Анна Караваева - Грани жизни

Вдруг Натэлле Георгиевне вспомнилось, что Петр Семенович утром, упомянув фамилию одного ученого, приехавшего с Урала, сказал, что, очевидно, сегодня вечером вся делегация еще посовещается в номере уральца, в гостинице «Москва». Возможно, Петр Семенович сейчас там и находится?

«Вот бы хорошо!» — обрадовалась она и поспешила в кабинет. Там только что обзвонили по всем записанным телефонам, и по выражению лиц Пети и Галины было видно, что все их старания были напрасно

— Бедняжки вы мои! — искренне посочувствовала Натэлла Георгиевна и поделилась своей догадкой.

— А вдруг? — мгновенно просиял Петя, а Галина, тоже обрадовавшись, предположила, что лучше бы ей позвонить отцу.

— От меня он так просто не отделается! — добавила она, лукаво подмигнув Пете.

Через минуту она уже позвонила в гостиницу, мило-шутливо извинилась и попросила вызвать Сковородина.

Просиявший Петя придвинулся к трубке. Голос Петра Семеновича недовольно спросил у дочери, «что за пожарный случай» заставил Галину «ловить» его здесь.

Галина виновато и ласково объяснила отцу, как встревожило Петю и его друзей странное поведение Трубкина.

— Фу ты, какая досада! — с явными нотками раздражения сказал Сковородин. — Надо же было попасть этому чертежу в такое хлопотное время! Я, право, то и дело забываю об этих ребятах — просто я совсем закружился!

Вдруг испугавшись, что Сковородин сейчас закончит этот разговор, Петя быстро взял трубку.

— Петр Семенович, простите, это я, Петя… Я нарочно искал вас, потому что страшно беспокоюсь…

— Да будет тебе трусить! — насмешливо прервал Сковородин. — Трубкин просто сердится, что не он едет со мной.

— Вот потому он и может…

— Ничего он не сможет! — снова прервал Сковородин. — А!.. Меня уже зовут… право, неудобно разговаривать нам сейчас…

— Но как же мы… — с отчаянием заговорил Петя.

— Э… вот что… — заторопился Сковородин, — Я оставлю мое решение Трубкину. Ну, пока! — И трубка резко щелкнула. Петя вздрогнул и снова побледнел.

— Ну, чего ты испугался? — затормошила его Галина. — Папа ведь обещал тебе… и значит, все будет хорошо!

— Я обещаю вам, Петя, добыть от Петра Семеновича это необходимое вам решение с его подписью, — успокоила Натэлла Георгиевна. — Я твердо это обещаю вам, Петя!

— Спасибо, Натэлла Георгиевна, я верю, что вы не забудете.

— Да это и не может быть иначе, бессовестный ты! — бурно воскликнула Галина.

Днем Галина позвонила Пете на работу и пошутила, что Петр Семенович наконец подписал то, что все они ждали, и, значит, Петя может успокоиться.

Петя, растроганный, благодарил ее и шептал ей в трубку нежные слова.

— Ах, как я хочу тебя видеть, если бы ты знал! Но сегодня у нас дома настоящий кавардак: папу собираем в дорогу. Жду тебя завтра, милый! Ну, видишь, как я стараюсь для тебя?

Петя вернулся к своему столу, полный благодарной нежности к Галине и счастливой уверенности: все, о чем мечтал он со своими товарищами, уже почти началось!

Накалывая на столе невыразимо приятную на глаз и на ощупь кальку, Петя повторял с тайным наслаждением: «Поработаем! Поработаем, только держись!» Плановое задание по чертежу сегодня казалось ему удивительно легким, как и все цифровые расчеты, Каждая линия из-под его руки безупречно прорезала голубоватую, льдистую гладь кальки, а каждая точка скрещивания, казалось, потаенно сияла, как только ему видимая, крошечная звездочка. Он любил свою работу и всегда чувствовал в ней особую взыскательность точности и непререкаемой чистоты каждой линии. Он был спокоен и счастлив. Лицо, взгляд Галины, ее забота и волнение из-за дорогого ему дела, ее голос, как она говорила по телефону, постоянно вспоминались Пете, и будто теплый луч касался его лица.

«О милая, милая!» — умиленно думал Петя, и работа казалась ему еще родней и дороже.

После работы Гриша спросил:

— Ну, что? Как?

— Отлично! — весело ответил Петя. — Петр Семенович все подписал, завтра получим этот драгоценный документ.

— Сегодня бы его получить!

— Нельзя, сама Галина меня предупредила, что сегодня у Сковородиных отца в дорогу собирают… Уж потерпим до завтра!

В обширном конструкторском зале ни одна настольная лампочка не вспыхивала рубиновым светом — вызывать сегодня было некому: все знали, что рано утром Сковородин вылетел из Москвы. Обычно, когда Петра Семеновича не было в конструкторской, неподалеку, на том же «капитанском мостике», светилась большая лампа на столе его первого заместителя Виктора Ивановича Платонова. Он вылетел вместе со Сковородиным, и над его столом было темно.

Кое-где над конструкторскими столами уже летал легкий шумок, напоминающий пчелиное жужжание. Потом многие начали переглядываться, а вдоль широкого серединного прохода между столами то здесь, то там возникал смешок, и все понимали почему.

Между столами прохаживался Вася Трубкин. На него никогда не обращали внимания, и никто не подумал бы, например, спрашивать у него совета и не только потому, что его считали «порученцем более ответственного разряда», но прежде всего потому, что Васю Трубки-на считали человеком без собственного мнения. А некоторые со всей резкостью прямоты называли его конъюнктурщиком. Одни утверждали, что Трубкину известны прозвища, которыми его награждают, а другие, напротив, уверяли, что неискоренимая самовлюбленность еще с детских лет лишила его внутреннего зрения и слуха.

Вася Трубкин, придирчиво-аккуратный в своем сером костюме, безмятежно сияя розовыми, детски-пухлыми, до блеска выбритыми щеками, медленно шел по пролету. У него был вид человека, настолько погруженного в свои размышления, что, казалось, он и не в силах был кого-либо замечать. Размышления его можно было выразить в нескольких фразах вопросительного свойства: во-первых, как ему теперь держаться? Где ему теперь «приличествует» находиться? Обычно у него постоянного места не было, он только присаживался, не важно где, ведь он почти постоянно был в движении. Где же ему сейчас сидеть? Даже неудобно как-то видеть на возвышении сковородинской площадки тьму и безлюдье, а себя самого ощущать так, словно ты, второй заместитель, не имеешь никаких прав на пребывание там! Как быть, как же быть: подняться на эту пустующую площадку, чтобы сесть там за. стол первого заместителя Платонова, или же скромно сидеть где-нибудь за конструкторскими спинами?

Вася дошагал до паркетных ступенек, ведущих на «капитанский мостик», постоял с минутку и вернулся обратно. Потом снова, как бы в рассеянности, дошагал до площадки, опять потоптался — и пошел обратно, так и не решив ничего.

*

После работы от нетерпения скорее получить оставленный Сковородиным нужнейший документ Петя почти добежал до подъезда Сковородиных.