Алитет Немтушкин - Мне снятся небесные олени
- Название:Мне снятся небесные олени
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Современник
- Год:1987
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Алитет Немтушкин - Мне снятся небесные олени краткое содержание
Действие повестей разворачивается в маленьких, затерявшихся в глухой тайге эвенкийских селениях в трудные послевоенные годы. Лирическая, трогательно-обаятельная и вместе с тем сурово-сдержанная повесть «Мне снятся небесные олени» рассказывает о сложном и прекрасном времени в жизни человека — времени познания окружающего мира, о первых соприкосновениях с жизнью. В центре повествования судьба мальчика-эвенка, отец которого погиб на фронте.
Повесть «Солнечная невестка» привлекает интересным сюжетом, в основу которого положены реальные события, поэтическими описаниями тайги, этнографическими подробностями.
Мне снятся небесные олени - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Пиши мою тамгу [23] Тамга — клеймо, отпечаток.
. — К Логинову подошел друг, Кинкэ Черончин.
И еще несколько молодых мужчин и парней записались на фронт.
На этом неожиданном суглане решено было: на фронт пойдут пока добровольцы, а остальным, если потребуется, пришлют бумажки и вызовут. Пожилых мужчин и стариков вообще трогать не будут.
Кое-кто облегченно вздохнул. И тут же, набрав продуктов, откочевал в тайгу — вдруг да передумает Кинкэ, всех за собой потащит. Вон братьев своих — Куманду и Кутуя, он, можно сказать, насильно добровольцами записал, а они, кроме тайги, ничего в жизни не видели. Даже язык-то русских и то толком не разумеют. А как воевать будут?
Печальными были в стойбище последние дни перед отъездом на фронт. Все валилось из рук. Даже Кинкэ и тот ходил сам не свой. Накануне отъезда он взял в руки пэнггивкэвун. Этим простеньким инструментом можно рассказать все, что хочешь. Кинкэ умел изобразить на нем скрип лыж и полозьев по твердому насту, цокот оленьих копыт, вой пурги и метели…
Перед свадьбой его пэнггивкэвун пел о любви. Как звонкий ручеек журчал, птичкой щебетал на всю тайгу. Невесту, будущую жену Мэмирик, Кинкэ высмотрел сам и женился по новому, советскому закону — без всяких тори [24] Тори — выкуп за невесту.
, просто записались они в специальную книгу в Кочевом Совете, и все.
Кинкэ зажал во рту металлический язычок инструмента, тронул его пальцем — глухо вздохнул пэнггивкэвун. И вдруг — печально загоготали гуси, заплакали лебеди и журавли, тревожно прошелестел по листьям деревьев ветер, и вот, будто далеко-далеко за чумом завыла пурга, а потом снова опалил душу плач лебедей. Будто осень пришла. Темное ночное небо, тучи, сплошные тучи, и за ними вереницей плывут и плачут птицы, милые нашему сердцу небесные олени. И не изо рта Кинкэ, а словно оттуда, с вышины, доносились тоскливые, щемящие душу звуки.
О Небо! Где она, эта Теплая Сторона Земли? Долетят ли туда наши птицы, вернутся ли они назад? Стань выше, Небо, пусть пролетят мимо небесных оленей дробь и пули охотника! Добрый Дух, помоги птицам возвратиться в родные края!.. Не туда ли теперь, в Теплую Сторону, собрались наши мужчины? Вернутся ли они назад?! О Небо, о Добрые Духи, будьте рядом, помогите им возвратиться домой!
Кинкэ играл песню «Прощание птиц с родиной».
На следующий день добровольцы покинули стойбище, некоторые из них навсегда.
— Мама, Мэми! Берегите сына, Амарчу! Подрастет, отдайте его учиться. Я верю, у него будет другая жизнь! Берегите его!.. — обнимая мать и жену, сказал Кинкэ.
…А потом Огдо-Эки одну за другой получила бумажки. Страшные, как выстрелы в сердце. Плакала, горько плакала мать над каждой из них, плакала втихомолку, не соблюдая родовой закон. В душе надеялась, что хоть один из ее детей уцелеет на этой страшной войне. Последнюю похоронку, на сына Кинкэ, он получили зимой, когда приехали на факторию за продуктами.
Колокан ни слова не проронил, набил табаком трубку, подцепил палочкой уголек из костра, не торопясь раскурил. Потом, запрокинув голову, долго смотрел в дымовое отверстие. Но вот он поднялся, сказал устало:
— Снег будет, аргишить надо.
И, еще больше сгорбившись, вышел из чума… Эки знала: сядет он где-нибудь в стороне и будет плакать. Почему эвенкам нельзя плакать?.. Почему Всевышний не запретил и смеяться?..
Не сдержалась Эки, зашлось ее сердце. Упала она на шкуру, как неживая. Долго лежала молча. Потом вдруг запричитала:
— Хутэёй! Хутэёй! Зачем ты ушел в Нижний мир раньше меня? Солнышко мое, зачем ты закатилось так рано!..
Люди поняли, что шепчет она песню проводов уходящему в Нижний мир — землю Харги. Но ведь сейчас не положено: Кинкэ, по бумажке-то, три месяца назад умер, стало быть, он давно уже «там». Стали опять уговаривать, чтобы она плакала просто так, без слов.
— Поплачь, Эки, поплачь, теперь все плачут. Духи простят нас… Только молча, не говори ничего…
— Харги! Харгингаса! Злой Дух, проклятый Злой Дух! — вдруг закричала Эки. — Проклятый Злой Дух! Подавись людской кровью!.. И вы, обитатели Нижнего мира! Зачем вам нужны мои дети, возьмите меня! Почему меня не зовете? Будьте вы прокляты!..
Жутко стало в чуме. Женщины зашептали молитвы. Нельзя так. Нельзя вслух проклинать Злого Духа и нижних людей. Грех это великий. Горе, если даже это смерть сына, надо переносить молча. Лучше сделать вид, что ты не сильно огорчен, — так можно даже обмануть Злого Духа. Так испокон веков делали.
— Эки, помолчи! Услышат тебя!
— Пусть слышит! Не боюсь я его! Харги, слышишь! Черная твоя душа, захлебнись кровью моих детей!..
«Уж не кружит ли ее ум?!» — испуганно думали люди.
До самой ночи проклинала Эки всех Духов, и даже русского бога. Наконец, совсем обессилев, забилась в тревожном полусне.
Позже, когда не стало тихого, добычливого Колокана, когда болезни и голод съели внука, сына Куманды, жену его и других родственников, снова поползли слухи:
— Услыхал, услыхал Харги!.. Накликала, теперь он их всех съест…
Остались в живых, в этом Срединном, мире, две дочери — младшая Сарта и старшая Сынкоик. С шаманкой-то, наверное, Злой Дух не справится, у нее у самой есть свой Злые и Добрые Духи, они ее берегут, а вот до Сарты, до внуков Эки добраться могут. Сарта со своим Ургунчей беспомощны, жить совсем не умеют. Надо же было так обмануться в выборе зятя…
Сынкоик раньше всех вышла замуж. А перед самой войной подались они с мужем на речку Куту — там собирались все, кто не принял новую власть. Оттуда ни один мужчина не ушел на войну. Радовались на Куте — вот, мол, как ловко они провели новых начальников.
На Куте водились еще олени, много оленей. А где олень — там сытая жизнь.
Шаманка Сынкоик взяла на Куте власть в свои руки. Там ее чтили и боялись. Эки вслух никогда не вспоминала о дочери, словно ее и не было. Люди дивились: «Как же так? Осталась, можно сказать, трухлявым пнем с жиденьким отросточком — Амарчой, и не едет к ней, к родной дочери. Даже отобрала мальчонку. Там-то ведь легче прожить, легче вырастить внука. Никто бы ее не осудил. Все знают — на Сарту с Ургунчей какая надежда? Им бы себя прокормить…»
Но с другой стороны — гордились ей люди. Уйди она на Куту, обидела бы сородичей, предала их в тяжкую пору, дело Кинкэ предала бы… В стойбище Кинкэ хорошо помнят…
— Ох-хэ! — ворочается ночами бабушка Эки, прислушиваясь к дыханию внука, отгоняет тяжелые мысли — не оборвалось бы раньше времени сердце. Устало оно за последние годы. Но как бы там ни было, ей жить надо, внука растить. Вот поднимется Амарча, можно будет уйти к сыновьям. Что-то сны нехорошие стали сниться. Чуть закроет глаза, и тотчас лодку увидит, а в ней Кинкэ, Куманда, Кутуй… На войну плывут… И кричат что-то, но что — не понять. Песня слышится… «Прощание птиц…»
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: