Тембот Керашев - Дорога к счастью

В этот момент Куляц внесла анэ. Нафисет поспешна вышла из комнаты…

…Трое друзей возвращались от Нафисет в молчании. Биболэту было не до разговоров. Доготлуко и Мхамет, смутно догадываясь о том, что творилось в его душе, воздержались от расспросов. Наконец Мхамет не выдержал, шумно вздохнул и, вложив в этот вздох свое недовольство и упрек Биболэту, проговорил:

— Вот это, я понимаю, девушка! Мы пришли помочь ей в беде, а она нас самих научила, как надо разумному человеку встречать беду…

Брюхатый речной пароходик, тяжело пыхтя, торопливо спускается вниз по течению Кубани. Вслед за ним на длинном канате тащится темная, мрачная баржа, похожая на тушу огромного кита.

Биболэт стоит на верхней палубе и смотрит по движению парохода. Река извивается змеей, и пароходик покорно следует ее изгибам. В зеркальной поверхности воды опрокинулось весеннее небо, обрамленное зеленой ломаной линией живописных берегов.

Погожий весенний день. Ароматный, прозрачный воздух-точно застыл — не шелохнется. На молодых лакированных листочках зарослей, на переливающихся блестками песчаных отмелях, на зеркальной поверхности реки — всюду рассыпаны солнечные блики. Кубань, словно боясь сломать отражение весенних красок, спокойно и широко несет свои полые воды.

За каждым поворотом — новая картина. Слоистые, разноцветные крутые берега чередуются с пологими спусками, вытканными сочной зеленью и отмелями, сверкающими серебряной россыпью песка. Пароходик старательно обходит одинокие самодельные бакены с шапками из сухой травы. На крутых поворотах раздается тревожный, хриплый рев гудка. Убегая далеко по поверхности реки, он запутывается в густых зарослях левобережья или ударяется в крутые склоны правого берега и возвращается дразнящим, многократным эхом.

С левого берега тянется Адыгейская автономная область Биболэт смотрит, не отрываясь, в ту сторону. Иногда вынырнет похожий на адыгейский пчельник небольшой аул с нахлобученными соломенными крышами, вынырнет и опять скроется за прибрежными зарослями ивы. Изредка встречаются трубы водокачек, они спускаются в воду, как хоботы невиданных чудовищ. Это — водокачки на огородах адыгейских колхозов, совсем недавно организованных. Колхозы подобны сказочным богатырям: только что родившись, они сразу расправились с врагами, отняли у них награбленное и успели даже перенять огородное искусство, испокон века принадлежавшее пришлым иноземным людям, которые привыкли черпать из недр адыгейской земли золотые пригоршни прибылей…

Никто не знал, что это за пришлые люди и откуда они появились. Давно они жили здесь. Отдельные хозяйства, как пауки, ткали свою сеть огородных грядок и поливных сооружений по берегам рек. Приходили одни, богатели и куда-то исчезали, а на их место появлялись другие. Живя около аула, они сторонились аульчан, заманивали в свою паутину только бедняков и батраков и высасывали из них соки; сытые и краснощекие, сидели они в своих углах у берегов рек. Втихомолку черпали они клад из мощных черноземных пластов прибрежного Закубанья, чужими арендаторами приходили и проживали на адыгейской земле. Им не было дела до нищеты адыгейских крестьян, на чьих землях они богатели. Адыгейские трудящиеся жили, придавленные тройным гнетом, темные и бессильные. Крестьянин кое-как возделывал свои два гектара и даже не догадывался присмотреться, как те, чужие, черпали золото из той самой земли, на которой голодали адыгейцы.

Но едва только организовались колхозы, адыгейские крестьяне очнулись от векового оцепенения и в первый же год взялись за огородное дело. Хоботки насосов, на которые смотрел Биболэт, принадлежали этим самым колхозам, они знаменовали собой эпоху возрождения адыге. Они были установлены совсем недавно, этой весною. Моторы водокачек даже не имели еще навесов, — как укрощенные чудовища, залегли они у берегов рек и сосут воду для колхозных полей.

Но Биболэт знал очень хорошо, в какой ожесточенной классовой борьбе приходилось завоевывать каждый шаг в новой жизни. Большую часть последнего года он провел в колхозах. Вернувшись в родной край после окончания вуза, он тотчас же включился в борьбу за колхозы. Теперь он возвращался из командировки, где пробыл две недели — две недели волнений и тревог, напряжения всех сил, бессонных ночей. Только сейчас он почувствовал огромную усталость и пользовался передышкой: восторженно вдыхал чистый весенний воздух и с удивлением, словно впервые видя, любовался на зелень берегов, лазурь неба и сильное течение родной реки. Бездумно, в отрадном полузабытьи он предавался отдыху, похожий на бойца, который только что покинул огневую линию фронта.

В этом же блаженном состоянии он покинул пароход. Проходя мимо зеленого здания, где помещались облисполком и обком, он решил зайти на минутку, заявить о своем прибытии, спросить о новостях и со своим чемоданчиком, потертым в командировках, взбежал на второй этаж.

Поставив чемодан в приемной секретаря обкома, Биболэт направился прямо в кабинет.

— Можно войти?

Секретарь сидел один и, как видно, глубоко задумался. Он не сразу поднял голову, и Биболэт увидел на его лице слабую не то тревожную, не то гневную усмешку.

— А-а-а, Мозоков!

Он крепко пожал руку Биболэта и усадил его на стул, поглядывая на него с тою же самой, словно забытой на лице, усмешкой.

— Придется тебе, Мозоков, немедленно же отправиться в аул Шеджерий, — неожиданно сказал он.

— Я только что приехал из командировки. Даже на квартире еще не был, и чемодан мой стоит здесь, в приемной… — проговорил Биболэт упавшим голосом.

— И все-таки надо ехать. Там дела очень плохи.

— Если это необходимо, то дайте, по крайней мере, сходить в баню: почти двадцать дней я в командировке!

— Придется ехать, товарищ Мозоков, — мягко, сочувствующе, но неумолимо повторил секретарь. — Сейчас никого, кроме тебя, под рукой нет, все в разъезде. В ауле создалась очень сложная и напряженная обстановка… — Помолчав, он добавил уже тоном приказа: — Даю тебе два часа сроку. Приготовиться за это время и явиться сюда. К этому времени машина будет готова. — Он стукнул карандашом по столу, славно поставил точку.

Краснодар похож на стрельца: прямая, блестящая на солнце стрела железной дороги, натянув крутую тетиву — излучину Кубани, — застыла, нацеленная в море. Мост через Кубань — оперенный конец стрелы.

У противоположного берега Кубани начинается Адыгейская автономная область.

Машина, увозившая Биболэта, проскочила через мост и, свернув влево, нырнула на дно широкой лощины.