Петр Капица - Завтра будет поздно

Наконец зал постепенно утих. Владимир Ильич поднял руку и внятным, звонким голосом сказал:

— Товарищи! Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась!

Слова Ленина покрыло «ура».

На Путиловский завод приехал представитель Военно-революционного комитета. Поздоровавшись с дежурными завкома, он сказал:

— Нам нужно захватить Зимний дворец, и как можно скорей. Требуется ударный отряд путиловцев. Поставим его впереди солдатских цепей. Поэтому в отряде

должны быть только храбрецы, которые сумеют повести за собой других. Найдете у себя таких?

— Найдем, — заверил Иван Егоров, вспомнив отплясывающих парней. — Куда высылать?

— На Морскую улицу, к арке Главного штаба.

Через полчаса в Петергофско-нарвском клубе молодежи послышалась команда:

— Поднимайся... в ружье!

Молодые путиловцы мгновенно построились на улице и, взяв винтовки на ремень, быстрым шагом двинулись в центр города.

На крейсере «Аврора», стоявшем у Николаевского моста, по всем кубрикам шли разговоры о ночных сражениях с юнкерами и о предстоящем штурме Зимнего дворца. Матросы, готовясь к десанту, одевались потеплей.

Вдруг по кораблю тревожно заверещали звонки громкого боя. Они призывали матросов и старшин на боевые посты к пушкам, машинам, топкам, к механизмам управления.

Матросы бегом помчались на свои места. На мостик взбежал комиссар Белышев.

— Что случилось? — спросил он. — Почему боевая тревога?

Вахтенный молча показал на устье широкой реки.

Белышев схватил бинокль и стал вглядываться. По Неве, поднимая буруны, шли против течения миноносцы, тральщики и еще какие-то небольшие корабли. На их мачтах колыхались красные флаги, палубы были заполнены вооруженными матросами.

— Наши! — громко объявил комиссар. — Отставить боевую тревогу!

— Ур-ра-а! — закричали матросы крейсера, подбрасывая вверх бескозырки. — Молодцы кронштадтцы, не опоздали!

Корабли подходили к пристаням, к гранитным стенкам правого берега Невы и высаживали десантников.

Набережная покрылась потоками моряков в черных бушлатах. На бескозырках золотились имена кораблей, как боевые вымпелы, трепетали и щелкали на ветру длинные ленточки.

Перейдя Николаевский мост, десантники вышли к Исаакиевскому собору и окружили Мариинский дворец, где заседал предпарламент, по Александровскому саду подобрались к Адмиралтейству и с ходу захватили Главный морской штаб.

С дальних улиц солдаты и рабочие осторожно подходили к площади Зимнего дворца.

Юнкера, следившие за продвижением головных отрядов, то и дело открывали огонь из винтовок и пулеметов. Особенно трудно было продвигаться по Миллионной улице. Она насквозь простреливалась. Приходилось наступать короткими перебежками, укрываясь за выступами домов и под арками ворот.

С Невы дул пронизывающий ветер. Временами он приносил то дождь, то ледяную колючую крупу.

Окоченевшие бойцы развели на прилегающих улицах костры.

Марсово поле походило на лагерь кочевников, приплясывающих у множества костров, от которых летели искры. Дым стлался между деревьями по Летнему саду.

Оперативная тройка Военно-революционного комитета — Подвойский, Антонов-Овсеенко и Чудновский — еще ночью заслала на площадь Зимнего дворца своих разведчиков. Рабочие прошли туда небольшими группами под видом санитаров, сторожей, дежурных пожарников и водопроводчиков. Разведчики высмотрели, как обороняются дворец и Главный штаб, установили, что в Зимний можно проникнуть через лазарет, находившийся в первом этаже здания, и со стороны Эрмитажа. Кроме того, во внутреннем дворе Зимнего они обнаружили много простых и бронированных автомобилей. Чтобы сделать эти машины небоеспособными, рабочие изъяли из моторов важные детали и спрятали их в колодцах канализации. Часть разведчиков вернулась еще затемно, а часть — осталась «дежурить» с тем, чтобы их «законно» могли сменить другие.

Днем оборона дворца усилилась: казаки, юнкера и «ударники» построили из березовых и сосновых плах перед дворцом баррикады.

Это обеспокоило Подвойского. Пришлось послать на смену разведчикам агитаторов.

Юнкера артиллерийского Михайловского училища получили приказ за подписью комиссара и начальника училища покинуть позиции. Скучавшие артиллеристы обрадовались. Захватив свои четыре пушки и никому ничего не доложив, они ускакали с площади.

Позже, якобы для заправки бензином, так как во дворце его не было, укатили машины броневого дивизиона. У Зимнего дворца остался только броневичок «Ахчырец».

«Может, нашим агитаторам удастся распропагандировать и других, — думал Подвойский. — Авось сдадутся без сопротивления».

Наспех на пишущей машинке был отпечатан ультиматум, в котором говорилось, что если Временное правительство не сдастся, то по дворцу будет открыт артиллерийский огонь из Петропавловской крепости и с крейсера «Аврора».

Парламентеры, размахивая белым платком, надетым на штык, прошли в штаб округа и вручили ультиматум министру Кишкину.

— На размышления даем двадцать минут, — предупредили они.

— А вам известно, что во дворце госпиталь? — спросил Кишкин. — Ив охране находятся ударницы… Будете стрелять в раненых фронтовиков и женщин?

— Эта хитрость вам не пройдет, — ответили парламентеры. — Мы министров отыщем.

Кишкин велел ждать, с двумя офицерами он ушел во дворец.

Прошло больше двадцати минут, а ответа все не было. Среди солдат первого самокатного батальона кто-то пустил слух, что в штабе расправляются с их товарищами-парламентерами. Самокатчики немедленно выделили группу решительных бойцов, чтобы те отправились на выручку.

Когда разведчики подобрались к зданию Штаба, то у входа увидели своих невредимых парламентеров. То стояли на улице и вглядывались, не идут ли с ответом министр и офицеры. Обрадовавшись подмоге, один из парламентеров предложил:

— Раз они волынку тянут, давайте захватим штаб. Сговорившись, как действовать в здании, они ворвались в штаб и в несколько минут разоружили и арестовали офицеров. Но это ничего не изменило. Зимний дворец, утопавший во мгле, молчал.

Марсово поле занимали резервные отряды. Катя и Наташа застряли здесь с группой дружинниц Красного Креста. Было холодно. Легко одетые девушки, спасаясь от пронизывающего ветра, с набережной перебежали на Миллионную улицу и, став под балконом старинного особняка, прижались друг к другу, чтобы хоть немного согреться.

— Окоченеем здесь. Скорей бы! Чего тянут? — слышались нетерпеливые голоса.

— Говорят, парламентеров послали. Во дворце кроме юнкеров и министров еще и госпиталь есть. Чего зря кровь проливать, может, так сдадутся.