Петр Капица - Завтра будет поздно

Заехавший в клуб председатель районного исполкома Иван Егоров даже крякнул от удивления:

— Молодцы, в бой как на праздник идут! — Но тут же заметил командирам, что особо на пляс нажимать не следует. — Берегите силы, — посоветовал он, — а то выдохнетесь раньше времени.

— А когда нас вызовут?

— Может, ночью, а может, утром. Съезжу в Смольный и узнаю. У телефона оставлен Ваня Газа. Он вроде адъютанта будет. В случае чего — обращайтесь к нему.

Дружинники, получив приказ отдыхать, стали устраиваться на ночь — одни на сцене, другие на стульях и скамейках, третьи просто на полу.

Поздно ночью из Смольного вернулся Иван Егоров. Собрав членов исполкома, поджидавших его, и других активистов района, он сказал:

— Товарищи, я только что разговаривал с Лениным. Он уже в Смольном и руководит восстанием. Похудел вроде Ильич, но ничего! Еще бодрей стал, решительно действует. Вызвал нас и давай расспрашивать, что сделано на местах. Отвечай не как-нибудь, а подробно: какие силы подняты, как вооружены, что говорят бойцы, верят ли в победу… Выслушал нас и говорит: не растеряйте боевого пыла, создавайте новые отряды и выпускайте побольше пушек, понадобятся…

Керенский метался: он то появлялся в штабе и, угрожая сместить командующего, требовал решительных действий, то связывался по прямому проводу со Ставкой и узнавал, где и почему застряли посланные с фронта войска, то возвращался в Зимний дворец и успокаивал министров.

— Большая часть гарнизона верна мне, — заверял он. — Я только что говорил с казаками, они выступят по нашему сигналу.

Во втором часу ночи министры Временного правительства разъехались по домам, во дворце остались бодрствовать Керенский и его заместитель Коновалов.

Они вызвали к себе командующего военным округом, начальника штаба и комиссара ЦИК. Доклады военных еще больше встревожили. Положение в городе с каждым часом усложнялось: все меньше и меньше оставалось воинских частей, которые еще подчинялись приказам, остальные же были ненадежны и серьезного сопротивления рабочим не оказывали. Большевистские отряды без стрельбы и столкновений захватывали важнейшие пункты в столице.

Вскоре стало известно, что в Неву без разрешения входят корабли и что Николаевский мост захвачен моряками.

Керенский, не надеясь больше на командующего Петроградским военным округом, сам принялся командовать. Он связался со Ставкой, требуя войск с ближних фронтов, отдавал грозные приказы, но их мало кто выполнял. Командовать уже было некем. Даже верные казаки обнаглели и отвечали: «Без пехоты выступать не можем».

На рассвете, опасаясь худшего, Керенский вернулся в свой кабинет, чтобы собрать переписку и укрыть в надежном месте. Но здесь силы оставили его: во френче он упал на оттоманку и пролежал на ней более получаса в каком-то полубредовом забытьи.

Из обморочного состояния его вывел фельдъегерь. Он доложил, что большевики захватили Центральный телеграф и телефонную станцию. Многие телефоны дворца выключены…

Керенский поднялся с оттоманки, подошел к окну и раздвинул портьеру.

Занималось хмурое утро. Из кабинета был виден нависший над Невой Дворцовый мост, торцовая набережная и гранитный парапет.

Правее, на другой стороне реки, в тумане вырисовывались тускло поблескивающий шпиль и серые стены Петропавловской крепости. «Там уже враг, — думал Керенский. — Штаб округа без боя уступил большевикам такую могучую крепость. Только за одно это надо сместить командующего».

Премьер вновь взглянул на набережную и почувствовал внутри неприятный холод. Он ясно увидел, как по мосту спешили два матроса, катившие пулемет, а за ними, пригнувшись, бежал парень с винтовкой.

«Неужели они уже так близко?» — не мог поверить Керенский. Он протер глаза. Ненавистные ему матросы продолжали продвигаться. «Окружают», — понял Керенский. И головная боль сразу же прошла. Осторожно пятясь, он отошел от окна, вызвал адъютанта и приказал:

— Усилить охрану Дворцового моста, и держите наготове автомобиль!

Керенский направился в штаб военного округа. Выяснив положение, он принял твердое решение прорваться через большевистские заставы и встретить войска, идущие с фронта.

Чтобы это было легче сделать, ему добыли в американском посольстве легковую машину.

Вскоре с площади Зимнего дворца выкатились две поблескивающие лаком машины и направились в сторону Исаакиевского собора. Патрули Военно-революционного комитета, видя на их радиаторах полосато-звездные американские флажки, расступились. Иностранные автомобили пользовались правом неприкосновенности.

После тревожной ночи министры собрались во дворце к двенадцати часам. На своем заседании они сместили командующего военным округом Полковникова и возложили на министра призрения Кишкина исключительные полномочия по наведению порядка в столице. Кишкину в помощники были приданы бывший заместитель командующего округом Рутенберг и новый генерал-губернатор Петрограда инженер Пальчинский.

Кишкин и его помощники первым делом взялись за укрепление обороны дворца. Открытая широкая площадь хорошо простреливалась. С трех сторон ее замыкали громады зданий. Восставшие могли прорваться со стороны Миллионной, Невского проспекта, Александровского сада и Адмиралтейства. Следовало соорудить укрепления перед входами.

На площади около дворца оказалось много дров, завезенных на зиму. Решили их использовать. Артиллеристы и юнкера из тяжелых плах стали воздвигать на площади укрытия с проходами и амбразурами для пулеметов и пушек.

Пальчинский, отвечавший за оборону, первым делом захотел взглянуть на план Зимнего дворца и его пристроек, но ему ответили, что такого плана не нашли. Вот и обороняй как хочешь, когда только одних лестниц во дворце сто семнадцать, а комнат более тысячи!

Тут же выяснилось, что для войск, прибывших во дворец, не завезено продовольствие. Продовольствие оказалось лишь в Главном штабе, но им можно было прокормить только человек пятьсот, а во дворце и на площади уже скопилось более полутора тысяч.

Владимир Ильич к утру написал обращение «К гражданам России». В нем говорилось, что восстание в Петрограде победило и государственная власть перешла в руки Военно-революционного комитета.

Впервые в истории восставшие по радио передали свое обращение ко всем народам.

В третьем часу дня, сбросив с себя парик, Ленин неожиданно пришел на экстренное заседание Петроградского совета.

Увидев похудевшего, с еще не отросшей бородкой, словно помолодевшего Ильича, депутаты повскакивали с мест и в радости устроили такую овацию, что председательствующий долго не мог угомонить их.