Юлиу Эдлис - Опровержение

— Семен!.. А Семен!..

И я вернулась в окружающую действительность, потому что это Алька меня со сцены, оказывается, позвала.

— Семен! — кричит она мне зашедшимся от танца голосом. — У нас антракт, ты за кулисы пройди, вон по той лесенке!..

За кулисами у них комнатка такая тесная, где они переодеваются, и в ней полно наших девочек, сидят перед зеркалами и грим подправляют, и сразу видно, что Алька здесь главная, а над их головами — над Алининой в данный момент — Серафима Ивановна, парикмахерша, мастер, между прочим, первого разряда, колдует с щипцами и гребенкой в руках.

— Семен, — говорит мне Алька в зеркало, — не в службу, отнеси мой заказ в общежитие, в холодильник, а то продукты скоропортящиеся. Мне тут еще час, не меньше — генералка же…

— Час!.. — говорит с возмущением басом Серафима Ивановна. — Я же тебе к концерту голову делаю! Художественная укладка.

Я на четвертом этаже с девчонками живу, в четырехкоечной комнате, Алька на втором, вдвоем с Валей Цветковой, секретаршей директорской. Личности заметные на комбинате, не придерешься, вот им комнату на двоих и дали.

— Ладно, — говорю я Альке насчет ее просьбы, а сама разглядываю ее в зеркале, до чего она красивая и гармоничная, даже со взбитыми дыбом волосами. А на себя стараюсь не смотреть для сравнения. Безнадежное дело. Но обидно все же.

— Тебе, Алька, что… — говорит вдруг с доброжелательной завистью Рита Лифанова из красильного, — с твоей-то внешностью…

— При чем тут внешность?! — отрезала Серафима Ивановна, большая Алинина поклонница. — Тут талант!..

— Талант талантом, — усомнилась довольно-таки хорошенькая, хотя ей, строго говоря, до Альки, как от земли до неба, Надя Поспелова из центральной лаборатории. — Талант талантом, но без внешности тоже успех не светит.

— Успех? — с язвительностью переспросила Серафима. — На сцене или в жизни?

— Сцена что… — опять затосковала с кокетством Рита Лифанова. — Вот я у парней, как ни смешно, ни грамма успеха не имею…

— А зачем тебе?! — вдруг с какой-то неожиданной твердостью сказала Алька. — Зачем?

— Ну, знаешь… — удивилась Надя.

— Кому что! — вступилась за Альку Серафима басом. Она утверждает, что у нее такой голос от курения застарелого, а я убеждена, что просто от врожденного характера.

— Любовь все-таки… — вздохнула Маргарита.

— Очень нужно! — решительным голосом отрезала Алька.

— Скажешь ты, честное слово!.. — не согласилась Рита.

— Про других не знаю, — небрежненько бросила через плечо Алька, — а мне и так времени ни на что не хватает. Работа, самодеятельность…

— Ну, не скажи… — тут даже Серафима не согласилась.

— Без внешности, предположим, еще можно существовать, но уж без своего стиля… — переменила Алька пластинку.

— Стиль стилем, это я не спорю, — рассуждает Серафима с полным ртом шпилек. — Но если волос короткий, пусть даже густой, — из него ничего не создашь. — И бросила на меня критический взгляд.

— Я просто под мальчика стригусь, — отвечаю я ей, — принципиально, мой стиль такой. — И смотрю с надеждой на Альку.

— Линия — на первом плане, — продолжает Алька со значением. — Вот я свежий номер «Уроды» смотрела — современная линия прежде всего. Или, точнее, силуэт.

— Силуэт! — вдруг обиделась Серафима. — Если голова не в порядке, никакой силуэт не поможет.

Только Альку нашу не собьешь:

— Стиль. Стиль — первое требование. Нашел свой стиль — ты человек. Не нашел — ты в тени. — И тут она поискала меня глазами в зеркале и весь разговор на меня перевела: — Вот Тоня, скажем. У нее, к примеру, внешние данные невыгодные, можно сказать, даже своеобразные, верно?

— Ха! — только и сказала я, потому что не терплю, когда за мои внешние данные принимаются, обсуждают их в третьем лице.

— Ей свои данные, — продолжает Алька авторитетным голосом, — ей свои данные напоказ выставлять не имеет смысла. Ей их, наоборот, за правильный стиль надо прятать. Верно, Семен? — и глаз на меня скосила, чтоб впечатление смягчить.

Ну, я, прямо как кролик подопытный, стою посередке, здоровенные сумки, мою и Алькину, едва в руках держу, а она по моему адресу теории свои выводит.

— Ей под мальчика идет. Стиль «гамен мальчиковый» называется, — продолжает Алька задумчиво. — И для широких масс: «гамен» по-французски значит «мальчик».

— Ха! — откликнулась я опять на всякий случай.

— Совсем другим человеком стала, — развивает Алька свою глубокую мысль, — брючки-техасы, маечки, свитерочки в обтяжку, никакой бижутерии… мол, не данные невыгодные, а так задумано.

— У тебя, конечно, Алина, вкус не отнимешь, — соглашается через силу Серафима, — но, с другой стороны…

— Стиль — это человек, — вставляет Рита Лифанова (она у нас активистка общества «Знание») и поглядывает с гордостью вокруг.

— Интересно! — не соглашается Надежда. — Выходит, отними у человека стиль — что от него останется?! От Семена, к примеру?..

Но чтоб Серафима позволила кому-нибудь последнее слово сказать — такого еще не бывало.

— Голова! — говорит. — И не потому только, что я мастер, мой хлеб — голова, так что, казалось бы, заинтересована… Но сегодня голова в порядке, а завтра из тебя чучело огородное с химией сделали — никакой стиль не спасет!

— А я тебе докажу! — заупрямилась Маргарита. — И в «Комсомолке» про это писали, и даже в «Молодежке» сегодняшней, мне девчонки говорили! — и стала рыться в толстенной пачке газет, которая у нее на коленях лежала.

Она утром все газеты в киоске скупает и прорабатывает.

— Докажешь! — запрезирала ее Серафима. — Небось каждый день всю «Союзпечать» натощак проглатываешь, а что толку? Красота, она или при тебе, или нет ее!..

— Вот! — обрадовалась Рита, найдя в «Молодежке» на последней страничке ту самую статью. — «Человек — это стиль», так и называется!.. Только тут конец… начало на первой странице. — И развернула с маху газету, даже сквозняк по комнате прошел. — Вот! — но тут же осеклась, будто язык проглотила.

— Ты что? — забеспокоилась Надежда. — Поперхнулась?

— Нет, вы только поглядите! — выдохнула из себя Рита. — Вы только представьте!..

— Да выскажись ты наконец! — рассердилась Серафима. — Чего ты там испугалась?!

— Так Семен же! — совсем задохнулась Рита. — Семен!

— Какой Семен? — не поняла Надя.

— Этот! — ткнула в меня дрожащим пальцем Рита. — Наш!

— При чем тут Семен? — сухо осведомилась Алька.

— Действительно! — поддержала ее Серафима.

— Да вот же он! — показала им газету Рита. — Вот же! На фото!

И правда, гляжу я на божий свет с газетной страницы и даже будто еще и подмигиваю: «Что, съели?»

— Что же это в мире делается! — усомнилась в сердцах Серафима.

А я так, строго говоря, и вовсе онемела.