Петр Капица - Завтра будет поздно

Звонили колокола, на домах висели красные флаги. Хмельные домовладельцы, чиновники и купцы, нацепив на себя пышные красные банты, целовались, поздравляли друг друга с «Христовым воскресением» и свободой.

А солдат и рабочих не радовал приближавшийся праздник. Одним предстояло отправиться на фронт в окопы, другим — работать на прежних хозяев.

В былые времена даже бедняки к «Христову воскресению» пекли куличи, готовили студни, творожные пасхи, красили яйца, но в этот год в рабочих семьях праздник был скуден. Яйца и творог спекулянты продавали по невиданным ценам, а белая мука совсем исчезла с рынка.

Катина бабушка, достав из сундука праздничный дедовский пиджак и рубашку с васильками, вышитыми на воротнике, сходила на рынок, продала их и на вырученные деньги купила полтора десятка яиц, немного сахару и масла. Вытряхнув из всех мешочков муку, какая была в доме, она испекла два кулича: один себе, другой внукам.

Всю пасхальную ночь мать и бабушка простояли в церкви. Они вернулись домой на рассвете и разбудили Катю, чтобы разговеться с ней — съесть по куску кулича и по яйцу, окропленным «святой водой».

— Я не говею, — сказала Катя. — Мы не верим в бога.

— В кого же вы верите?

— В свободу… в счастье на земле!

— Много вам дала ваша свобода! — ворчливо сказала мать. — У людей праздник, а мы как нищие. Хоть ты бога не гневи, садись с бабушкой.

Чтобы не спорить с матерью, Катя села за стол, съела половину принесенного из церкви яйца и выпила чаю с куличом.

К обеду пришла тетя Феня. Она принесла пряников и бутылку красного вина. Позже забежала Наташа. Обед был праздничным. Раскрасневшись от вина, девушки много смеялись без всякой причины, а потом спели с тетей Феней ее любимые песни о бедной швейке, о чайке, напрасно убитой охотниками, о сибирском бродяге.

Во время пения в окно кто-то робко постучал. Катя отодвинула занавеску и в сгущавшихся сумерках разглядела улыбающиеся физиономии Демы и Васи. Она крикнула в форточку:

— Подождите минутку, мы сейчас выйдем.

— Кто такие? — спросила тетя Феня.

— Путиловские ребята.

— Ого! Издалека пришли. Значит, не на шутку вы им приглянулись.

Быстро поправив волосы и чуть припудрив не в меру раскрасневшиеся щеки, девушки оделись и выбежали на улицу.

— Куда пойдем? — спросила Наташа.

— Куда угодно, — ответили парни.

— Тогда на базар, там весело, — сказала Катя.

Взявшись под руки, они прошли к пустырю, где расположились балаганы и палатки торговцев. На базаре горели разноцветные фонарики, играли гармошки, щелкали хлопушки, смешно выкрикивали «уди-уди» надувные свистульки.

Юноши купили девушкам кулек орехов и уговорили прокатиться на карусели. Дема с Васей сели на деревянных коней, а Катя и Наташа — в карету, расписанную петухами.

Кружась под звон бубенчиков и визгливую песню шарманки, парни дурачились — ловили грушу с призовым кольцом, а девушки, видя, как она ускользает от них, заливались смехом.

Потом они побывали на танцах в столовой завода «Парвиайнен», названной «Зимним садом», и втроем пошли провожать Наташу к райкому. В этот вечер она заступала на дежурство.

— Приходите завтра, только пораньше, — сказала Катя, прощаясь. — Прямо к райкому. Сходим в кинематограф, я давно не была.

Но на другой день произошло такое событие, что девушки и не вспомнили о кинематографе. Когда Катя зашла в райком, она застала там растерянных дежурных. Им, оказывается, позвонили по телефону из Центрального Комитета партии и попросили немедленно известить рабочих Выборгской стороны о том, что вечером из Финляндии приезжает Владимир Ильич Ленин. Но как это сделаешь, если заводы и фабрики не работают?

— Давайте напишем плакат и пойдем по улицам, — предложила Катя.

— Ты с ума сошла! — замахала на нее руками Наташа.

— А что, стыдно, по-твоему? Это же Ленин… понимаешь, Ленин едет!

Девушки достали кусок красного полотнища и написали на нем белилами: «Товарищи! Едет Ленин. Встречайте!» С плакатом, прибитым к длинным палкам, они вышли на улицу.

Сначала неловко было вдвоем идти посреди мостовой, но потом, когда к ним стали подбегать любопытные и спрашивать: «А кто такой Ленин? Откуда он?» — освоились и стали объяснять прохожим. И там, где они останавливались, скапливалась небольшая толпа и начиналось нечто похожее на митинг.

Появились два старика рабочих, которые знали Ленина не понаслышке, а видели на тайной сходке и читали его статьи. Один из них сказал небольшую речь.

— Ну, теперь держись, буржуи! — заключил другой. — С Лениным мы своего добьемся.

Старики пошли вместе с девушками. На людных перекрестках они созывали людей и снова митинговали.

ВСТРЕЧА

По случаю праздника святого воскресения в вокзальном буфете Торнео продавались раскрашенные яйца, куски кулича и творожная пасха. Солдаты-пограничники толпились у буфета и на перроне. Кто-то из них, приметив на льду залива вереницу мчавшихся саней, крикнул:

— Братцы, никак, к нам гости катят! Хорошо бы шведку захороводить. А ну, кто горазд христосоваться — выходи, встречай!

Когда передние санки подкатили к вокзалу, на перроне уже собралась порядочная толпа любопытных. Солдаты сперва молча разглядывали приезжих, а услышав, что они говорят по-русски, оживились, гостеприимно стали приветствовать:

— Добро пожаловать!

Эмигранты готовы были перецеловать всех русских солдат. А те, не понимая их восторженности, недоуменно спрашивали:

— Откуда такие? По разговору будто бы русские, а по одежде не признаешь — вроде бы не свои.

— Из Швейцарии мы. При царе домой вернуться не могли, а теперь вот пробились. Ну, как тут у вас жизнь? Что в Питере?

Владимир Ильич раздобыл пачку нераспроданных столичных газет. Отойдя в сторонку, он с особым интересом принялся читать большевистскую «Правду». Его внимание привлекли статьи Каменева. В большевистской газете черным по белому говорилось:

«Когда армия стоит против армии, самой нелепой политикой была бы та, которая предложила бы одной из них сложить оружие и разойтись по домам. Эта политика была бы не политикой мира, а политикой рабства, политикой, которую с негодованием отверг бы свободный народ. Нет, он будет стойко стоять на своем посту, на пулю отвечать пулей, на снаряд — снарядом. Это непреложно».

«Неужели «Правда» не получила моих «Писем из далека»? — недоумевал Ильич. — Это же не позиция большевиков! А может, мои статьи не по вкусу таким «незыблемым» борцам, как Каменев?»

На границе ждали и другие неприятности. В Торнео хозяйствовали представители Антанты — английские жандармы. Видя, как принимают русские солдаты неожиданно появившихся противников войны, они, не скрывая злобы, устроили унизительный обыск, заставляя мужчин раздеваться и так проходить таможенный досмотр.