Алексей Югов - На большой реке

— А ну, что он там придумал? — строго произнесла она. Распахнула шкатулку... И началось!

— Да как ты смела принять?.. — кричала на мать Светлана и даже била в пол каблучками. — Может быть, ты и в самом деле стала считать, что он сын твоей сестры, а мой двоюродный братец? А может быть, он и сваху скоро пришлет? Сейчас же отдай ему обратно!

— Да, вот так сейчас и побегу! — в сердцах отвечала мать.

Светлана не унималась:

— Ну, когда придет, отдай.

— Сама отдай, коли ты уж такая...

— Я же и виновата! Меня дома не будет, когда он придет. И никогда для него меня дома не будет! Так и скажи ему... Не жених он мне, а тебе — не сын! И чего это ради он одевать меня принялся? Эх, мамка, мамка! — воскликнула она со слезами гнева и укоризны.

Но и в матери поднялся гнев.

— Да как ты смеешь так говорить о нем? Ни совести, ни стыда! Да большой радостью было бы мне иметь его родным сыном. Гордилась бы!

Наталья Васильевна с горьким укором посмотрела на Светлану и добавила:

— Значит, когда не было отца, он был хорош для нас, а теперь он тебе не нужен? Эх, Светлана, Светлана!

— Глупости ты говоришь. Совсем не в том дело! А я как сказала, так и будет! Я ухожу!

Она хлопнула дверью.

Когда пришел Орлов, ее и впрямь не было дома. Он так и не дождался ее.

Наталья Васильевна откровенно все ему рассказала.

Он угрюмо задумался.

— Да, глупец я! — промолвил он и поднялся с тяжелым вздохом.

Целый месяц после того Светлана избегала с ним встреч.

Вот почему он и кинулся сейчас стремглав, когда в ярком свете «юпитеров» увидал на Светланке свои, чуть было не погубившие его подарки.

Она стояла поодаль моста, у самой воды. Он обнял ее и привлек к себе. Их могли видеть. Светлана не отстранилась. Она подняла лицо.

Он поцеловал ее в губы.

Целую неделю и радио и газеты разносили по всей стране радостную весть о блистательном перекрытии Волги.

Какую бы газету ни раскрыл человек, он в любой из них видел целые полосы и подвалы, посвященные этому событию. И, казалось, не стало во всем русском языке иных слов для того, чтобы означить это событие, как «Подвиг на Волге», «Покорение великой реки», «Укротители Волги», и так далее и так далее, все в таком же духе.

Во всех газетах появились очерки о перекрытии, а также статьи и воспоминания руководителей стройки: самого Рощина, его заместителей, главного инженера Андриевского, Марьина, инженера Резцова и, наконец, сразу в нескольких газетах и журналах интервью и воспоминания Кусищева — этого «речного адмирала», который, кажется, считал себя едва ли не главным героем перекрытия Волги.

Впрочем, не забыла печать и тех, кого привыкла называть «гвардейцами стройки»: был напечатан целый ряд портретов — и крановщиков, и экскаваторщиков, и водителей, и монтажников, и плотников ложкаревской бригады, и Асхата Пылаева, и инженера Васильева и Лепехина, принявших на себя всю тяжесть наводки, и Кареева, как главного конструктора наплавного моста.

К портретам приложено было несколько строк о каждом.

Форменным образом приходилось отбиваться от спецкоров, собкоров и фотокоров Петру. Доценко. Да и ничего не скажешь: он выдержал на перекрытии Волги две полные смены и погрузил несметное количество кубов камня. Среди экскаваторщиков он опередил даже самого Орлова, опередил Ельца!

Ему пришлось продиктовать одному из спецкоров воспоминания свои о жизни, о злоключениях своих в Великую Отечественную войну, о том пути, который прошел он, воспитанник детдома, до управления могучим своим «Уральцем» на великой стройке.

Правда, от напечатания в газете своего портрета он решительно отказался:

— Уж очень нескромно!..

Спецкору пришлось уступить. Что касается «мемуаров» Петра Доценко, то они заняли едва ли не половину подвала в очерке спецкора.

Рано утром на другой же день после перекрытия Рощин, благодушный, весь какой-то просторный, свежий и радостный, прибыл на мост.

Еще и еще раз поздравил он с великой победой не только одних руководителей, но и каждого из плотников и монтажников, встреченных им на мосту.

Его сопровождал Кусищев, грузный хрипун с повелительными жестами и немногословной отрывистой командой, похожей на брань.

Но в присутствии Рощина он и слова не проронил. В конце концов Рощин был не только начальник — он обладал законченным инженерным образованием и не малым опытом, хотя и впервые руководил строительством гидроузла.

— Так, так. Чудесно. Ей-богу, нас не зря хвалят, — во всеуслышание, но в отдельности ни к кому не обращаясь, басил генерал.

Заворачивая обратно, к башне, Рощин тоном приказа сказал, обращаясь к Кусищеву:

— Перекрыли блестяще. Но чтобы завтра, первого ноября, в 10.00, сцеп номер первый, вот этот самый, на котором мы сейчас стоим, был подведен к «бычкам» СУСа! Промедление смерти подобно! Зима не за горами. Мы должны установить этот мост вдоль «бычков» СУСа, пока нас не застиг ледостав. Итак, завтра в 10.00.

Кусищев молча нагнул голову.

Распоряжение Рощина имело тот смысл, что с затоплением котлована здания ГЭС все «бычки» СУСа, далеко еще не законченные бетонированием, стояли, окруженные со всех сторон бушующей Волгой, хлынувшей новым путем — через подводящий канал. И, стало быть, теперь и не было к ним никакого подступа. Проект предусматривал, что в этом случае наплавной мост будет после перекрытия «перебазирован» к защитным «бычкам» и явится той трассой, по которой и завершено будет бетонирование верхних ярусов этих «бычков».

Предстояло в кратчайший срок развести наплавной мост на сцепы, протащить все их вверх по реке, а затем снова навести мост через всю ширь подводящего канала, от правого берега до левой сопрягающей дамбы.

Кроме сцепов, надлежало перетащить к «бычкам» три плавучих крана и дебаркадер. Для этого «речной адмирал» располагал более чем достаточным флотом: два мощных парохода, два теплохода и несколько дизельных катеров.

У башни только что остановилась нееловская «Победа». Писатель с супругой вступили на мост. Рощин радушно их приветствовал.

Неелов поздравил его с перекрытием Волги.

— Спасибо! И вас так же. Вы имели счастье, товарищ писатель, присутствовать поистине при событии историческом!

— Я понимаю. И жду с нетерпением другого исторического события: пуска первого агрегата.

— Это уже близко. Что же, и мы от вас ждем достойного отражения подвига народа в вашем новом романе.

Анатолий Неелов молча поклонился.

Они расстались.

Когда писатель с женой возвращались в гостиницу, супруга вдруг спросила его:

— Ты что же, думаешь остаться здесь до пуска первого тока?

— Ну, а как же, Манюса?

— Более чем оригинально!

— Я тебя не понимаю!