Илья Миксон - Святое дело

Подошла к столу, вынула из рамки свою фотографию и спрятала в сумочку.

С улицы донесся сигнал автомобиля. Не медля больше, она взяла чемоданы, вынесла их за дверь, возвратилась за саквояжем и, не оглядываясь больше, ушла. Ключи отдала соседке.

— Куда ты, Нина?..

Через окно, залитое ручейками воды, Матильда Ивановна увидела, как шофер взял у Нины вещи, забросил их в кузов и накрыл брезентом. Нина с саквояжем скрылась в кабине. Матильда Ивановна с трудом перевела дух. В руках она все еще держала ключ от квартиры Стрельцова. Неодолимое любопытство толкнуло посмотреть, что там делается.

Она отперла замок. Нащупав выключатель, зажгла свет и застыла в изумлении. У кровати лежал опрокинутый стул, в раскрытом настежь шифоньере сиротливо висели офицерские костюмы, на диване в беспорядке валялись платья. Боязливо озираясь, Матильда Ивановна прошла к дивану, подняла платье, сшитое из материала, который она уступила когда-то, приложила к груди. «Напрасно все-таки я продала тогда этот отрез», — подумала с сожалением.

Кто-то постучал.

— Войдите, — сказала Матильда Ивановна, забыв, что находится не у себя дома, но, увидев Варвару Ильиничну, смущенно отложила платье.

— А где хозяйка?

— Добрый вечер.

— Здравствуйте.

— Уехала.

Варвара Ильинична спокойно присела на стул и спросила:

— Когда?

— Только что. Зашла, отдала ключи и — «прощай»! Я даже слова сказать не успела.

— Почему так спешно?

— Из-за дорожки.

— Какой дорожки?

— Вышитой! Сергей Васильевич лег на нее с грязными сапогами. Нина ужасно обиделась и устроила грандиозный скандал! Я все слышала: здесь такие стены… — Она обрадовалась, что нашла собеседницу, которой можно рассказать удивительную новость. — Я своему Панюгину давно говорила: бросит его и уедет к себе, на запад!

Как большинство недалеких, но тщеславных людей, Матильда Ивановна могла приврать, чтобы прослыть прозорливой и дальновидной женщиной, которой заранее известны все сложные перипетии жизни.

— Какой запад, что вы говорите? — медленно поднимаясь со стула, спросила Варвара Ильинична, догадываясь о случившемся.

— Я, кажется, ясно сказала, — с расстановкой проговорила Матильда Ивановна. — Нина бросила его и уехала к маме в Харьков. Села в машину и уехала.

— Какое легкомыслие!

— Ужасное! Бросила свои лучшие платья! Разве он оценит эту жертву?

— Не то, не то говорите, Матрена Ивановна!

— Матильда!

Варвара Ильинична направилась к телефону, но раздумала: «Нет. Есть только один выход».

— Если на вокзал, то успеете! — крикнула Матильда Ивановна вслед. — Московский идет утром, в девять пятнадцать!

Подошла к зеркалу, прихорашиваясь.

— Подумаешь, Матрена! Каждый называет себя так, как ему нравится, — подумала вслух. — Матрена… Это мне совсем не подходит. Матильда! Это да!

И ушла, забыв погасить свет. Едва успела запереть комнату, как послышались далекие быстрые и тревожные сигналы горна. Почти тотчас захлопали двери, затопали сапоги. Офицеры, которых сигнал тревоги застал дома, заспешили в полк.

Через несколько минут прибежал Стрельцов. На миг остановился, пораженный непривычным видом осиротевшей комнаты. Замерло сердце, но не было ни минуты. Достал чемоданчик в парусиновом чехле, полевую сумку, надел на ремень кобуру и застыл, неподвижно уставившись на пустую рамку. «Не оставила даже своей фотографии!..»

Рука его задрожала, тоскливо звякнуло разбитое стекло. Стрельцов, как в тумане, снял с вешалки плащ-накидку, машинально щелкнул выключателем.

…В парке заводили тягач. Мощный рокот моторов сотрясал свинцовую пелену дождя.

Генерал шагал прямо по лужам, не обращая внимания на грязь и дождь. Казалось, непогода радовала его. За генералом следовала группа офицеров. Среди них был и командир полка. Генерал обходил выстроившиеся орудия, прицепленные к тягачам, и, перекрывая рокотание моторов, коротко бросал замечания. Подойдя к Краснову, задержался и долго смотрел на молодого лейтенанта прищуренными глазами. Краснов тревожно оглядел себя: «Все ли в порядке?» Но генерал не сделал никаких замечаний, вспомнил фамилию офицера.

— Лейтенант Краснов? — спросил наконец.

— Так точно! — обрадовался, польщенный тем, что командующий запомнил его.

— Ну, поглядим сегодня на ваши успехи. Скидки теперь не будет.

Улыбнулся и зашагал дальше.

Через несколько минут, тяжело покачиваясь, орудия выбрались на дорогу и вытянулись в колонну.

Краснов ехал вслед за машиной взвода управления, где сидел Стрельцов.

Под дождем дорога совсем размокла, на поворотах колеса юзом скользили в сторону, сдвигая к обочине жирные пласты земли.

Километра через три выдался особенно крутой и опасный поворот: дорога огибала подножие скалистой сопки, слева чернел глубокий овраг, изрытый вешними водами. Колонна продвигалась осторожно, машины почти касались бортами отвесной каменистой стены.

Стрельцов приказал пропускать орудия по одному. Было заметно, что командир батареи взволнован, но капитан молчал, и лейтенант не считал себя вправе расспрашивать.

«Что-нибудь с Ниной, — подумал Краснов. — Давно у них не был. Неудобно. Нужно как-нибудь заглянуть».

Стрельцов, никому не доверяя, сам проводил каждую машину через опасный участок. За рулем тягача третьего орудия сидел новый водитель, неделю назад прибывший с краткосрочных курсов, молоденький, тихий солдат. Краснов увидел, как Стрельцов оттеснил шофера в сторону и сам повел машину. Солдаты шли позади. Ефрейтор Савичев волочил стальные тормозные колодки.

Машина, осторожно нащупывая путь, двигалась по самому краю дороги. Когда опасный поворот был почти пройден, Стрельцов резко прибавил газ.

Машина рванулась. Правый борт задел за скалистый выступ, раздался треск. Машину бросило в сторону, левое переднее колесо соскочило с дороги и медленно поползло в овраг. Солдаты закричали, уцепились за орудие. Рискуя, Савичев кинулся вперед и подсунул тормозную колодку под орудийное колесо. Тягач, дернувшись, свернул еще круче влево, передние колеса стали почти перпендикулярно к дороге. Момент был выигран, под задние колеса успели подкатить камни. Машина проползла еще немного и остановилась.

Все произошло в течение нескольких секунд.

Краснов бросился к кабине.

Перепуганный водитель в оцепенении изо всех сил тянул рычаг ручного тормоза. При ударе Стрельцов получил кровоточащую ссадину на темени.

— Живы? — обрадовался Краснов.

— К сожалению… — хрипло ответил и сморщился.

«Легко отделались», — подумал Краснов и увидел Савичева. Неестественно напряженный взгляд выдавал нестерпимую боль. На бледном, без кровинки, лице — виноватая улыбка.