Ахмет Мальсагов - Человек, которому всегда трудно

А по-моему, если всем известным людям поставить памятники, это получилось бы слишком для такого маленького городка, как наш. В Дэй-Мохке просто не хватит площадей и сквериков для этого. Одному ставить памятник, а другому нет — это несправедливо (я имею в виду знаменитых местных людей). Разве не заслуживает памятника «чукотский» ингуш Яку́б? Да, да, чукотский. Он попал из нашей долины на Чукотку — на самый край земли, устанавливал там Советскую власть, стал членом первого Чукотского ревкома. Колчаковцам удалось захватить ревком. Они расстреляли в тундре всех членов уездного ревкома. Казнили и нашего Якуба…

У ингушей — героев Отечественной войны тоже не меньше права на памятники. Есть даже такие герои, которые не родились и не жили ни дня в нашей долине, никакие они не горцы. А мы считаем их своими героями. Своими. Летчик Юдин из таких. Он был как раз моего возраста и погиб в небе над Дэй-Мохком, когда фашисты пробовали прорваться к нашим долинам и к нефтяному Грозному. Похоронен Юдин рядом с заводом. Фашистам не удалось дойти до Дэй-Мохка потому, что были такие герои, как Юдин: он один принял в нашем небе бой против четырех фашистских самолетов, победил и погиб…

Легенды о героях и событиях я, как и каждый ингушский мальчишка, узнал сначала не из книг, а из рассказов стариков. Где бы ни собрались старшие, мальчишкам разрешается стоять в сторонке и слушать. Это у горцев зародилось, наверное, еще с тех времен, когда не было ни школ, ни газет, ни книг, ни кино, чтобы передавать разум старших — младшим. Теперь все это есть, имеется почти в каждом доме и телевизор. И все равно мальчишки не упускают случая послушать живые рассказы старших, хотя мы сами могли бы иногда добавить к таким рассказам то, о чем старшие и слышать не слышали.

Я говорю «мальчишки», но послушать любят не только они. Нам, взрослым ребятам, тоже интересно. Читаное-перечитанное становится, как я сужу по себе, опять интересным, когда слышишь об этом из уст тех, кто видел все это сам. Мне это интересно еще знаете почему? Я слушаю без скуки о чем-нибудь давно мне известном с любопытством потому, что мне хочется сообразить, как рассказчик понимал и понимает вещи. И каков он сам, этот рассказчик.

Раньше, в детстве, у меня такого любопытства к самому рассказчику, кажется, и не бывало. А теперь я замечаю, что одни старики любят прихвастнуть, как-то выпятить себя; другие приукрашивают не себя, а всех земляков. По-моему, это тоже глупое хвастовство. Послушаешь, и получается, что нигде не было таких дружных, равноправных людей. Они не имели и не хотели терпеть у себя князей, каждый горец был равен с другим. По-моему, это выдумки и чепуха. Всегда были богатые и сильные, как князья, и были бедные — «второй сорт».

Подводит некоторых стариков память и насчет гражданской войны. Я говорил вам уже, что в отряде Серго каждый двор снаряжал у нас партизана. А откуда же, спрашивается, брались ингуши-белогвардейцы, деникинское офицерье? А вот откуда. В одном и том же дворе могли седлать коней для совсем разных дорог: один брат — к деникинцам, другой — к партизанам. Подобных случаев любой правдивый старик насчитает вам не так уж мало.

Мой дедушка Марзи правдивый старик. Я вам о нем еще успею рассказать; это очень вспыльчивый и скандальный старик, он сам частенько не знает, чего хочет от меня и других наших, аслановских. Но уж что-что, а хвастать не любит и другим не дает. Расхваливать при нем всех ингушей подряд тоже никто не посмеет, потому что Марзи не постесняется нагрубить своему ровеснику. «Не понимаю, почему аллах давно не лишил языка таких «патриотов» ингушского народа, как ты? — начинает он гнусавить с презрительной кривой усмешкой (он всегда говорит немножко в нос, если сердится). — Меня-то ты своими сказками не запутаешь, а про уши молодых ты подумал, мужчина? Думаешь, неправда о вчерашнем не принесет вреда сегодня? Принесет! Среди этих молодых найдется не один ленивый да глупый, который станет и сегодня правду с неправдой путать, если наслушается таких, как ты…»

Мне делается стыдно, когда дедушка начинает так грубить. Говорит-то он правду, но приличные старики никогда не бранятся между собой в присутствии молодежи. «Сац-сац (перестань-перестань), Марзи!» — урезонивают старики дедушку. Попробуй остановить его, когда он разойдется! Кончается обычно тем, что обиженный рад уйти подальше, приговаривая: «В молодости ты слыл неразумным, Марзи, и стать другим тебе так и не удалось. Но есть на свете один человек и поглупее тебя: это я, потому что умный не стал бы с тобой и разговаривать».

Марзи не дает уйти, пока не выскажет свое. Он загибает один палец за другим и начинает перечислять все то, о чем забывают сказать хвастливые «патриоты». Белогвардейские офицеры и даже генералы из числа ингушей и чеченцев были? Были. В первые годы Советской власти бандиты в горах были? Были. Хуже того, были бандспособники. Марзи так и произносит: «бандспособники», а не «бандпособники». «Ба-а-андспособники», — говорит он с презрением и считает, что такие люди заслуживали худшего, чем сами бандиты: они из трусости перед разбойниками укрывали их от властей, были людьми вероломными, двуличными.

Люди давно забыли и бандитов, и «способников», а ругательство Марзи продолжает употреблять. Иногда, разозлившись, дедушка кричит и на меня: «У-у, ослиный брат, ба-а-андспособник!»

Загибая пальцы, Марзи говорит о дезертирах, которые были в годы Отечественной войны. О ворах, расхитителях народного добра, любителях нажиться на чужом — разве нет таких людей и сегодня? Говорит он и о тех, кто каждое лето бросает завод, совхоз, семью и подается в Сибирь строить коровники, чтобы сразу урвать большой куш. Не стесняется Марзи сказать и о некоторых девушках, женщинах, которые — слыханное ли это дело в горском народе! — позорят женскую честь непристойным поведением. «У-у, ба-а-андспособники…»

Так что есть, были и есть, плохие люди среди дорогих сердцу Марзи горцев и горянок.

Слово «горянки» Марзи никогда не произносит. Он говорит по-русски: «женский пол». При этих словах его жена, бабушка Маржа́н, обычно настораживается и едко замечает: «Тебе и слова-то эти давно забыть надо было бы! Уж очень хорошо ты когда-то в них разбирался, бандспособник».

Кстати говоря, я должен вам объяснить, кто такая моя бабушка Маржан. Она моя и не моя. Понимаете, тут какое дело. По-моему, мой дедушка Марзи более или менее передовой старик. То есть он не во всем отсталый. Но в прошлом он был по одному пункту невозможно отсталый: имел одновременно двух жен! Он женился сначала на казачке Матрене Гришенцевой, вот это и есть нынешняя бабушка Маржан. А потом женился еще и на ингушке, которая и родила моего отца. Этой моей бабушки — настоящей, родной — давно нет в живых, я ее даже не помню, а Матрена-Маржан жива. Всю свою жизнь я знаю только ее, бабушку Маржан. Она тоже родила дедушке Марзи сына — моего дядю. Он утонул. От него осталась только жена, которую зовут Бу́ка. Очень несерьезная молодая женщина, все время смеется, но без нее я нашей семьи себе не представляю.