Давид Самойлов - Мемуары. Переписка. Эссе

Мэтр смотрит на перспективы очень мрачно, говорит об уходе из литературы. Я не нашел с ним общего языка. Приятен Эренбург [212] О встрече с Эренбургом, помогшим Д. С. получить направление на фронт, рассказано в главе ПамЗ «Эренбург и прочие обстоятельства» (с. 311–312). своей бодростью и готовностью помочь.

Думаю, что он нам поможет, хотя вряд ли поймет, как следует.

Что касается меня — я снова воюю и довольно интересно. Нахожусь вблизи тех мест, где делается война и одновременно имею возможность действовать. Название моей части весьма заманчиво, задачи тоже. Хорошо также то, что бывают периоды полного безделья, после трудов праведных.

Сам я стал весьма лих и ожидаю регалий.

Надеюсь, если доживу до осени, побывать в Москве. Сейчас ожидаю большей работы.

Пиши, дорогой, о себе и мыслях. Для меня нет ничего дороже твоих и Борькиных писем. Я чувствую, что живу не напрасно.

Стихи недавно записал. Пришлю несколько.

Целую очень крепко.

Твой Дезька

06. IX.44 г.

Дорогой Сергей!

Письмо твое меня обрадовало. Оно звучит для меня радостной вестью из того далекого мира, в котором нам придется вести ту прекрасную борьбу, для которой мы рождены.

А сейчас я не жалею, что пришлось пожить в роли прямого участника событий, без которых мы никогда бы не вышли из рамок литературного факта. Мы сами создаем эпопею, которую будем описывать. И это создание меня увлекает. Я иногда переигрываю и забываю свое разумное желание сохраниться…

Сейчас я в Польше. Не очень далеко от Варшавы. Все интересное оставляю до разговора за бочкой бургонского.

Стихов пишу мало и без всяких честолюбивых мыслей — пишу, когда пишется. Десятка два отослал домой, и они случайно попали к старику Эренбургу. Пишут, что он заинтересовался и написал мне письмо, которого я еще не получил.

Печататься сейчас не думаю, ибо не в силах исправить ни одной строчки. Не оставляю мысли о романе [213] «Не оставляю мысли о романе» — речь идет о романе в прозе «Поколение сорокового года»; наброски к нему и отдельные сцены, а также характеристики действующих лиц вычленены Г. И. Медведевой из фронтовых записных книжек Д. С. и переданы в РГАЛИ (ф. 1465, оп. 3, ед. хр. 174). , хотя и сознаю трудности его создания.

Думал о твоих тактических ходах. Я уже писал, что не имею ничего против единого фронта с Симоновым, однако лишь в пределах тактических. Наше отличие от него настолько принципиально, что идейного сближения я не предвижу. Суть в том, что Симонов за Россией не видит Революции. Для нас Россия есть воплощение Революции.

Симонов хочет старенькие чувства дотащить до высот времени. В этом его теория «традиции». У нас же разговор о создании новой этической (она же эстетическая) традиции, где история лишь база, почва, а не предмет заимствований.

Вот моя точка зрения на предмет дружбы с Симоновым. Союз со стариками типа Эренбурга по мне гораздо благороднее. У тех была эпопея. А где она у Симонова? Он не глуп, не лишен вдохновения, которое приобретается в деле. Таковы и его очерки. Они написаны не ниже, чем в штабе дивизии.

С твоим мнением о Гудзенко согласен. Впрочем, все это до большого разговора. Надеюсь, что он будет.

Б. Слуцкий пишет мне изредка. В целом он смотрит на перспективы так же, как и мы.

Так что, может быть, нас будет «трое, горючих, донецких и адских» [214] Цитата из стихотворения Пастернака «Нас мало, нас, может быть, трое…». .

За сим целую очень крепко, дорогой. Пиши, хоть так же редко.

03. X.44

Дезька, родной мой!

Получил ответное на свое ленинградское письмо. Спорить не о чем — я согласен с тобой, но хотелось бы уточнить некоторые вопросы. Определяется ли в конечном счете ценность стихов удачной формулировкой, как пишешь ты? И что, собственно, понимать под формулировкой? Если принять буквально — то это, пожалуй, слишком узкое определение. Поэзия прежде всего образное мышление, а голая формулировка исключает образ, она в 99 случаях адекватна афоризму. Современная поэзия задыхается без образов — она вся сведена к голым формулировкам. Другое дело, что формулировки эти бедны и беспомощны. Они отталкивают своей стертостью. Пушкинский «Анчар» — развернутый образ. В нем же ты найдешь отточенные формулировки, в которых словно латинская медь звенит. На мой взгляд возрождение соврем[енного] стиха должно идти по двум линиям — отточенного и глубокого смыслового значения (как следствие создание формулировок постоянной и вневременной, б. м., ценности) и по второй — обрастание стиха живым мясом образов, сравнений, метафор — скелетообразность совр[еменного] стиха совершенно отталкивающа. Смысл стиха может быть формулирован не только афоризмом — «Анчар» свидетельствует об этом заново. Я думаю, что «формулировка» т. о. [таким образом] понятие более широкое, — оно включает все средства для передачи смысла стиха и усиления его. Но ты совершенно прав, говоря, что искусство для нас не «прекрасное изображение», но «изображение прекрасного». Народу сейчас не до побрякушек, он хочет осмыслить пережитое. И то, что еще предстоит пережить, — слепое следование канонам декаданса было бы для поэта анахронистичной бравадой. Я с большой охотой заменил бы понятие классики понятием нового ренессанса. Сама эта эпоха буйная. И полнокровная, ближе всего нашей, по многим линиям.

Определение ленинградцев, как изображенцев, в общем, верное. Ольга [215] Имеется в виду Ольга Берггольц. — представляет другую крайность, и иной раз она мне кажется просто умным человеком, в силу условий пишущей стихи, а не публицистику. В свое время она могла бы быть Луизой Мишель [216] Мишель Луиза (1830–1905) — французская революционерка, анархистка, феминистка, литератор. Участница Парижской коммуны. — сейчас же она ораторствует в рифмах. Дара истинно поэтского в ней мало, живая ткань стиха ей не подвластна.

Львовского я видел мельком — он на другой день должен был уезжать в Иран [217] Воинская часть, в которой служил Львовский, размещалась в Иране. . Я встретился с ним в Литинституте, назначил встречу на вечер, но он не пришел. Он рядовой, изменился мало — такой же тщедушный парень, улыбка та же (она мне чертовски нравится, с такой улыбкой надо «Гаргантюа» писать). Стихов он мне не читал, но мне их потом показали — слабовато. И что обиднее всего — он растерял технику за эти годы. Сарказм тоже стерся, появилась сентиментальность. Но я воздерживаюсь от окончательного суждения — стихов я видел мало. И они могли быть случайными.

От Льва Когана [218] Коган Лев Абрамович (1920–1943) — ифлиец, погиб на войне. В главе «Ифлийская поэзия» Д. С. отмечал: «Упомянут в воспоминаниях Наровчатова Лев Коган. Это был юноша высокий, худой, со смешным тонким голосом. Влюбленный в Наровчатова и его стихи. Из него рос истинный критик поэзии. Он хорошо чувствовал фактуру стиха». никаких вестей с декабря 43 года. До этого он мне писал, по два письма в неделю. Потом это резко оборвалось. Последнее письмо говорило о боях, в которых он без перерыва и отдыха. Служил он комсоргом стрелк[ового] полка. Я послал запрос командиру части, но ответа не получил.