Вячеслав Ковалевский - Брат и сестра

К удивлению всех, Терпачев не нашелся, что ответить.

Зоя подошла к Люсе:

— Давай я вытащу, ведь это же так просто!

— Еще чего недоставало! — сказала Уткина и, повернувшись к Зое спиной, отбросила в сторону грабли, которые она все еще держала в одной руке, и заявила: — Вы, товарищи, как хотите, а с меня хватит! Я считаю, что мы достаточно поработали.

Петя Симонов, накладывавший на носилки мелкий мусор, отбросил лопату в сторону, подошел к Люсе и, уперев руки в поясницу, глядя на нее в упор, загораживая ей дорогу, сказал:

— Ты знаешь, Люська, что я тебе скажу? Ты знаешь, что я тебе скажу?

— Ну, что ты мне скажешь, что ты мне скажешь? — в свою очередь задала ему вопрос Люся.

— Ничего я тебе не скажу! Все ясно и так! — проговорил Петя с уничтожающим взглядом и пошел к носилкам.

Зоя сказала:

— Пожалуйста, уходи, Уткина! И ты, Терпачев, уходи! Вы сами ничего не делаете и другим мешаете. Завтра устроим собрание и разберем ваше поведение.

— Ты меня, Космодемьянская, не пугай собранием, — сказала Уткина. — Ты сама во всем виновата, а теперь отыгрываешься на других. Обычная твоя демагогия! Всюду хочешь быть первая, хочешь, чтоб все видели твой героизм. Почему ты согласилась, чтоб нашему классу достался такой безобразный участок? Почему ты ни с кем не посоветовалась? Разве Виктор не прав? Весь этот мусор давно уже должен был убрать Петин отец и вывезти на лошади, а после этого уже можно было бы начинать действительно учебную программу!

Петя Симонов потемнел от этих слов Уткиной. Вспыльчивый и всегда немедленно дающий «сдачу», Петя на этот раз не произнес ни звука. Зоя чувствовала, как все ребята возмущены барской выходкой Уткиной, но никто не хочет ничего говорить, потому что жалеют Петю, всем стыдно за Уткину. Зоя поняла, что теперь Уткина непоправимо упала в глазах всего класса.

Зоя и до этой минуты честно трудилась изо всех сил, но теперь она как-то вдруг вся просветлела.

— Товарищи! — обратилась она ко всем, повеселев и не обращая никакого внимания ни на Уткину, ни на Терпачева, как будто их уже не было в саду. — Товарищи, давайте дружно возьмемся за дело! Теперь нам никто не будет мешать. Смотрите, десятые и восьмые уже закончили. Мы тоже вполне можем успеть. Осталось не так уж много. Ведь больше среди нас не будет дезертиров!

— Ого! — произнесла вызывающе Уткина.

Она что-то собиралась сказать, но ее опередил Терпачев:

— Ты еще пожалеешь об этих словах, Космодемьянская. Тебе еще придется извиняться перед нами!

Вместе с ними ушел, конечно, и Шварц. Раза два он, правда, оглянулся — ему не так уж легко было оставить товарищей. Увидев, как дружно все принялись за работу, он заколебался. Но в это время Терпачев взял его под руку, и Шварц больше не оборачивался. Когда они уже прошли через калитку и скрылись во дворе, к Зое подошла Ната и заискивающим голосом заговорила:

— Зоя, милая, ты не сердись на меня. Мне надо тоже идти, я обещала маме пойти с нею в Мосторг.

Зоя ничего не ответила, — ей нестерпимо противен был заискивающий, фальшивый тон Беликовой. Руки Зои заработали быстрее: присев на корточки, она выбирала крупные обломки кирпича и швыряла их Коркину и Кутырину, — они ловили кирпич на лету и укладывали на носилки.

Беликова стояла возле Зои, все еще не решаясь уйти. Потом присела рядом с нею и заговорила тихо, чтобы никто не слышал:

— Зоя, я должна сказать тебе одну вещь… Только обещай никому не говорить. Обещаешь?

Зоя продолжала молчать.

Несмотря на то, что Зоя ничего ей не обещала, Беликова сказала:

— Только тебе могу открыть тайну, — никому другому. Вчера я встретила на улице Шварца — пьяный-пьяный, честное комсомольское! Идет и плачет. Я подошла, он говорит, что первый раз в жизни напился. Это они вдвоем с Терпачевым выпили бутылку, которую мы Коркину подарили. Я сегодня сама спросила Терпачева. Он пригрозил, что если я кому-нибудь расскажу, то всю жизнь буду раскаиваться.

— Зачем ты все это мне рассказываешь? — спросила Зоя. Она выпрямилась и пристально смотрела в глаза Беликовой, которая тоже поднялась.

— Ой, Зоя, неужели ты меня выдашь?

Зое стало противно видеть перед собой ее испуганное лицо и беспокойно бегающие по сторонам лживые глаза.

— Советую тебе прочесть стихотворение Маяковского: «Общее руководство для начинающих подхалим».

— Обязательно прочту! — угодливо сказала Беликова, не поняв даже, какой смысл придавала Зоя своим словам. — А теперь я побегу, а то мама рассердится.

Она в самом деле побежала. Обогнув через двор здание школы, Беликова вышла за ворота, и было видно через решетку ограды, как она догнала Люсю и Терпачева и пошла вместе с ними.

Не удалось все-таки девятому «А» закончить в этот день работу. Никто не заметил, как на западе поднялась огромная грозовая туча — высокий корпус школьного здания заслонял эту часть небосклона.

Младшие классы давно уже разошлись по домам; постепенно ушли десятые, восьмые; справился со своей долей работы и класс девятый «Б»; на школьном участке задержался один только девятый «А» и отдельные небольшие группы учеников из различных классов, не торопившихся уходить домой. Из педагогов дольше других оставался Иван Алексеевич, но и его наконец вызвал к себе директор и засел с ним в кабинете над уточнением плана экзаменов.

Ветер поднялся внезапно.

Лиза первая заметила, что происходит что-то необычное. Она сказала:

— Зоя, посмотри, что это такое?

Зоя разогнула спину и повернулась в ту сторону, куда смотрела Лиза. Далеко за трамвайными путями, на огородах, около насыпи Белорусской железной дороги поднялся высокий столб пыли, точно там рухнуло какое-то большое здание и за дальностью расстояния не слышно звука падения. Зоя ждала, что звук вот-вот дойдет сейчас и до них. Но долгое время ничего не было слышно, а пыль не только не улеглась, а, наоборот, захватывала все большее пространство; она поднималась уже по всему огороду, и на фоне ее общей мглы, постепенно заслоняющей Москву, полетели, как встревоженные голуби, клочки бумаги, поднятой с земли вихрем. Внезапно с противоположной стороны, точно из нутра самой школы, раздался резкий, сухой удар грома. Никакой молнии не было видно, так как на школьном участке продолжало светить яркое солнце. Но вот поднимавшаяся все выше и выше от земли желтая мгла дотянулась и до солнца. Вороватый наскок ветра, вырвавшегося из-за угла школьного здания, начисто сдул щепки и стружки с носилок, которые Симонов и Шура Космодемьянский только что подняли с земли. На школьном участке поднялась невообразимая пыль. Нарастающий ветер завертел над еще не убранным участком мусор, и мелкие щепки и стружки полетели через ограду поперек улицы, падая и катясь по трамвайным путям. Пришлось зажмуриться от пыли. Зоя хотела взглянуть, как ведут себя ребята, но тотчас же закрыла лицо ладонями. Невозможно было даже что-нибудь крикнуть, страшно открыть рот.