Сергей Чупринин - Оттепель. События. Март 1953–август 1968 года

Не было государственного ума. Не было величия. Была довольно ограниченная хитрость и сила, опиравшаяся на самодержавную власть над огромными человеческими ресурсами. Была авантюристическая, преступная по безрассудству игра ва-банк, объяснявшаяся не преданностью идее коммунизма, а невероятным самомнением и сладострастной похотью к личной власти за счет идеи. <���…>

Зачем Вам помогать в создании легенды о творившем добро злом советском Маккиавелли? Вы говорите о требованиях совести (я стал бы говорить еще о том, что требуется в интересах будущего коммунизма). Но если так, то надо разрушать, разоблачать эту легенду… Надо сказать правду. Ведь вы знаете, что спрятать ее не сумеет никто. Нельзя противопоставлять совести историю, она всегда мстит за это.

Я кончаю. Многие, очень многие в нашей стране и за рубежом Вам верят, Илья Григорьевич. Они были в душе с Вами, когда огонь направлялся на Вас, – зная, что Вы говорите правду. Они продолжают быть с Вами. Мне кажется, Ваша оценка Сталина – ошибка. Те из стариков, кто помнят, знают и еще думают, с Вами не согласятся. Молодые Вас не поймут; кое-кто перестанет верить… Не поймут иностранные коммунисты, которые всегда Вас ценили. Не поймут и те, кто будет жить после нас; будущее не со сталинщиной. А ведь главные рецензии о Вас напишут они.

Скажу еще раз: Вы пишете против себя. Я ни на секунду не верю, что Вы делаете это ради каких-либо так называемых «тактических» соображений. Вы слишком умны для этого и не можете не знать, что такая тактика неизбежно бьет бумерангом по тому, кто ее применяет.

31 мая.В Доме актера творческий вечер Владимира Высоцкого. Вступительное слово произносит профессор Александр Аникст.

Журналы в мае

В «Москве» (№ 5) повесть Михаила Анчарова «Золотой дождь». В «Молодой гвардии» (№ 5) обращение «Берегите святыню нашу», подписанное Сергеем Коненковым, Павлом Кориным и Леонидом Леоновым, где сказано, что

в последние годы довольно усердно производится разгром памятников нашей национальной старины. <���…>

Мы должны встать на борьбу с ханжеским мнением ограниченных людей: будто церкви и другие культовые здания – объекты только религиозного значения, что под золотыми куполами содержится лишь «опиум народа», потому что <���…> в этих зданиях высочайшее для каждой эпохи проявление художественного творчества нации. <���…>

Наша гордость и святыня должна быть спасена.

Как вспоминает Валерий Ганичев 749,

поистине это была программа, воссоединяющая героическое прошлое и сегодняшнюю жизнь молодого поколения на фоне «молодежной субкультуры», утверждение о «коренном отличии молодого поколения от отцов», как якобы революционного постулата. На фоне революционаризма, развернувшейся культурной революции хунвейбинов, мы соединяли руки поколений, говорили об общих духовных, исторических, культурных ценностях древней дореволюционной Руси и Советского Союза. Все наше! А не как у псевдоисториков Покровского и Минца, втаптывавших в грязь всю дореволюционную эпоху, как недостойную. Конечно, это был исторический прорыв к обществу, ибо оно чутко откликнулось на обращение, распечатанное в сотнях тысячах, письма расклеивались в библиотеках, клубах, перепечатывались в книгах, местных газетах (К не нашим: Главы из книги / Публикация А. Лотаревой // http://www.voskres.ru/idea/lotareva.htm).

2 июня.В театре «Современник» премьера спектакля «Всегда в продаже» по пьесе Василия Аксенова. Постановка Олега Ефремова, в ролях Михаил Козаков, Евгений Евстигнеев, Олег Табаков и другие.

Как это здорово! – спустя год, 10 июня 1966 года, записывает в дневник Семен Ласкин. – Блестящая игра ума, тонкость и очень смело. Зал аплодировал долго, не берусь даже сказать, сколько, да еще как! ( С. Ласкин // Знамя. 2017. № 5, 180).

Как вспоминает Олег Табаков, игравший три роли в этом спектакле,

после выхода «Всегда в продаже» в 65‐м году на меня просто посыпались приглашения на приемы в посольства. <���…> А в то время они были обусловлены, конечно, не только художественными достоинствами, но и очень внятной политической позицией пьесы. Спектакля, который, по сути дела, подвергал сомнению режим советской страны, его общественное и социальное устройство. Приглашения были тем более неожиданными, что времена стояли суровые и посещения посольств должны были обязательно санкционироваться человеком, которого называли «куратором» учреждения, где ты работал. Был куратор и у нас, но я обычно говорил о своем предстоящем «выходе в свет» нашему директору-распорядителю Леониду Эрману, а Леонид Иосифович сам звонил куратору ( А. Табаков . С. 213–214).

3 июня.«Литературная газета» сообщает, что «завершается реконструкция здания Театра сатиры. И первый спектакль, которым „новоселы“ откроют очередной сезон, – поэма Александра Твардовского „Теркин на том свете“».

Не верю, – прокомментировал эту новость А. Твардовский, – хоть Оля и передает (на днях со слов Б. Новикова) 750, что уже первый акт отрепетирован и очень хорош, и театр хотел бы мне показать ( А. Твардовский . Рабочие тетради 60‐х годов // Знамя. 2002. № 2. Запись от 20.VI.65).

Под угрозой очередного ареста, следствия и суда Александр Гинзбург публикует в «Вечерней Москве» письмо «Ответ господину Хьюгесу» 751, где задается покаянными вопросами:

Где же сошел ты, Александр Гинзбург, с пути, по которому идет советская молодежь? Как получилось, что твое имя вот уже не первый год треплют редакции «Штернов» и «Шпигелей», «Граней» и «Посевов», что твое имя стало козырем в руках у идеологов Запада, специализирующихся на антикоммунизме? Тебя же растили и воспитывали советским человеком, ты учился, работал, думал… Но всегда ли серьезно задумывался? <���…>

Одно цеплялось за другое, несерьезное отношение к литературе, которую я считал своим призванием и профессией, переходило и на этические нормы, приводило к недостойным поступкам. За подлог я был осужден на два года.

<���…> Я, видимо, показался западным пропагандистам вполне подходящим для этого человеком. Сотворив вокруг меня ореол после моего возвращения из тюрьмы, они решили, вероятно, за неимением лучшего, использовать меня в качестве одного из винтиков своей машины.

И все шло, как им казалось, успешно. Меня приглашали на просмотр французских фильмов, я читал английские и американские книжки, встречался с иностранцами. А машина за моей спиной работала, не переставая.

<���…> Не надейтесь на какую-либо поддержку в Советском Союзе. Советский патриотизм – не пропагандистская выдумка, а неоднократно подтвердивший себя факт, испытанная сила.