяренный взгляд и, отмахиваясь, будто от пчел, почти побежал по коридору.

Вечером Петя рассказал Галине о странном поведении Трубкина и своем полнейшем недоумении. Галина, ничуть не удивившись, звонко расхохоталась:

— Да неужели ты ничего не понял? Трубкин просто ошалел от злости и зависти, что не он, а Платонов едет с папой! Толстячку Васе сейчас не до разговоров.

— Как же теперь понять обещание Петра Семеновича, ведь он обещал оставить все распоряжения именно Трубкину?!

— Ну, значит, так и будет! — беззаботно сказала Галина. Она вынула из сумочки ручное зеркальце и, подмигнув своему отражению, заторопила Петю:

— Идем же, милый!.. А то мы не успеем купить билеты на предпоследний сеанс!..

— Прости… но как же так? — оторопело настаивал Петя. — Надо обязательно выяснить! Ведь Петр Семенович скоро уезжает!

— Да, послезавтра, рано утром, — спокойно произнесла Галина.

— Что?! — так вскрикнул Петя, что двое прохожих даже приостановились. — Где он сейчас?.. Где? Скажи, умоляю! Я сейчас же поеду туда!

Его взгляд и побелевшее лицо, искаженное тревогой, испугали Галину.

— Ну… что ты! Успокойся, нельзя же так переживать!.. Слушай, милый… вернемся сейчас к нам… и я буду звонить по всем телефонам, где папа может быть сейчас… Идем?

— Да, да! — как в лихорадке, воскликнул он.

— Вот и хорошо, ты сейчас и успокоишься, — начала было уверять его Галина.

— Да разве можно… успокоиться? — сказал Петя, и незнакомый Галине до этой минуты лихорадочный блеск его взгляда резко и тревожно осветил его вдруг осунувшееся лицо.

В кабинете Петра Семеновича Галина усадила Петю в отцовское кресло, а сама принялась просматривать телефонный справочник.

Потом Петя стал звонить по разным телефонным номерам, где, как они предполагали, могло происходить совещание членов технической делегации, прибывших в Москву из разных городов Советского Союза.

Натэлла Георгиевна, зайдя в кабинет на звук двух встревоженных молодых голосов, могла только посочувствовать и беспомощно развести руками.

— Ах, дети мои, разве можно запомнить, где наш сверхзанятый папа сейчас заседает?

Бабушка Ираида Васильевна не однажды заглядывала в кабинет и ревниво-неприязненным взглядом окидывала Петю, сидящего в широком сковородинском кресле. Все в сыновнем кабинете Ираида Васильевна считала. священным и неприкосновенным.

— Ишь, ты… как хозяин уселся! — сердито зашептала она, когда Натэлла Георгиевна вернулась в столовую. — И какие нынче нахальные кавалеры пошли! Сидит, развалился на чужом, на неприкосновенном-то месте, и хоть бы хны!.. А как он Галиночкой, моей внученькой, распоряжается!^. Просто смотреть тошно! Ей, моей красоточке, вечером удовольствие и веселье нужно, а он ей велит номера телефонов искать!.. А сам-то он всего-навсего мелкая сошка, чертежник какой-то!.. Да еще связался с рабочими парнями, какую-то бригаду выдумали!.. И вот этот нахал-мальчишка беспокоит большого человека, моего сына!.. Скажи, пожалуйста, мальчишке он нужен обязательно сейчас, вынь да положь! Говорить с большим человеком!.. Да еще из его же собственного кабинета! Ему бы, мелкой сошке, дорожить, что наша Галиночка на «его внимание обратила, ему бы перед ней на цыпочках ходить, ублажать всячески, а он ее заставляет своим бредням служить! Нет, не могу я больше этого терпеть! Вот зайду сейчас в кабинет и велю ему убираться!..

Ираида Васильевна с бурным вздохом поднялась со своего низенького креслица и затопала короткими ножками в маломерных тапочках.

— Что вы, Ираида Васильевна! — испуганно остановила ее Натэлла Георгиевна. — Не делайте, прошу вас, этой глупости, не роняйте вашего человеческого достоинства… Вы ужасно несовременно рассуждаете и уже готовы оскорбить скромного и способного юношу… И, пожалуйста, не забывайте, что Петр Семенович доверяет Пете и ценит его, иначе разве он согласился бы признавать его женихом нашей Галиночки! Прошу вас, не поддавайтесь раздражению, соблюдайте ваше достоинство!