Алексей Югов - На большой реке

— Ты попробовал дурман какой-нибудь?

— Да.

После этого происшествия он долго у нее не был. Она решилась позвонить сама. Он отвечал ей раздраженно. Однако пообещал скоро приехать. И не приехал — обманул.

Когда Клава вызывала его к телефону, между Игорем и Сатановским как раз происходило бурное объяснение.

— Ты суслик! — сверля его глазами, говорил пониженным голосом Сатановский. — Даже и в этом, в марафете, должна быть своя мера. Доза должна быть! А иначе, дружок, ты скоро попадешь в сумасшедший дом. Я теперь выяснил твою дозу, и больше ты от меня не допросишься ни одного порошка. Отстань!

Игорь упал перед Сатановским на колени, ловя его руку, чтобы поцеловать.

Дверь распахнулась. Вошла Андриевская и в ужасе отступила. Но Сатановский стоял лицом к двери.

Он рванул Игоря за рукав и одним рывком поднял его на ноги:

— Игорек! Я же тебе говорю, что у Хлестакова это вот так. Смотри: теперь я буду Хлестаков, а ты — Марья Антоновна.

Сказав это, он сам рухнул перед Игорем на колени.

— Марья Антоновна, не сердитесь! Я готов на коленях у вас просить прощения... Вы видите, я на коленях!

Затем, обратясь к Августе Петровне, он сказал, сделав пригласительный жест:

— Входите, входите! Как нельзя более кстати: вам выпадает роль супруги городничего. Ваша реплика: «Ах, какой пассаж!»

— Боже мой, как вы меня напугали! Опомниться не могу. Да что это такое у вас?

— Игоря драмкружок приглашает сыграть роль Хлестакова. А я, как ветеран самодеятельных подмостков, помогаю ему разучивать, — отвечал Сатановский.

Конец ноября. Там, где когда-то, в дни перекрытия, кипела яростная битва с бушующей рекой, где рычали моторы, орало радио и грозно шумел водосвал, там теперь по заснеженной плотине, соединившей навеки оба берега, спокойно идут и автобус, и самосвалы, и легковые, и пешеход.

Глянув из автобуса в сторону, человек не увидит Волги: огромный песчаный вал намытой земснарядами плотины закрывает и ее и горизонт.

Но если подняться на этот вал, то далеко к верховью откроется белая, блистающая под солнцем мертвизна ледяных торосов и заломов.

Но что это за скорлупки чернеются кое-где на этой заснеженной ледяной пустыне? Это остатки сцепов наплавного моста, которые так и не удалось «речному адмиралу» Кусищеву вывести своевременно с места перекрытия и перебазировать к защитным «бычкам» здания ГЭС.

Так и не удалось.

И, как всегда бывает в гидростроении на такого рода исполинских стройках, провал одного звена поставил все строительство перед лицом большого прорыва.

Пусть звучит парадоксально, но именно блистательное, совершенное менее чем в сутки перекрытие Волги и явилось одной из причин этого.

Фанфары, трубы, литавры! Ливень поощрений, премий, наград, отпусков. Сам начальник строительства Рощин, отдав на мосту свой знаменитый приказ Кусищеву: «Завтра в 10.00 первый сцеп должен быть выведен...», отбыл на самолете в свою десятидневку. Он был горд, и не было у него ни тени беспокойства: уж не впервой за эти пять с лишним лет заместителем его, полновластным, надежным, оставлялся на короткий срок главный инженер Андриевский. И никогда ничего непоправимого за этот срок не происходило.

И, наконец, Марьин. При всех своих недостатках человек он волевой, умеющий принять на себя ответственность за крутое решение, старый руководитель партийных организаций. Ведущий инженерный состав, в том числе и другие заместители Рощина, побаивались марьинских угрюмых и молчаливых взглядов, его загадочного черканья в записной книжечке. Марьин умел напустить холодок!

Что Андриевский тяжело заболеет, этого, конечно, никто не мог предвидеть.

И все же главнейшей ошибкой Рощина была переоценка деловых качеств и оперативности Кусищева. Этот грузный, хвастливый хрипун, в насмешку прозванный «речным адмиралом», упоенно верил в молниеносную силу своего односложного выкрика в телефон и привычного набора таких «командирских речений, как: «Обеспечьте!» «Возлагаю на вас!», «Несете персональную ответственность», «У прокурора будем отвечать!» и т. д. и т. д.

Если бы Кусищева врасплох, когда возле него не было кого-либо из подчиненных инженеров, спросили о состоянии и о составе вверенного ему флота или о том, сколько сотен тысяч тонн «нерудных» заготовлено и где они расположены, он бы грохнул что-нибудь наобум, «с потолка», ибо конфузиться не привык.

Вывод понтонного моста из прорана после перекрытия, перебазирование его к защитным «бычкам» здания ГЭС, окруженным теперь со всех сторон грозно текущей стихией, — эти срочные и сложные мероприятия оказались для Кусищева его Цусимой. Мощь и быстрота водосвала делали опасным, даже невозможным подвод и прислон сцепов к защитным «бычкам» здания ГЭС.

Второй ошибкой Рощина было то, что он, улетая, не возложил вывод наплавного моста и его новую установку поперек подводящего канала на тех, кто этот мост собрал и оснастил в бухте Тихой, кто вывел его оттуда и установил в проране. А это в первую очередь были: начальник земплотины Резцов, его два замечательных помощника — негромкие, но безотказные «тяжковозы» инженеры Васильков и Лепехин. Обоих этих, кстати сказать, главный инженер Андриевский назвал как-то «спинным мозгом» перекрытия, себе, очевидно, отводя роль головного мозга.

Затем, конечно, ударным отрядом перекрытия были: старший прораб Асхат Пылаев, обе комсомольско-молодежные бригады — монтажников Бурунова и плотников Ложкарева и, уж само собой разумеется, капитан Ставраки и возглавленные им капитаны, штурманы и матросы, кто безупречно, быстро, без единой аварии вывел вереницу понтонов из тесной горловины бухты, а затем установил мост.

Этому испытанному, сработавшемуся на перекрытии Волги народу и нужно было вверить новое, сверхсрочное и еще более трудное и опасное дело — перебазирование наплавного моста к защитным «бычкам» здания ГЭС.

Кусищев решил иначе.

Формально этот человек даже был прав: здание ГЭС, подводящий канал, защитные «бычки» — все это правый берег, а значит, и перевод наплавного моста надо подчинить правобережному СМУ. Резцов же с его земплотиной — это левый берег. А значит, решил Кусищев, пусть не суется в дела правобережные. Хватит с него, Резцова, и той славы, которую стяжал он, командуя перекрытием Волги! А подчиненные ему обе знаменитые комсомольско-молодежные бригады — монтажников и плотников — отобрать и подчинить правому берегу.

Тут возроптал Резцов и, поддерживая его, все левобережное СМУ.

Большие схватились силы с той и с другой сторон! Несколько дней главное управление потрясалось этой распрей. Решали и перерешали. И некому было прикрикнуть и разрубить этот проклятый узел: Рощина нет, Андриевский в тяжелом состоянии.